Роковой шаг - Карр Филиппа (полная версия книги txt) 📗
Мысли мои блуждали. Они, конечно, постараются найти мне мужа. О нет! Я не хочу этого. Я сама выберу себе мужа.
Когда мы вернулись в Эндерби, Жанна забрала ребенка в детскую, а Дамарис сказала, что приляжет, и попросила меня подняться с ней наверх, потому что она хочет что-то сказать мне.
Когда мы пришли в ее комнату, она очень серьезно посмотрела на меня и сказала:
— Ты должна кое-что знать, Кларисса, и теперь, когда ты намереваешься посетить своих родственников со стороны отца, я и дядя Джереми решили, что наступило время сказать это тебе. Твоя мать была богатой женщиной, и ты ее наследница. Раньше мы не говорили тебе этого, потому что обсуждали этот вопрос в семье и пришли к выводу, что нехорошо, когда молодые люди знают, что у них есть деньги.
Я была поражена. Я богата! Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.
— Да, — продолжала Дамарис, — твоя мать унаследовала деньги от семьи своего отца. С годами, как обычно, деньги накапливались. Когда тебе будет восемнадцать лет, деньги перейдут к тебе. Мы планировали все рассказать, когда тебе исполнится семнадцать лет, но, принимая во внимание то, что произошло, посчитали лучшим, чтобы ты узнала об этом сейчас.
— Я… очень богата? Дамарис колебалась.
— Трудно сказать точно, сколько ты должна наследовать. Это будет в ценных бумагах, в облигациях и тому подобное. Брат твоего дедушки прекрасно разбирался в таких делах и был осторожным. Он обеспечил за всем этим хороший присмотр. И еще: когда твой родственник с севера приезжал сюда, он сказал, что твой отец оставил тебе деньги. Большая часть денег находилась во Франции, поскольку ему удалось перевести туда часть своего имущества, когда он жил в Париже, при дворе Сен-Жермен. Получилось так, что ты обладаешь значительным состоянием.
— Странно! — сказала я. — Я не чувствую в себе никакой перемены.
— Дорогое мое дитя, твоя бабушка и я немного волновались. Видишь ли, ты уезжаешь от нас, а ведь есть много охотников за богатыми невестами… Ты еще так молода. Но твою мать, когда она была как раз в твоем возрасте, обманул авантюрист. Мы подумали, что ты должна знать об этом. Дорогая Кларисса, не тревожься так. Большинство людей считали бы это хорошей новостью.
— Я действительно удивлена. Подумать только, я — наследница!
Дамарис обняла меня и нежно поцеловала.
— Но ведь твое отношение к нам не изменится, правда?
— Разве это возможно? — спросила я с изумлением.
— Ну вот, теперь ты все знаешь. Скоро ты уедешь. Надо уже начинать думать об этом. Кларисса, хорошо, что ты осталась, пока не родилась Сабрина.
— Я не могла иначе. Я очень волновалась бы, если бы тебя не было со мной.
Она внимательно посмотрела на меня и сказала:
— Ты можешь обещать мне кое-что?
— Конечно… если это в моих силах.
— Если что-нибудь случится со мной и Джереми… ты позаботишься о Сабрине?
— Что-нибудь случится? Что ты имеешь в виду?
— Мы живем в опасном мире. Людей убивают на дорогах. Я только вчера услышала, как одна семья ехала в экипаже и на них напали разбойники. Они оказали сопротивление, и жена была убита. И еще Харриет и Грегори… Это заставляет меня задуматься. Если с нами что-нибудь случится, а за Сабриной еще нужен будет уход, ты присмотришь за ней… вместо меня?
— О, дорогая тетя Дамарис, конечно. Я внезапно ощутила душевный подъем. Впервые с тех пор, как я приехала в Англию, мне дали понять, что я уже не ребенок. Я была человеком, способным нести ответственность за кого-то, и они это понимали.
Может быть, это и заключалось в понятии «наследница»?
Мой двоюродный дедушка Карл, которого я очень редко видела, вернулся домой. Он воевал и отличился на службе у герцога Мальборо, получил награды за Бленхайм, Уденар и Малплаке. Он был настоящим героем, и прадедушка Карлтон очень гордился им.
Я слышала, как бабушка Присцилла сказала Дамарис:
— Твой дедушка всегда больше всех любил Карла. Когда я была маленькая, я всегда находилась на втором месте. Нет, даже не так: едва ли он вообще замечал, что я существую.
