Рождество Желтофиолей - Клейпас Лиза (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Хотя его слова прозвучали беспечно, Ханна остановилась и посмотрела на него с состраданием.
— Бедняжка!
Боумен снова остановился перед ней.
— Вовсе нет. Я это заслужил. Я безобразничал с самого рождения.
— Дети не безобразничают без причины.
— О, причина у меня была! Так как у меня не осталось надежды стать тем идеалом, каким меня хотели видеть родители, я решил пойти другим путем. Уверен, только вмешательство матери удержало отца от того, чтобы привязать меня к дереву возле дороги с запиской: «Заберите в сиротский приют».
Ханна тихо рассмеялась.
— Хоть кем–то из своих детей ваш отец доволен?
— Не особо, но он высоко ценит зятя — Мэтью Свифта. Еще до женитьбы на Дейзи Свифт стал моему отцу почти как сын. Мэтью работал на отца в Нью–Йорке. Невероятно терпеливый человек наш мистер Свифт. В противном случае он бы не продержался так долго.
— У вашего отца крутой нрав?
— Мой отец относится к тем людям, которые могут приманить собаку костью, только для того, чтобы избить ею. А потом закатить истерику, если в следующий раз собака не поспешит навстречу.
Рэйф снова предложил Ханне руку, которую она приняла, и повел девушку в сторону дома.
— Это ваш отец устроил брак Дейзи и мистера Свифта?
— Да, но каким–то образом брак по расчету превратился в брак по любви.
— Такое иногда случается, — мудро заключила она.
— Только потому, что некоторые люди, оказавшись лицом к лицу с неизбежным, убеждают себя в том, что им это нравится, лишь для того, чтобы сделать положение сносным.
Ханна поцокала языком.
— Вы — циник, мистер Боумен.
— Реалист.
Она окинула его любопытным взглядом.
— Как вы считаете, сможете ли вы когда–нибудь влюбиться в Натали?
— Вероятно, я смогу почувствовать к ней привязанность, — небрежно ответил он.
— Я имею в виду настоящую любовь, которая заставляет человека в одно и то же время ощущать потерю самообладания, радость и отчаяние. Любовь, которая вдохновит принести любые жертвы ради другого человека.
Его губы искривила сардоническая улыбка.
— С чего бы мне испытывать такое чувство к собственной жене? Это разрушит самый прекрасный брак.
Они молча шли по зимнему саду, и Ханна боролась с возрастающей уверенностью, что он еще более опасный, неподходящий Натали мужчина, чем она полагала с самого начала. Со временем Натали испытает боль и разочаруется в муже, которому она никогда не сможет доверять.
— Вы не подходите Натали, — расстроено сказала она. — Чем больше я вас узнаю, тем сильнее убеждаюсь в этом. Как бы я хотела, чтобы вы оставили ее в покое! Как бы я хотела, чтобы вы избрали своей жертвой дочь другого аристократа!
Боумен остановился у живой изгороди.
— Вы — самоуверенная девчонка, — тихо произнес он. — Не я выбирал жертву. Я просто пытаюсь наилучшим образом воспользоваться сложившейся ситуацией. И если леди Натали даст свое согласие, то не вам возражать.
— Моя привязанность к кузине дает мне право высказать …
— Привязанность ли это? Уверены, что ваши высказывания не вызваны ревностью?
— Ревностью? К Натали? Только ненормальный может сказать такое…
— Не знаю, не знаю… — тихо и безжалостно ответил он. — Возможно, вы устали находиться в ее тени? Любоваться кузиной во всем ее блеске и мечтать о том же, стоя у стенки в ряду вдов и старых дев.
Ханна зашипела от возмущения. Сжав руку в кулак, она подняла ее в желании ударить Рэйфа.
Боумен легко поймал ее запястье и провел пальцем по побелевшим костяшкам. Мягкий, насмешливый смех обжег Ханне ухо.
— Вот так, — сказал он, заправляя ее большой палец внутрь кулака.
— Даже не пытайтесь кого–то ударить, не убрав большой палец. Так вы его сломаете.
— Отпустите, — воскликнула она, резко выдергивая руку.
— Вы бы так не сердились, если бы я не задел за живое, — поддразнил он ее. — Бедная Ханна, всегда в углу, в ожидании своей очереди. Вот что я вам скажу: вы ни в чем не уступаете Натали, благородная в вас кровь или нет. Вы предназначены для лучшей доли, чем эта …
— Прекратите!
