Аметистовая корона - Дюксвилл Кэтрин (версия книг .txt) 📗
Вскоре Биатрис надоело бегать за бабочками и она с двумя своими няньками задремала на одеяле рядом с Констанцией.
Когда они проснулись, рыцари уже свернули лагерь и строились в шеренги, чтобы продолжить путь. В повозку с заключенными опять впрягли отдохнувших лошадей. Спереди и сзади разместилась охрана. Все были готовы выступать. Воздух был горячий и гнетущий, тучи нависали низко над землей и уже почти закрыли солнце.
Вдоль берега реки располагались поля, заполненные людьми. Народ подчистую выбирал последние колосья, оставшиеся после сбора урожая деревенскими. На них были одеты плохо напоминающие рубашки лохмотья. Они с интересом всматривались в проезжающих. Ходерн вся извертелась в седле, стараясь лучше их рассмотреть.
— Кто эти люди, мама? — спросила она у Констанции.
— Несчастные люди, — ответила она. Некоторые из женщин были вместе с детьми, они играли в сторонке. Несколько женщин подошли ближе к ним. Констанция молча выслушала их. Ходерн нагнулась вперед. Улыбающаяся, в зеленом платье с лентой в льняных волосах, она была похожа на ангела среди этих босых, коричневых людей с угрюмыми лицами.
— Чего они хотят? Почему они оставили своих детей? Они хотят, чтобы их благословили? — забросала она вопросами мать. Та не отвечала.
Ходерн подняла руку, но Констанция быстро опустила ее вниз. Она искала глазами Эверарда. Капитан подъехал рысью на своем жеребце и приготовился принять приказание.
Графиня приказала дать людям половину хлеба и четверть сыра.
— Миледи, — раздался голос Эверарда, — а что, если нам не хватит до конца поездки? Путь не близкий…
Констанция не стала отвечать на заданный вопрос, и Эверард, пришпорив коня, поехал прочь.
— Мама, — опять раздался голос Ходерн, — почему мы отдаем им нашу пищу?
Констанция строго посмотрела на дочь.
— Дорогая, — сказала она, — ты задаешь сегодня слишком много вопросов.
Она сама была матерью и прекрасно знала, как эти женщины боятся за своих детей, ведь впереди зима, и по всем приметам, зима суровая. Видит Бог, она сделала для них все, что было в ее силах.
Ходерн, не переставая, крутилась в седле. Констанция подозвала одну из девушек и передала ей ребенка. Теперь они ехали рядом.
Графиня посмотрела на детей этих несчастных женщин и невольно взглянула на свою так незаметно выросшую дочь.
Люди столпились на краю дороги, где рыцари стали раздавать им хлеб и сыр. Когда последний из бездомных отошел с куском хлеба, они поехали дальше. Люди опять принялись собирать колосья в маленькие корзины, чтобы их удобнее было таскать по полю за собой, а потом складывали в заранее приготовленные кожаные мешки.
Ходерн все не унималась, ей обязательно надо было знать, почему мать отдала их еду этим нищим, ведь это были не их люди. Констанция сказала:
— Это люди Божьи, и мы должны помогать им, как своим собственным.
Ходерн опять открыла рот, чтобы задать очередной вопрос. Мать прижала палец к губам, и девочка замолчала. Графиня знала, что ненадолго. С каждым днем Ходерн становилась похожа на своего отца, Балдриса дс Крези… Похожа и внешне, и по характеру. Ее муж тоже задавал бесконечные вопросы: «Почему суп такой острый? Почему еда приготовлена так, а не по-другому? Чистое ли сегодня белье? Экономно ли она тратит деньги?» — и еще много других вопросов, очень сложных для четырнадцатилетней женщины, выросшей без матери.
Констанция в который раз подумала: «Почему Бог дал мне тогда дочь, а не сына?» Она не могла ответить на свой вопрос, дети — это воля Божья, но она очень хотела, чтобы де Крези хоть немного пообщался со своей дочерью и поотве-чал на ее бесконечные вопросы!
