Вражда и любовь - Линдсей Джоанна (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Шийна неподвижным взглядом уставилась на отца: испуганная и потрясенная, она не верила своим ушам. Изгнание? Ее отошлют из дома, удалят из семьи?
— Не смотри на меня так, Шийна, — все тем же упавшим голосом проговорил Дугалд. — Это не больше того, что ты заслужила.
— Куда я должна уехать? — с трудом выговаривая слова, спросила Шийна.
— Ты поедешь к своей тетке в Абердин. Монастырь — самое подходящее место для того, чтобы обдумать, какой вред ты причинила семье. А сейчас уходи к себе и оставайся в своей комнате до завтра. Потом тебя отвезут на север.
Шийна бегом выбежала из зала, чтобы никто не увидел ее слез. К счастью, никто за ней не последовал, и она успела осушить глаза, прежде чем войти в комнату к Найелу. Брат еще спал, и Шийна постояла некоторое время молча, собираясь с мыслями.
Наконец села на постель и сказала:
— Найел, ты должен проснуться и выслушать меня до того, как сюда ктонибудь войдет.
Серьезный тон ее голоса встревожил брата, и он, сразу проснувшись, сел на кровати. Взглянув сестре в лицо, понял, в чем дело.
— Поднялась тревога? — начал он. — Они узнали, что он убежал?
— Да, узнали, — убитым голосом подтвердила Шийна. Найел решил, что она осуждает его, и заговорил быстро и горячо:
— Я должен был это сделать, Шийна! Маккиннион говорил, что станет бить и насиловать тебя, будет мучить всю жизнь за то, что его заставили на тебе жениться!
— Боже мой! — еле выговорила Шийна в ужасе от того, что услышала.
— Теперь ты понимаешь, что я должен был выпустить его, он не хотел ничего слушать. Прямо-таки пришел в ярость. Твердил, что никто не может заставить Маккинниона поступить против его воли и не пострадать за это. Он поклялся, что будет мучить тебя без конца.
— Тогда я вдвойне благодарна тебе, Найел, — ласково проговорила Шийна.
— Благодарна? Так ты не сердишься?
— Я поняла, что ты сделал это ради меня. И я тебе по-настоящему благодарна. И пожалуйста, не расстраивайся, слышишь? Я взяла вину на себя.
— Ты? А Макдоно как же?
— За ним следили, Найел, — объяснила Шийна. — Они уверены, что он не помогал Маккинниону, а Уильяму удалось убедить отца в моей виновности.
— Но, Шийна…
Она приподняла ладонь.
— Выслушай меня. Я выбралась из этой передряги лучше, чем ты думаешь. Макдоно разорвал помолвку, и я теперь не должна выходить за него. А благодаря тебе я не досталась Маккинниону. — Она даже улыбнулась при мысли, что и вправду отделалась легко. — В наказание меня отсылают из дома, Найел, но всего лишь к тете в Абердин. Это не так уж скверно. Куда лучше, чем выходить замуж!
— Ты станешь монахиней?
— Папа этого не говорил, так что не тревожься. А я не видела тетю уже несколько лет. Это будет приятная перемена, и мне не придется думать о муже, которого мне навязывают, по крайней мере некоторое время не придется, Честное слово, Найел, я не чувствую себя такой уж несчастной.
— А ты вернешься?
— Отец очень разозлился, так что пока не знаю. Но даже если меня заставят постричься в монахини, это лучше, чем замужество без любви.
— Ты так не думаешь, Шийна.
— Нет, думаю. Наши родители не любили друг друга, Найел. Ты никогда не видел их вместе, но я-то хорошо все помню. Лучше остаться незамужней, чем выходить замуж без любви.
— Я поговорю с отцом.
— Ни за что! Если я останусь здесь, он попросту найдет мне другого жениха. Я уеду, Найел, и не надо этому противиться и пытаться что-то предпринять. И ни в коем случае не признавайся в том, что ты сделал, понимаешь? Обещаешь мне?
Найел кивнул, но неохотно. Все вышло совсем не так, как думалось. Но он уже ничему не мог помочь. Все было решено. Он действовал в порыве чувства, из любви к сестре. Но не в его силах было предвидеть окончательный результат.
