Список холостяков - Фэйзер Джейн (версия книг TXT) 📗

Лицо показалось ей несколько раскрасневшимся, поэтому она слегка припудрила щеки, потом протянула руку к тюбику с губной помадой. Ее подарила ей на день рождения подруга, чьи естественные краски редко можно было разглядеть под густым слоем румян, пудры и помады. Эта современная косметика была удивительно удобной, ее можно было даже носить с собой в сумочке на случай, если возникнет необходимость поправить макияж. Разумеется, если бы Констанцию волновали подобные глупости. Но она относилась к помаде пренебрежительно. Больше хлопот, чем проку, к тому же от нее оставались размазанные отпечатки на краю бокалов и на белых салфетках. Так почему же она сейчас потянулась за ней? Она что, хотела произвести на кого-то впечатление? Девушка резко, словно обжегшись, отдернула руку от помады. Она просто собиралась поставить на место Макса Энсора, если вдруг ему вздумается заявиться к ним сегодня, и для этого совершенно не обязательно красить губы.

В тишине дома раздался звон дверного колокольчика. Девушка вскочила, расправила юбку и проверила, все ли жемчужные пуговки на блузке застегнуты. Потом она поспешно вышла из комнаты и направилась к лестнице. Снизу, из холла, до нее доносился чинный голос Дженкинса.

— Леди Бейнбридж, добрый день, — сказала она, замедляя шаг и неторопливо, с достоинством спускаясь по лестнице.

В холле она протянула руку даме, туго затянутой в корсет, и обратилась к двум девушкам, сопровождавшим ее. Девушки были одеты в платья из жестко накрахмаленного бомбазина с тесными корсажами, на шляпках у них были вуалетки с мушками, которые они подняли в ответ на приветствие Констанции. Две пары одинаковых светлых глаз были жеманно опущены.

Леди Бейнбридж поднесла к носу пенсне и критически осмотрела Констанцию.

— У вас лицо раскраснелось, — объявила она. — Надеюсь, в доме нет больных?

— Просто день сегодня выдался жаркий, — ответила Констанция, с некоторым усилием заставив себя улыбнуться.

Леди Бейнбридж приходилась дальней родственницей леди Дункан и постоянно отравляла ей жизнь своей злобной критикой. Ее дочери-близнецы были бледными и худосочными, словно жили в подземелье и редко видели дневной свет. Их мать полагала, что солнечные лучи губительно действуют на цвет лица.

Леди Бейнбридж презрительно хмыкнула и, оставив Констанцию позади, поплыла в гостиную, где подвергла Пруденс и Честити столь же придирчивому осмотру, явно надеясь обнаружить какой-нибудь изъян. Очевидно, ей не удалось найти ничего предосудительного ни в приветливых улыбках на лицах сестер, ни в их безупречных туалетах, и она еще раз громко хмыкнула, сухо поприветствовала их и переключила свое внимание на гостиную.

— Вы совершенно запустили эту комнату, Констанция, — заявила она. — Ваша мать всегда так гордилась своим домом.

Поскольку сестры отлично помнили обличительные речи в адрес их матери, по поводу небрежно отполированной мебели или плохо почищенного столового серебра, они не ответили на это замечание. Леди Бейнбридж уселась на диван, нахмурилась и принялась ковырять пальцем обивку на подлокотнике. Приглядевшись, Пруденс увидела там маленькое пятнышко от кофе.

— Садитесь, девочки, садитесь. Что вы встали как истуканы?

Ее светлость махнула веером в сторону дочерей, и Мэри и Марта послушно примостились на краешке дивана, стоявшего напротив.

— Хотите чаю, леди Бейнбридж?

Честити протянула гостье чашку, а Дженкинс предложил тарелку с сандвичами. Ее светлость недовольно осмотрела сандвичи и жестом отказалась. Чаю, однако, она выпить согласилась. Ее дочери также покорно отказались от сандвичей и взяли в руки чашки с чаем.

— Говорят, брат Летиции Грэм приехал в Лондон? — спросила леди Бейнбридж. — Меня не было на вечере у Бикменов на прошлой неделе, но я слышала, что он был там и произвел впечатление.

— Мы видели его мельком, — сказала Честити. — Просто обменялись любезностями. Я не заметила, чтобы он произвел сильное впечатление, а ты, Кон?

