Исповедь соперницы - Вилар Симона (читать книги полные TXT) 📗

Из-за ограды долетел счастливый смех королевы Аделизы. Вне всякого сомнения — она проводит время с д'Обиньи. В другое время я бы не отказала себе в удовольствии позлословить о «сердечной дружбе» этих двоих. Однако королева, соблюдая приличия, появилась на аллее сада уже без своего поклонника. Но лицо ее выдавало — глаза сияли, щеки покрывал румянец, а легкие светлые одежды Аделизы развевались по ветру, как крылья.

Королева приблизилась ко мне, сделав Суррею знак удалиться.

— Вы стали такой смиренной, Бэртрада, — проговорила она, присаживаясь рядом. — И знаете, милая, при дворе так не хватает ваших колкостей и забавных проказ. Без вас жизнь словно теряет остроту.

Я молчала, гадая, знает ли она о том, что произошло у нас с мужем. Впрочем, Эдгар в этом оказался великодушен и не возвещал повсюду о предстоящем разводе. Вероятно, Аделизе известно о том, что мой супруг живет с постоянной любовницей, но вряд ли ее этим удивишь. Жена любвеобильного Генриха Боклерка давно смирилась с тем, что король имеет любовниц. Все это окупалось ее положением, той свободой и почестями, которые она получила благодаря браку с королем. Но ведь сама она, будучи много младше короля, никогда не любила его, я же была больна от любви к Эдгару. И моя благосклонность к Суррею была всего лишь ширмой, за которой я прятала свое вдребезги разбитое сердце.

— Странного поклонника вы избрали на сей раз, Бэртрада, — заметила Аделиза, глядя на понуро удалявшегося графа. — В обществе бедолаги Суррея даже цветы начинают вянуть, а от его улыбки молоко скисает вдвое быстрее. Эдгар Армстронг — вот уж мужчина так мужчина. Думаю, вы не откажетесь прибыть вместе с ним на майский смотр войск в Нормандии?

Я слушала ее рассеянно, но тут невольно сосредоточилась. Что эта курица болтает о поездке моего супруга ко двору?

Аделиза тут же пояснила, что в Нормандии неспокойно, и Генрих Боклерк велел своим вассалам привести отряды на смотр в Руан.

Вот как? Наверняка именно при этой встрече граф Норфолк и сообщит королю о своем намерении развестись. И конечно же, представит все происшедшее в необходимом ему свете. Это означает, что я должна не киснуть в Бэри в обществе Суррея, а первой прибыть к королю и успеть настроить его против зятя, да так, чтобы он принял мою сторону, несмотря на все, что скажет ему Эдгар…

В Нормандии я оказалась уже через неделю и застала герцогство чуть ли не на военном положении. Повсюду вооруженные отряды, заставы на дорогах и бесконечные проверки и расспросы.

Отца в столице не было. Меня встретил новый епископ руанский Хагон, он-то и поведал, что зять короля Жоффруа Анжуйский и его супруга Матильда готовы с оружием в руках отстаивать свои права на те земли Нормандии, которые Генрих I посулил им по договору, но не спешит передавать. Анжуйская чета считает, что король водит их за нос, в то время как его гонцы то и дело скачут к Теобальду и обратно, и еще не известно, не изменит ли король завещание и не передаст ли власть племяннику. Между Анжу и Нормандией уже произошли открытые столкновения, и многие говорят, что строптивость анжуйской парочки может привести к большой войне.

Я мгновенно окунулась в волны большой политики. Меня это отвлекло, освежило и даже обнадежило. Сейчас отцу вовсе не до семейных дрязг одного из графов, и он может попросту отправить Эдгара ни с чем. Но остановит ли это моего мужа? И где следует находиться мне, пока все не уляжется?

Любезность епископа Хагона простиралась так далеко, что он пообещал предоставить мне резиденцию в большом аббатстве Святого Мартина, расположенном на острове посреди Сены. Этот священнослужитель и в самом деле был мил со мной. Довольно молодой для своего высокого сана, он был истинным воплощением той гордой северной породы — потомков викингов, что еще изредка попадались среди нормандской знати: рослый, статный, с золотистыми волосами, изящно уложенными вокруг тонзуры, с лицом скорее воина, нежели священника, с прозрачными, как виноградины, зелеными глазами в сетке мелких лукавых морщинок.

