Брак на небесах - Картленд Барбара (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Ни одна женщина, обладающая хоть каплей гордости, не приняла бы его жестких условий, в особенности узнав, что он не собирается встретиться с ней до венчания и сделать ей предложение лично.
Ему смутно вспомнилось, что в письме от сестры сообщалось: родители многих девушек, к которым она обратилась вначале, отвергли его предложение.
Но Элизабет была слишком тактична, чтобы упомянуть причину их отказа, и потому герцог решил, что, видимо, это было связано с жесткими сроками, установленными им для свадьбы.
– Да, все это сплошное недоразумение! – сказал герцог сам себе вслух.
При этом он прекрасно понимал, что винить можно только его самого, но от этого было не легче.
Наконец он был готов, и его камердинер был уверен, что никто не может сравниться статью с его облаченным по последней моде хозяином.
Но герцог даже не взглянул в зеркало, выходя из комнаты, так как его голова была занята совсем другим – он думал о том, что наступил последний вечер его свободной жизни.
Считая, что ему абсолютно нечего праздновать, он отверг предложения друзей о том, что ему следует организовать на прощание холостяцкую вечеринку. Бакхерст слишком много раз принимал участие в таких вечеринках, чтобы не находить их ужасно скучными: гости напивались в стельку, шутки были плоскими, а жених от злоупотребления выпивкой на двое суток выходил из строя.
Герцог многое бы отдал за то, чтобы провести последнюю ночь с баронессой, он только об этом и мечтал, не испытывая ни малейшего желания видеть любопытствующие, испытующие и искрящиеся весельем взгляды родственников, которые собрались внизу.
Он ожидал многого, но когда по прошествии нескольких часов ушел спать, решил, что недооценил, насколько мерзким может быть такой вечер.
Ему казалось, что все тосты в его честь были неискренними, а фонтаны лести в его адрес со стороны женской части родни были сплошной фальшью.
Кроме того, из тридцати человек, собравшихся за столом в Баронском зале, кроме Элизабет, не было никого, к кому он испытывал бы хоть малейшую привязанность.
Блюда, поданные на ужин, были великолепны, вина превосходны, но у герцога был такой вид, словно он ест опилки и пьет воду из лужи.
Сидя во главе длинного стола, уставленного золотыми канделябрами и безделушками, веками принадлежавшими семье, он был в состоянии думать лишь о том, что с завтрашнего дня в противоположном конце этого стола постоянно будет восседать некая женщина, которую он будет вынужден называть своей женой.
Герцог чувствовал, что его гнетущее настроение передается и женщинам, сидящим по левую и правую стороны от него.
После того как его соседки поняли тщетность своих попыток добиться хоть какой-нибудь реакции на их воодушевленные замечания, они стали искоса поглядывать на него и переговариваться с другими гостями.
И лишь когда леди удалились в свою комнату и мужчинам был предложен портвейн, к нему подсел маркиз и неуверенно сказал:
– Надеюсь, мы сделали все, как ты просил, Бак. Элизабет и Маргарет выбились из сил, лишь бы ты был доволен.
– Я бы остался доволен, если бы меня здесь сейчас не было!
Маркиз вздохнул.
– Я знаю, но раз ты заезжал в Лондон, то знаешь, какую линию гнет Эдмунд.
– Знаю!
– Из него так и хлещет фонтан лжи, – сердито сказал маркиз, – и он готов изливать ее всем, кто пожелает, и, к сожалению, такие находятся.
Герцог поджал губы, а Холл продолжал:
– Хотя мне известно, что он отчаянно обеспокоен. Кредиторы требуют у него возврата кредитов.
– Ему следовало ожидать этого.
– Конечно, но в целом ситуация мне не по душе. Отчаявшись, люди совершают отчаянные поступки, Бак, и тебе это хорошо известно.
– Не представляю, что можно сделать еще более отчаянное, чем жениться на Лотти!
Маркиз снова вздохнул.
– Надеюсь, ты прав, но в данных обстоятельствах я чувствую себя неуютно.
– А как ты думаешь, что чувствую я? – яростно спросил герцог.