— Жена для удобства, а любовница для удовольствий. Разве не так живут аристократы?
Оцепенев, Ханна ахнула, почувствовав, что он прижимает ее к своему крупному, мощному телу. Она прекратила сопротивляться, понимая бессмысленность борьбы с такой силой. Ханна отвернулась от него и резко дернулась, ощутив, как его теплые губы коснулись ее уха.
— Я должен сделать вас своей любовницей, — прошептал Боумен. — Прекрасная Ханна! Если вы станете моей, я уложу вас на шелковые простыни, обовью жемчужными нитями и буду кормить медом с серебряной ложечки. Конечно, вы не сможете выносить свои высоконравственные суждения, будучи падшей женщиной… но вам будет все равно. Потому что я буду дарить вам удовольствие каждую ночь, всю ночь, пока вы не забудете собственное имя. Пока вы не пожелаете сами делать такое, что шокировало бы вас при свете дня. Я буду соблазнять вас с головы до маленьких невинных пальчиков на ногах…
— Как же я вас презираю, — воскликнула Ханна, беспомощно извиваясь в его руках. Она начала испытывать настоящий страх не только из–за его крепкой хватки и насмешливых слов, но из–за жара, разливающегося по телу.
После такого она никогда не сможет посмотреть ему в лицо. Чего, он, по–видимому, и добивался. Из ее горла вырвался жалобный звук, когда она почувствовала легкий поцелуй в ямочку под ухом.
— Вы меня желаете, — прошептал он. К ее удивлению он вдруг стал нежным и проложил губами дорожку по ее шее. — Признайте это, Ханна! Взываю к вашим преступным наклонностям. Вы на самом деле пробуждаете во мне худшие черты. — Он провел губами по ее шее, наслаждаясь быстрым, неровным дыханием. — Поцелуйте меня, — прошептал он. — Всего один раз, и я вас отпущу.
— Вы презренный распутник и…
— Знаю, и мне за себя стыдно. — Но в его голосе не слышалось ни капельки раскаяния, и хватка не ослабевала. — Один поцелуй, Ханна.
Казалось, что пульс отдается во всем ее теле, начиная от горла и заканчивая потаенными местами. И даже в губах, нежная поверхность которых стала настолько чувствительной, что даже собственное дыхание вызывало мучительные ощущения.
Их окутывал холод, губы почти соприкасались, и пар от их дыхания смешивался между ними. Ханна взглянула в его находившееся в тени лицо и, словно в тумане, подумала: «Не делай этого, Ханна, не смей». Однако все закончилось тем, что она поднялась на цыпочки и прикоснулась к его рту дрожащими губами.
Боумен обнял девушку, удерживая ее руками и губами, с жадностью упиваясь ее вкусом. Затем прижал еще крепче, пока его нога не оказалась под юбками между ее ногами, а тугие полные груди не расплющились о его грудную клетку. Это был не один поцелуй, а целая череда непрерывных горячих, сладких и пьянящих встреч губ и языков. Одной рукой он с нежностью дотронулся до ее лица, вызвав сладостную дрожь в спине. Кончиками пальцев он исследовал линию ее подбородка, мочку уха, щеки, покрытые румянцем.
Затем он поднял другую руку, и теперь ее лицо оказалось в нежном плену его ладоней, в то время как губы мужчины продолжали блуждать по нежной коже век, носа, напоследок надолго задержавшись на ее губах. Ханна полной грудью вдохнула морозный воздух, радуясь его свежести.
Когда она, наконец, заставила себя поднять на Рэйфа глаза, то ожидала увидеть самодовольный или надменный взгляд. Однако, к ее удивлению, на его лице читалось напряжение, а в задумчивых глазах — беспокойство.
— Хотите, чтобы я извинился? — спросил он.
Ханна сделала шаг назад, через рукава растирая замерзшие руки. Она была в ужасе от охватившего ее желания прижаться к его теплому и манящему крепкому телу.
— Не вижу в этом никакого смысла, — тихо ответила она, — на самом деле вам совсем не хочется этого делать. — Отвернувшись от него, она направилась быстрыми шагами в сторону дома, молясь про себя, чтобы он не последовал за ней. И понимая, что любая женщина, достаточно глупая, чтобы увлечься им, закончит так же, как чашка, разбитая на террасе.