Епископ отпускал весьма светские комплименты, и мы недурно проводили с ним время — охотилась с соколами, катались на барке по реке, допоздна засиживались на галерее аббатства в теплые майские вечера. Ах, тресни моя шнуровка, — мне всегда нравились духовные лица.

Внимание Хагона отчасти вернуло мне прежнюю уверенность в себе, и я уже не выглядела жалкой и потерянной, когда в Руан прибыл мой отец. И разумеется, я постаралась представить ему историю наших с Эдгаром отношений таким образом, какой сочла для себя наивыгоднейшим. Я перечислила все обиды и унижения и поведала, как супруг изгнал меня из Гронвуда — замка, который смог построить только благодаря мне, а сам поселил там шлюху, из-за которой затеял со мной дело о разводе.

Увы, отец выслушал меня не совсем так, как я ожидала. Взгляд его был отсутствующим, и он почти не задавал вопросов. Кроме одного: отчего я до сих пор не забеременела.

Я сцепила пальцы так, что суставы захрустели.

— Вероятно, вы не совсем поняли то, что я сказала, государь. Мой муж попросту не предоставил мне такой возможности. Он спит с другой женщиной, а не со мной, своей законной супругой. Не могла же я понести от Святого Духа!

Отец пожал плечами.

— Бесплодие женщины — весьма существенный повод для развода. Однако успокойся, вскоре Эдгар будет здесь, и я сам разберусь во всем.

Это «успокойся» упало равнодушно и тяжело, как камень. И тогда я заговорила о том, что развод — это позор и бесчестье для потомков Завоевателя. Даже сам Генрих не развелся с бесплодной, как сухая смоковница, Аделизой. А мне приходится претерпевать бесчисленные надругательства от ничтожного сакса…

— Которого ты сама так настойчиво добивалась. А ведь я тебя предостерегал! — резко прервал меня отец. — Я говорил тебе, Бэртрада: в подобном союзе тебя ждет немало сложностей. Ты заполучила Эдгара Армстронга как приз, ты без конца напоминала ему о совершенном тобой благодеянии, не сознавая, как унижаешь его этим. И как следствие — ваши постоянные ссоры, твои мятежи против него, нескончаемая вражда. Если хочешь знать, известие о вашем разводе не кажется мне чем-то неожиданным. Дрязги в семье Норфолков давно стали темой для пересудов. При этом Эдгар превосходно справился с доверенной ему властью, а ты только тем и занималась, что сеяла смуту везде, где могла. Если ваш союз распадется, ты станешь самой обесславленной дамой Европы — настолько обесславленной, что мне и нового мужа тебе не подыскать. Кто согласится взять в жены строптивицу, интриганку, да к тому же еще и бесплодную? И это еще не все. Как можно истолковать все эти твои истории с Гуго Бигодом и то, что, оставив мужа, ты едва ли не полгода жила при настоятеле Бэри-Сент-Эдмундс? Ты не успела прибыть в Нормандию, и уже отличилась, связавшись с Хагоном Руанским, известнейшим совратителем и женолюбцем!

К концу этой тирады голос отца гремел.

Я же поначалу ни слова не могла вымолвить от возмущения. Хотя чего еще ожидать от человека, который всю жизнь блудил и считает, что блуд есть неотъемлемое человеческое свойство. Что за дикая чушь? Гуго Бигод — да разве бы я снизошла до него? А толстяк Ансельм? Он был моим духовным наставником, не более того. И при чем тут епископ Хагон?

Я чувствовала себя оскорбленной до слез. И сама не заметила, как они потекли из глаз.

— Как вы смеете так грязно думать обо мне, отец? Клянусь своей бессмертной душой — я ни разу не изменила супружескому долгу. Вместо того, чтобы утешить меня в моем несчастье, вы… вы…

Говорить я больше не могла, задыхаясь от рыданий. Отец же, несколько смягчившись, снова повторил, что во всем разберется сам, когда приедет граф Норфолк.

Я сказала, что всецело полагаюсь на его мудрость и справедливость, но в ходе этого разбирательства следовало бы учесть и то обстоятельство, что столь высоко ценимый им граф Норфолк — негодяй. И выложила свой главный козырь: поведала, как Эдгар, презрев королевское повеление, принимал у себя человека, которого он, Генрих Боклерк, объявил своим личным врагом и государственным преступником. Этого человека зовут Гай де Шампер.