Маркиз промолчал, и разговор прервался. К счастью, вечер завершился рано, так как большинство родственников были в годах и многим из них еще предстояло покрыть большие расстояния, возвращаясь домой.
Маркиза ясно объяснила им, что после венчания они не смогут остаться в Бакхерст-парке, так как в первые дни медового месяца там будет находиться герцог.
По правде говоря, это было лишь догадкой Элизабет: у нее не было ни малейшего представления о планах брата после свадьбы.
Она написала ему два письма, спрашивая, куда он собирается на медовый месяц, но он не ответил, и ей оставалось лишь надеяться, что он обо всем договорился с мистером Дэлтоном. Во всяком случае, она была уверена, что первую ночь он проведет в Бакхерст-парк, и хотела, чтоб никто ему не мешал. Она также рассчитывала, что ей удастся поговорить с Баком до приезда гостей, но поскольку он опоздал, она печально подумала, что дальше она бессильна. Ей оставалось лишь молиться о том, чтобы выражение, не покидавшее его лица в течение всего ужина, не напугало Сэмелу с самого начала.
С каждым посещением Прайори она все больше привязывалась к будущей свояченице, убеждаясь, что Сэмела отличалась всеми достоинствами, которых Бак требовал от будущей жены.
В то же время ее друзья в Лондоне рассказывали, как соблазнительна баронесса и как они с Баком не расстаются после приезда из Лестершира.
– Почему судьба распорядилась, чтобы эта женщина вторглась в его жизнь именно в это время? – спрашивала Элизабет мужа.
– Она очень привлекательна!
– Все женщины Бака были такими, но у нее к тому же ужасающий акцент!
– Она как сирена, и, полагаю, именно этот тип женщин всегда нравился Баку. Я мог бы назвать полдюжины красавиц, со змеиной грацией крутившихся около него, и считавшихся женщинами опасными – вроде тебя.
– Конечно, я думаю, что они опасны. Я люблю Бака, и ты, Артур, также привязан к нему; мы все желаем ему счастья в браке. Но какие шансы у Сэмелы конкурировать с такой женщиной, как баронесса?
Не получив от супруга ответа – он лишь пожал плечами, – она смятенно подумала: все, что можно, она уже предприняла и сделать большего была не в силах.
Следующее утро выдалось ослепительно солнечным, и можно было найти удовлетворение хотя бы в том, что сад, в котором со дня объявления свадьбы лихорадочно трудились садовники, радовал глаз красотой цветочных клумб и газонов.
Церковь также поражала своим убранством, и когда гости наполнили ее разноцветьем своих одежд, маркиза подумала, что Сэмела оценит венки из белых цветов, расставленные вокруг алтаря, и похожие на звездочки белые орхидеи, покрывавшие сам алтарь.
«Они похожи на нее», – подумала Элизабет, и сама удивилась тому, как поэтично это звучит.
Сэмела уже отметила, как очаровательно принарядили деревню, которую они миновали по пути к церкви, расположенной в начале большого парка.
Жители деревни были в восторге от того, что герцог женится; это означало возможность повеселиться на славу, а вечером полюбоваться фейерверком! Поэтому они, кто как мог, украсили свои домики и соорудили две триумфальные арки, под которыми должна была пройти невеста перед венчанием.
Граф Кенуин и Сэмела жили в своем замкнутом мире, целиком погруженные в собственные проблемы, и не имели никакого представления о том, как ими восхищались деревенские жители и как их любили.
Можно себе представить, как удивился бы граф, если бы узнал, что местные жители ценят его красоту и отвагу и, сочувствуя его печальному положению, жалеют и в то же время уважают.
«Вот это настоящий джентльмен, – говорили фермеры и их жены, – и ужасно обидно, что у него за душой нет ни пенни. А если бы завелись деньжата, о, он обязательно поделился бы ими, это чистая правда!»
Поскольку они очень жалели графа, то старались всеми силами помогать поддерживать в порядке поместье Кенуин, чтобы графу не приходилось тратить лишние деньги.
А Сэмелу они любили за ее характер, унаследованный от матери.