Несмотря на то, что, дочь была полная ей противоположность, графиня любила ее. Она нагнулась и поцеловала ее в прекрасные коричневые волосы. Ее волновала судьба детей. Хотя многие говорили, что их обучение — это бесполезная трата времени и денег, Констанция была иного мнения. Она прекрасно знала, что большинство рыцарей неграмотны, не умеют ни читать, ни, тем более, писать, а Ходерн со временем придется вести домашнее хозяйство. Ее отец понимал это и постарался обучить Констанцию. Она начала учебу, когда была ненамного старше Ходерн. Сам отец не знал грамоту, но дочь выучил, и теперь Констанция была очень благодарна ему.
Бесконечные вопросы Ходерн говорили о любознательности девочки, и графиня знала, что ей необходимо хорошее образование. Женский монастырь не годился для нее. Когда она посетила его, приехав к сестре, то пришла в ярость, услышав, какие глупости внушаются там детям. А о дисциплине и говорить не приходилось — самому епископу пришлось приехать и приструнить учащихся.
Она твердо решила, что не будет выбирать женский монастырь для своей дочери. Девочка должна видеть, знать и не бояться жизни, как частенько говорил ее отец.
Констанция с материнской нежностью и теплотой поправила волосы дочери, которые разметались по плечам.
Она подумала, как было бы хорошо, если бы у девочек был отец. А у нее хороший муж, настоящий муж — честный и верный, с которым она могла бы посоветоваться насчет будущего девочек. Но пока она одна, и только ей решать, какими им быть. На взгляд графини, молодой девушке мало быть красивой, надо еще быть и практичной. Красивая и практичная девушка станет красивой и практичной женой, такая жена будет многим желанна, и тогда она сможет выбрать богатого, красивого мужчину. И все повторится в их детях, такова жизнь…
Ходерн унаследовала и от нее много хорошего. Ведь она была и ее ребенком. Тут Констанция вспомнила, что через три года она должна снова выйти замуж, так велел король Генри, и она не питала никаких иллюзий по этому поводу. Графиня только хотела хорошо обеспечить своих сирот-дочерей. Было бы замечательно, если бы ее будущий муж стал им отцом, а ей настоящим, преданным другом. Но она понимала, как это не просто… После трех замужеств она знала это как никто другой.
Графиня решила, что самое лучшее, что она может сделать для Ходерн, это отправить ее на обучение к тетке, сестре отца. Она подумала, что без монастыря все-таки не обойтись, но все же это несколько другое. Несмотря на то, что после неудачного замужества тетка приняла постриг, Констанция помнила ее как очень доброго, понимающего человека, и, что немаловажно, очень интеллектуального она поможет Ходсрн развить все, что в ней заложено. «Да, я сделаю именно так», — окончательно решила Констанция.
Постепенно путешественники приближались к лесу. Графиня почувствовала запах чего-то горелого. Она забыла, что сегодня языческий праздник и все язычники, — а в этой области их довольно много — на вершине холма будут жечь костры, гулять всю ночь, пьянствовать, а потом станут любить друг друга, устроив настоящую оргию. Христианская церковь выступала против такого обычая, но безуспешно. В этой местности больше, чем везде, чтили языческие традиции и следовали им до мелочей.
Солнце садилось, Констанция посмотрела вокруг, первые ряды рыцарей входили в густой лес. Эверард говорил, что нежелательно разбивать лагерь вдали от городов в сельской местности. Теперь графиня понимала, что он, как всегда, был прав. В поддень она настояла на более долгом привале, заметив, что люди и лошади устали от длинного перехода. Сейчас они бы уже выходили из Кидскровского леса.
Эверард пустил своего жеребца рысью, надеясь, что они достигнут леса прежде, чем сядет солнце. Это все же лучше, чем ночевать в открытом поле. Но сначала он осмотрел колымагу с арестованными. Когда Эверард заглянул в нее, жонглер опять начал ругаться.
Капитан подъехал ближе и нагнулся. Он ударил жонглера по голове так сильно, что сбил его с ног, тот упал на дно колымаги. Удовлетворенный результатом, Эверард поскакал вперед.
Золотоволосый жонглер отлетел на пол, и если бы не одежда, которую ему прислала Констанция, он ушибся бы гораздо сильнее. Сенрен осмотрел себя и с удовлетворением заметил, что практически не пострадал.
ГЛАВА 7
К заходу солнца рыцари уже разбили и обустроили лагерь. Теперь они огораживали место для ночевки лошадей. Начинался дождь, на небе запламенели молнии, раздались раскаты грома, постепенно дождь усиливался. Все суетились, стараясь как можно лучше укрыться от непогоды на ночь.