— Я скоро приеду навестить тебя, — сказал он.
— Если отец тебя отпустит. Я буду рада, — улыбнулась Шийна.
Найел внезапно обнял ее, слезы ручьем полились у него из глаз.
— Ох, Шийна, мне так жаль!
— Держись, мой дорогой. Это не твоя вина. И не тревожься обо мне. Мне будет хорошо в Абердине. Я до сих пор не бывала так далеко на севере. И мне в самом деле хочется туда поехать. Даже лучше, если мы с отцом расстанемся на время. Я не могу сейчас жить с ним в одном доме.
Глава 9
В последующие недели Шийна часто вспоминала задушевный разговор с Найелом. Абердин, расположенный почти в пятидесяти милях от дома, был для нее как чужая страна. Город был многолюдный и грязный, ходить по улицам следовало с осторожностью, того и гляди угодит тебе на голову содержимое ночного горшка либо какой-нибудь мусор. Однако торговля процветала, в гавани теснились корабли, работали в городе и мастера многих ремесел.
Первые дни Шийна гуляла по Абердину, с любопытством рассматривая красивые дома, но вскоре бросила это занятие. Конечно, много интересного монастырь, университет, разные лавочки, — но уж очень много хайлендеров. Их легко было узнать, ноги у них между пледом и башмаками были голыми. Лоулендеры носили узкие штаны либо чулки и широкие короткие панталоны. Крестьяне-лоулендеры ходили в длинных широких штанах.
Но не только из страха перед голоногими горцами Шийна перестала ходить по городу — на каждом углу к ней приставали нищие, поток которых воистину не иссякал. Абердин вообще был переполнен беднотой — и профессиональными попрошайками, и теми, кто искал работу.
Каждое утро Шийна покидала аскетически обставленные комнаты тетушки в монастыре и отправлялась в богадельню — почти развалившееся каменное здание. Находилось оно в нескольких кварталах от монастыря. По существу, это был странноприимный дом, где утомленный дорогой человек мог получить горячую пищу и чистую постель на ночь либо две — пока не найдет работу. Но дом этот превратился в прибежище для нищих и бродяг. Прибежище малое, всего на десять коек. Соблюдалось лишь правило не задерживаться больше одной-двух ночей, и у дверей вечно слонялись новые желающие.
Тетка Шийны вовсе не должна была являться туда ежедневно, однако не пропускала ни дня. Там жил священник, присматривавший за раздачей пищи, но он был стар и не справлялся с многочисленными обязанностями. Все, кто ночевал в доме, должны были выстирать после себя постельное белье и перемыть посуду, но постояльцы и не думали выполнять все это, и только монахини своей повседневной заботой удерживали дом от превращения в очаг заразы.
Тетка начинала день с появления в богадельне, там она убирала и стирала, потом несколько часов проводила в больнице, снова заходила в богадельню и только после этого возвращалась в монастырь.
Шийна была потрясена. Столько работы, а ведь тете Эрминии около пятидесяти лет! Девушка настояла, что будет ей помогать.
Все пошло хорошо. Шийна, молодая и энергичная, споро принялась за дело, и к тому времени как тетушка приходила, богадельня была уже пуста и никто ее не беспокоил. Теперь они с тетей могли проводить спокойные вечера в монастыре, разговаривая или занимаясь шитьем. Если Шийна и скучала о доме и о привычных занятиях, то не показывала этого. Однако ей до боли не хватало брата. В монастыре совсем не было молодых, полных жизни женщин, и она чувствовала себя одинокой.
Прошел месяц, но она не имела никаких известий о доме — ни от Найела, ни от отца. Шийна чинила куртки и пледы бедняков, научилась от тетки бесчисленным способам вышивки, привела в порядок собственный гардероб… и шитье смертельно надоело ей. Хотелось поездить верхом, поохотиться и поплавать, пока не выпал первый снег. Хотелось приключений или озорных проделок на худой конец, и ох как ей не хватало Найела!
А Найел должен был в этом году принимать участие в набегах. Осень традиционное время для угона скота. Все, что Фергюсонам удастся раздобыть нынешней осенью, останется дома, не будет продано: слишком многое они потеряли по вине Маккиннионов, чтобы продавать добычу.