— Нет, — чуть нахмурившись, ответила Констанция. — Насколько я помню, мадам, мне он показался совершенно невзрачным.

— Но я читала совсем другое, — глотнув чаю, произнесла ее светлость.

— Правда? Кто-то писал вам о нем? — Пруденс наклонилась вперед, широко раскрыв озорные зеленые глаза, спрятанные за стеклами очков.

— Вы получили письмо, леди Бейнбридж? — спросила Честити, с восторженным вниманием глядя на гостью.

Цвет ее глаз был не ярко-зеленым, как у сестер, а скорее светло-карим.

— Мама нашла эту скандальную газету, — прошептала Мэри, — в дамском гардеробе в одном из магазинов, представляете?

— Довольно, Мэри, — оборвала ее леди Бейнбридж. — Ты слишком любишь болтать.

Три сестры обменялись сочувственными взглядами. Мэри разговаривала так редко, что они даже голоса ее толком никогда не слышали.

— Какую газету? — Пруденс невинно улыбнулась.

— Да вы наверняка ее видели, мерзкая газетенка. — Леди Бейнбридж поставила чашку на маленький столик. — Называется «Леди Мейфэра». Самое неудачное название, какое только можно было придумать. Ни одна настоящая леди не станет ее читать.

— Леди Летиция Грэм и достопочтенный мистер Энсор, мисс Дункан.

Голос Дженкинса, раздавшийся в дверях, заставил всех вздрогнуть от неожиданности. Никто не слышал звона дверного колокольчика.

— О, леди Бейнбридж, я полностью с вами согласна! — защебетала Летиция, вплывая в гостиную, шурша шелком и кружевами и распространяя вокруг запах лавандовой воды. — Я просто шокирована! Мой бедный брат был ошеломлен, узнав, что стал героем подобной заметки. Так неловко, вы не находите? Для человека, только что приехавшего в город, это не лучший способ быть представленным в обществе.

— Ты удивишься, Летиция, но мне даже льстит, что я привлек столько внимания.

Голос у Макса Энсора был все таким же мягким, каким он запомнился Констанции, но она почувствовала в нем нотку раздражения. Она с удовлетворением поняла, что он не так уж добродушно отнесся к упоминанию о его особе на страницах «Леди Мейфэра», как хотел показать.

— Мистер Энсор, как мило, что вы почтили нас своим присутствием.

Констанция шагнула вперед и протянула руку. За вежливой, но холодной улыбкой она старалась спрятать легкое волнение, охватившее ее от предвкушения нового поединка с ним.

— Это большая честь для меня, мисс Дункан. — Он склонился над ее рукой.

— Вы сегодня решили пропустить время запросов [10], мистер Энсор? — спросила Честити.

— Как видите, мисс Честити, — ответил он и взял у Дженкинса чашку с чаем.

— Но члену парламента, ответственно относящемуся к своим обязанностям, должно быть, очень важно присутствовать во время запросов, — заметила Констанция. — Не хотите ли сандвич? С яйцом и салатом или с огурцом? — Она протянула ему тарелку.

Макс обнаружил, что оказался в центре внимания трех пар глаз различных оттенков зеленого. В этих глазах было нечто большее, чем просто вежливый интерес. Он чувствовал себя мышкой, за которой пристально наблюдают три хищные кошки.

— Будьте уверены, если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, меня известят, — сказал он, с неудовольствием почувствовав, что оправдывается. — Но так получилось, что я обедал сегодня с премьер-министром и расстался с ним менее часа назад.

Он взял сандвич с яйцом и салатом.

— Понимаю, — с улыбкой отметила Констанция. — Вы имеете возможность общаться с премьер-министром в неформальной обстановке. Необычная честь для вновь избранного члена парламента, не правда ли?

Макс не ответил. Если она рассчитывала выставить его хвастуном, он не собирался ей в этом подыгрывать. Констанция насмешливо разглядывала его.

— Как я поняла, вы стали героем заметки в «Леди Мейфэра». Вы находите, что это комплимент?

Макс посмотрел на пухлый сандвич, который держал в руке, и пожалел о своем выборе. Сандвич с огурцом выглядел гораздо аккуратнее, чем эти листья салата и рубленые яйца.