Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия (читаем книги онлайн txt) 📗
Чартинский воспринял ее слова иначе. Воспоминание о том, что произошло в спальне разоренной усадьбы по соседству с Рощино, обожгло. Та первая близость, что случилась между ними, была не чем иным, как насилием. И хотя Софья и не оказала ему тогда видимого сопротивления, но вряд ли из его памяти когда-нибудь сотрется выражение брезгливости и отвращения на ее лице, ее отчаяние и злость. Он будто вновь ощутил, как скулу обожгла пощечина, нанесенная ее рукой. Острое чувство сожаления и стыда остудило закипавшую ярость. Пока Адам, закрыв глаза, придавался воспоминаниям, Софья успела отойти довольно далеко. Метель усиливалась: снег набивался за воротник, тонкими острыми иголочками колол нос и щеки. Опустив голову, она упрямо брела вперед. Чартинский догнал ее и остановил, положив руку на плечо.
- София, довольно упрямиться, вы замерзли, надобно вернуться, - тихо заговорил он.
- Вы правы, - нехотя согласилась она, не желая продолжать начатый разговор и чувствуя, как немеют пальцы на ногах в тонких сапожках.
Адам, подхватив под локоток, повел ее к дому.
За завтраком княгиня Луиза несколько раз бросала в сторону своей belle-soeur неодобрительные взгляды. Прошло уже довольно много времени, а отношения между Софи и Адамом становились холоднее день ото дня. Прислуга шепталась, что в те редкие ночи, когда князь посещает спальню своей жены, молодая княгиня еще долго после его ухода рыдает в подушку. Все это было так не похоже на то, что рассказывал ей сын о любви с первого взгляда. Во всяком случае, со стороны Софи не было заметно, что она питает к мужу, какие бы то ни было теплые чувства. Фели, поначалу относившееся к жене брата с недоверием, в последнее время и вовсе с трудом переносила ее присутствие в доме. Мелочные придирки и взаимные уколы между молодыми женщинами стали обыденным делом.
Луиза тяжело вздохнула и отложила вилку в сторону:
- Софи, отчего вы совершенно не притронулись к завтраку? Вам он пришелся не по нраву? Может, у вас есть какие-нибудь пожелания на сей счет? – поинтересовалась она.
- Благодарю за заботу, - отодвинула тарелку Софья. – Я неголодна.
- Видимо, мое присутствие за столом лишило мою супругу аппетита, - встал со стула Чартинский.
Софья вспыхнула от его язвительного тона. То, что Адам не счел нужным скрыть от матери свое дурное настроение и произошедшую межу ними накануне ссору, было нехорошим предзнаменованием. Чартинский почти не притронулся к завтраку, но умудрился с утра осушить почти полную бутылку вина. Речь его как всегда была четкой и ясной, но по лихорадочному блеску в глазах, Софи легко определила, что Адам изрядно пьян. И это с утра! Пробормотав извинения, она торопливо выскользнула из столовой, стремясь как можно быстрее оказаться в своих покоях. Ей казалось, что Адам последует за ней, но остановившись на верхней площадке лестницы, она услышала, как захлопнулась дверь его кабинета. Переведя дух, Софи прошла в свой будуар, по пути заглянув в детскую.
Адам не вышел к обеду, передав через своего камердинера, чтобы его не ждали к столу. Три женщины, собравшиеся в столовой, остро ощущали, витавшее в доме напряжение, как то бывает в летнюю пору перед грозой, когда вся природа замирает, готовясь к буйству стихии. Фели, не поднимая глаз, без особого воодушевления ковырялась в своей тарелке. Даже ей было не по себе, после того, как презрев, принятые в доме правила, она без приглашения явилась в кабинет к брату, выяснить причины его дурного настроения. Адам, всегда столь щепетильный в том, что касалось его внешнего вида, не позволявший себе небрежности в одежде даже в кругу семьи, развалившись в кресле без сюртука и без галстука пил вино прямо из бутылки, не утруждая себя тем, чтобы воспользоваться стаканом, стоящим тут же на столе. Обведя мутным взглядом сестру, стоящую на пороге, он без излишних церемоний указал ей на дверь, прорычав вслед, что не нуждается в душеспасительных разговорах и сам разберется с собственной жизнью.