— Теперь-то он замечает, — сказала Дамарис, и Присцилла стала задумчивой.
Итак, приехал дядя Карл — загорелый и красивый, герой, вернувшийся с войны. Ему, наверно, было лет сорок пять; он был года на четыре моложе Присциллы.
Конечно, он до сих пор служил в армии и имел массу забот.
Он появился не один: с ним приехал сэр Ланс Клаверинг, намного моложе его, тоже вернувшийся с войны. Дядя Карл был его командиром и, по всей видимости, уважал его. По словам Арабеллы, Ланс Клаверинг был еще мальчишкой. Это для нее он был мальчишкой, а мне он казался совсем взрослым человеком. На самом деле ему было двадцать лет, почти на восемь лет старше меня, и это возвышало его в моих глазах. Он представлялся мне чрезвычайно красивым. Одет он был изысканно, а не в военную форму, как дядя Карл, потому что на войне Ланс служил простым солдатом. Дядя же Карл был генерал Эверсли, кадровый офицер.
Но мое внимание привлек Ланс. Его свежий цвет лица подчеркивала белизна парика, гладкого надо лбом и взбитого над ушами. Сзади была косичка, завязанная бантом из черной атласной ленты. Манжеты его элегантно скроенного длиннополого камзола были оторочены превосходными кружевами; камзол доходил ему до колен, скрывая штаны. Но зато мне удалось заметить красиво вышитый жилет. Ноги в белых чулках были обуты в черные туфли с серебряными пряжками. С одной из золотых пуговиц на камзоле свисала трость. Я никогда не видела такой элегантности, и это произвело на меня большое впечатление.
Дядя Карл представил меня ему. Кажется, он любил Ланса. Я узнала, что Ланс некоторое время побудет у нас, а потом вместе с Карлом поедет в Йорк. Дело у них там было секретное, и меня предупредили, чтобы я ни о чем не спрашивала.
Они остановились в Эверсли-корте.
В Эндерби мы подробно обсуждали Ланса. Джереми считал его пижоном, но Дамарис отнеслась к нему более терпимо.
— Дядя Карл, кажется, имеет о нем свое мнение, — сказала Дамарис. — В конце концов, он направляется с ним в Йорк и, кажется, по важному делу.
— Не могу этого понять, — пробормотал Джереми.
— Он еще так молод, — заметила Дамарис. — Наверно, был совсем мальчиком, когда вступил в армию. Это, конечно, говорит о твердости характера, ведь он мог оставаться дома и хорошо проводить время в Лондоне. Я думаю, он из богатой семьи.
Джереми хмыкнул. Ему не понравился Ланс Клаверинг. Они были абсолютно противоположными людьми. У Ланса всегда было хорошее настроение. Похоже, что он считал жизнь большой шуткой. Он был исключительно галантен и проявлял интерес ко всему, что интересовало других. С Присциллой он обсуждал рецепт изготовления деревенских вин; с Дамарис говорил о собаках и лошадях; с мужчинами обсуждал сражения, проявляя познания, почти равные знаниям самого дяди Карла. Даже прадедушке Карлтону он понравился. Несколько раз я с Лансом ездила верхом на прогулку. Он приложил много сил, чтобы узнать, что меня интересует, а потом стал говорить об этом с таким энтузиазмом, что можно было подумать, будто этот предмет волнует его сердце. Он обладал шармом, изяществом, элегантностью и больше всего — огромным желанием понравиться.
— Он — настоящая находка для любой компании, — констатировала Арабелла. Жанна сказала:
— О, какой милый джентльмен!
А когда я передала ему ее слова, он совсем не обиделся. Он рассмеялся и сказал, что должен постараться, чтобы у Жанны сохранилось это впечатление.
Его неизменно хорошее настроение было заразительно, и когда он был с нами, мы много смеялись. Жизнь казалась ему забавой. Когда мужчины поехали на охоту, один из наших соседей — Карлтон называл его «деревенским мужиком»— нарочно проехал по луже, разбрызгивая грязь во все стороны, так что грязная вода запачкала жемчужно-серый костюм Ланса. Я потом слышала, что Ланс со свойственной ему беззаботностью не обратил на это внимания и тем самым заставил виновника так называемой шутки почувствовать себя неловко.
