Роковой Выстрел - Езерская Елена (читать книги без txt) 📗
– Сдвинулась твоя Сычиха! – озлобилась Полина. – От ранения умом помешалась.
– От ранения? – кивнула Варвара. – Значит, как поправится, так разум и просветлеет. Вот очнется и все по местам расставит – вспомнит, милая. Все вспомнит.
– Убиралась бы отсюда, Варя, подобру-поздорову, – страшным голосом сказала Полина.
– Видать, и впрямь не в себе ты, девка, – испуганно вымолвила Варвара. – Лицо – белое, саму трясет. Неужто так тебе барские денежки голову закружили, что себя не помнишь и честь-совесть пропали совсем?
– Уходи! – зарычала Полина, сжимая кулаки.
Варвара поспешно принялась осенять себя крестом и заторопилась к выходу, а Полина, проводив ее на прощанье уничтожающим взглядом, застонала вдруг по-звериному.
Это что же – понапрасну она понадеялась? Зря картины себе светлые нарисовала, о богатой жизни размечталась? Нет, врешь, никому не отдам ни новое имя свое, ни звание благородное! Сычиха, говоришь, все доподлинно знает? Так пусть же то, что она знает, не откроется никому! Убивать ненормальную, конечно, рука не поднимется, лучше пусть сгинет на чужбине неведомой. Пусть исчезнет с глаз – ушла, мол, блаженная, и пропала с концами. А концы те – ищи-свищи, как ветра в поле...
Глава 3
Леди Макбет Двугорского уезда
– Таня, ты куда собралась? – растерянно спросил Никита, входя в отведенную им Корфом комнату во флигеле. – Крестную навестить, – пряча глаза, быстро сказала Татьяна, суетливо собирая свои вещи в узелок, приспособленный из большого посадского платка. Все самое необходимое, что называется, – на первое время. – Она давно меня в гости зазывала, да я все откладывала. И вот, думаю, пора мне откликнуться и наведаться к ней.
– Так зачем идти? – удивился Никита. – Я сейчас тебя мигом на санях довезу.
– Не стоит, по хорошей погодке, по легкому снежку сама доберусь, – отмахнулась Татьяна.
Словно, между делом отмахнулась, но Никита почувствовал – что-то здесь не так.
– И надолго останешься там? – настороженно спросил Никита, подходя к ней и забирая из рук ее узелок. – Когда обратно тебя везти?
– А чего торопиться? – смутилась Татьяна. – Так же вот сама и вернусь. Когда вернусь. Ты узел-то отдай, Никитушка...
– Что же я – изверг какой, и невесте на сносях вещи не поднесу? – нахмурился Никита. – Темнишь ты, Татьяна! Нехорошо это.
– Да нечего мне скрывать, – стала оправдываться она, – просто соскучилась я здесь по родным, в имении барона я мало кого знаю.
– А меня тебе недостаточно? – спросил Никита, незаметно растягивая узел на платке. Узел развязался, и вещи посыпались из него.
Татьяна ахнула и бросилась поднимать, но потянуло в пояснице, и она остановилась, переводя дыхание. Никита положил узел на пол и принялся перебирать Татьяны пожитки.
– Ты что же это, Таня? – тихо сказал он. – Говоришь – крестную навестить, а сама как будто навсегда собралась, и даже заготовочки для дитя новорожденного с собой сунула. А это, кажется, вольная? И письмо еще какое-то...
– Отдай! – Татьяна метнулась к нему, пытаясь вырвать конверт из рук Никиты, но он не отдал, а посмотрел на нее так строго, что она затравленно сникла и, поискав глазами, куда бы присесть, со стоном опустилась на стул у двери.
– Значит, так ты со мной? – только и смог вымолвить Никита, наскоро пробежав глазами письмо Андрея. – Барин опять поманил, а ты сразу и побежала? Врать начала, а, если бы я из Петербурга задержался, так и ушла бы, ничего не сказав, не попрощавшись? Так ты меня отблагодарить решила за то, что помог тебе в трудную минуту, что поддержал тебя, когда Андрей Петрович от тебя отступился?
– Не отступался он от меня! – воскликнула Татьяна. – Его заставили! А любит он меня! Он и прежде мне замуж предлагал, да невеста его словно почуяла что-то, на крыльях принеслась, разметала нас, рассорила.
– Но ведь венчался он сегодня, – Никита с недоумением посмотрел на нее. – А ты, что, в наложницы подалась?