Княгиня Луиза, после обеда сославшись на усталость и легкое недомогание, вследствие полученной накануне простуды, удались к себе в спальню, заявив, что к ужину не выйдет. Фели в ответ на просьбу Софьи: составить ей компанию за игрою в карты, вежливо отказалась, сославшись на то, что сегодня не расположена к занятиям, требующим умственного напряжения. «Будто крысы попрятались по норам!» - в раздражении шептала себе под нос Софья, поднимаясь после обеда в свои покои. В доме стояла оглушающая тишина, слышно было, как под резкими порывами дребезжат оконные стекла и ветер завывает в печных и каминных трубах. Но это была вовсе не та тишина, что обещала покой и безмятежность, напротив, в ней таилась некая угроза.
Стемнело. Николета зажгла в тяжелом подсвечнике несколько свечей и расстелила постель. Отложив вышивку, Софья устало повела плечами, разминая затекшие мышцы шеи. Повернувшись спиной к камеристке, она уставилась в темное окно, глядя на свое призрачное отражение в нем. Ловкие пальцы камеристки быстро пробежали по ровному ряду крохотных пуговок, аккуратно вынимая их из петель. Тяжелый шелк, шурша, опустился к ногам молодой женщины. Переступив через платье, Софи вскинула руки вверх и принялась вынимать шпильки из узла на затылке. Присев на банкетку, она прикрыла глаза, пока Николета водила щеткой по волнистым пепельным локонам, спадавшим до самой талии.
Софья умиротворенно вздохнула. День окончился, а гроза, которую она так ждала, похоже, миновала. Все проклятый страх, который не давал ей вздохнуть спокойно. Как же она устала бояться разоблачения, бояться за свое будущее! Отпустив прислугу, Софи опустилась на колени и зашептала привычные слова молитвы. Ей показалось, что в коридоре послышались тяжелые нетвердые шаги. Замерев на полуслове, она напряженно прислушивалась к звукам за дверью. Убедившись, что ей всего лишь послышалось, она вернулась к молитве.
Дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Открыв глаза, Софья обернулась. Адам стоял на пороге, упираясь плечом в дверной косяк. Тонкое золотое распятье блеснуло в распахнутом вороте рубахи на смуглой коже.
- Мы не договорили поутру.
На этот раз язык Чартинского заплетался, и речь была не вполне внятной.
Поднявшись с колен, Софи поспешно накинула на плечи тонкий шелковый капот цвета слоновой кости и туго затянула пояс.
- Я не понимаю вас, Адам, - нахмурилась она.
Чартинский пьяно ухмыльнулся и покачал головой:
- О, нет. Не в этот раз. В этот раз не выйдет, ma chйrie.
- Не выйдет? – удивленно протянула Софи. – Что не выйдет на этот раз?
- Я ждал, что ты сама расскажешь мне.
- О чем? – выгнула бровь Софи. – Каких еще признаний вы ждали от меня, Адам?
- Все просто, - пожал плечами князь, входя в комнату и закрывая за собой двери.
От звука ключа поворачиваемого в замочной скважине у Софьи похолодело в груди.
- Я жажду слышать правду из твоих уст, - повернулся он к ней. – Так или иначе, ты мне все расскажешь.
Чартинский взмахнул перед ее лицом, зажатым в кулаке хлыстом.
- Я не понимаю… - прошептала Софья, схватившись рукой за горло.
От ужаса, ледяной волной приподнявшего волосы на затылке, голос ее сел, ноги ослабели, и закружилась голова.
«Он нарочно пугает меня», - попыталась успокоить она себя, сделав несколько судорожных вздохов.
Все это время Чартинский не сводил с нее лихорадочно блестящих глаз, следя за сменой выражений на ее лице.
- Нет? - усмехнулся он. – По-прежнему не понимаешь?
Софья отрицательно покачала головой, отступая на несколько шагов. Адам двинулся по комнате вслед за нею.
- Когда моя мать твердит о том, какие они милые мальчики и как похожи на свою мать, я вижу совсем иное, - прошипел он, надвигаясь на нее.
- Что ты видишь? – отворачиваясь от него, прошептала Софья.
- Смотри мне в глаза! – выкрикнул он, хватая ее за волосы и наматывая на кулак длинную прядь.
- Адам, мне больно, - попыталась она вразумить его.
- Больно?! – отпустил ее Чартинский. – Что ты знаешь о боли? Ты думаешь, я не вижу, чьи они дети? Ты лгала мне! Лгала с самого начала! Утром я нарочно завел разговор о Раневском, думал, ты признаешься во всем! И ты ведь готова была сказать правду, но испугалась. Ты ведь боишься меня? – бросая ей эти обвинения, Адам загнал ее в самый угол комнаты.