– Не женился Андрей Петрович! – с вызовом бросила ему Татьяна. – Видать, у невесты его совесть проснулась, отказалась она от свадьбы. Прямо в платье подвенечном, из кареты не выходя, в столицу уехала с маменькой и папенькой.
– Кто же такое сочинил? – вздрогнул Никита.
– Сорока на хвосте принесла, – буркнула Татьяна и потом пояснила:
– Дмитрий Варваре на кухне рассказывал. Говорят, Андрей Петрович не в себе сделался – в комнате заперся, ни с кем разговаривать не желает.
– А с тобой, решила, станет поприветливей? – зло спросил Никита.
– Он меня ждет, – глаза Татьяны засветились торжеством и радостью. – Вот письмо красивое прислал, прощения просит, хочет, чтобы мы вместе жили и ребеночек наш в незаконных не ходил.
– Спасибо тебе на добром слове, – с обидой поклонился ей Никита. – Как нужен был, так обещала, что родным отцом дитя звать будет, а как снова барин поманил – не родной стал и немилый?
– Господи, Никита! – Татьяна встала и с покаянным видом приблизилась к нему, заглянула в глаза. – Прости ты меня, грешную! Виновата я перед тобой, но сделать ничего над собою не в силах. Люблю я его, пуще жизни люблю. Нет мне без него ни покоя, ни счастья. Андрей Петрович для меня единственный и родной, и ребеночек наш – по любви, Богом данный. Это свадьба его супротив чувства была, ведь любит он меня, как и я, почитай, с самого детства.
– Неужели ты думаешь, что княгиня Долгорукая позволит сыну на бывшей крепостной жениться? – Никита с сомнением покачал головой. – Да и князь не больно прыток на такие подвиги, свою-то он Марфу бросил, слышали мы эту историю.
– А мы с Андрюшей уедем, – смело вскинула голову Татьяна. – Сами жить станем, где нас и не знают совсем. Заживем ладно, будем маленького растить.
– Какая же ты наивная, – вздохнул Никита. – Да разве так бывает, чтобы все, как по-писаному? Только в сказках, да и среди них со счастливым концом больно мало найдешь.
– Послушай, – взмолилась Татьяна, – вот, скажем, если бы тебе вдруг Анна сейчас написала да за собой позвала, не бросился бы ты к ней, позабыв обо всем?
– Твоя правда, – грустно кивнул Никита. – Но она меня не позовет.
– Ты же сам сказал, что они с бароном расстались, – удивилась Татьяна.
– Может, и расстались, – пожал плечами Никита. – Да если что в их отношениях изменилось, то меня не касается. Потому что Анна ко мне никогда не изменится. Я ей всегдашний друг, по театру приятель, а любит она другого...
– Вот и я Андрея люблю, – просительно прошептала Татьяна. – Я ведь тебя не обманывала, Никитушка. Я за тебя по большому горю собиралась, чтобы ребенку позором глаза не кололи, да с глаз Андреевой невесты подальше уехать, и себе сердце не рвать.
– И то правда... – устало произнес Никита. – Вот и рассуди, что мне теперь, когда Андрей один остался, гордость свою перед ним выпячивать? – Татьяна покачала головой. – Да и нет у меня той гордости! Все бы отдала, чтобы рядом с ним быть.
– А, была ни была! – Никита махнул рукой. – Давай соберем твои вещички, и отвезу я тебя назад. Пусть хотя бы ты будешь счастлива!
Никита решительно собрал с пола оставшиеся вещи, накрепко затянул узел и протянул Татьяне руку. Она с благодарностью приняла его помощь, и они вместе вышли из комнаты. Никита деловито снарядил сани, устроил в кошеве Татьяну с узлом и потеплее. И взнуздал лошадку, чтобы шла побойчей.
Всю дорогу до имения Долгоруких Татьяна дремала в санях, представляя себе картины их будущей жизни с Андреем. Вот войдет она в дом, Андрюша прижмет ее к груди и обнимет нежно, потом поцелует, прикоснется к округлившемуся животу и ласково поздоровается с малышом. А ее назовет женою при всех и защитит от недоброго взгляда Марии Алексеевны.
Татьяна была уверена, что и Лиза, и Соня встретят эту новость с сочувствием, в их доброжелательности она и не сомневалась. Да и князь Петр – неужели он восстанет против родного внука? Татьяна медленно покрутилась с боку на бок в огромной дохе, в которую ее завернул Никита, – в последнее время она стала чувствовать: внутри нее что-то происходит. Жизнь, которая зародилась в ней, начала пробуждаться и все чаще давала знать о себе. И осознание этого делало ее гордой и ответственной за судьбу нового человечка.
