Анжелика в Новом Свете - Голон Анн (книги бесплатно полные версии txt) 📗
— А если вы задержитесь из-за пурги или распутицы? спросила Анжелика, которой этот рацион показался просто ничтожным.
— Будем охотиться! В подлеске начинают появляться птицы. Белые куропатки, кулики, а кое-где даже лабрадорские гуси. Встречаются и зайцы… Не беспокойтесь за нас, госпожа графиня. Вот, помнится, мы воевали во времена мессира де Траси. В разгар зимы до стойбища ирокезов в Долине могавков — сто двадцать лье. К несчастью, в пылу битвы мы сожгли амбары ирокезов, не подумав о том, что у самих-то у нас нет провизии на обратный путь.
— Ну и что?
— Многие умерли, — с философским спокойствием ответил Никола.
Он перекинул через плечо патронташ, нацепил на него пороховницу, индейский нож в ножнах, украшенных жемчугом и иглами дикобраза, флягу с водкой, взял топорик и кастет, огниво с длинным трутом, трубку, мешочек с кремнями, кисет с табаком, надел расшитый кожаный плащ и балахон из красной шерсти, опоясался разноцветным поясом и пошел во главе маленького отряда тяжелым и неуклюжим из-за снегоступов шагом. Неутомимый лесной бродяга.
Свой мешок с провизией он забыл на столе, и Анжелике пришлось бежать, чтобы окликнуть их. Но они были уже далеко, на другой стороне озера, и знаком показали ей, что все это, мол, пустяки… С Богом!
Они углубились в перелесок, в девственный мир деревьев, обсыпанных снегом, которые возвышались вокруг них пушистыми пирамидами, стройными свечами, иногда какими-то призраками, и за ними долго еще тянулось облачко из тысяч сверкающих снежинок.
А в Вапассу остались лишь несколько мужчин, женщины и дети, но все равно и для них провизии было недостаточно.
Кантор опять взбунтовался — в прошлый раз отец не разрешил ему пойти с Флоримоном, а сейчас не отпустил с охотниками. Анжелика разделяла мнение мужа — мальчик едва оправился после болезни и еще недостаточно подготовлен к дальнему и трудному походу к озеру Умбагог. К тому же никто не знает, что ждет их там — может быть, все индейцы вымерли от голода или же ушли на юг в надежде, что случится невероятное чудо и они сумеют убежать от несущей смерть зимы.
Пейрак успокоил своего младшего сына — ведь должен же в Вапассу остаться кто-нибудь из здоровых охотников, чтобы ставить силки. И юноша каждое утро мужественно уходил в лес. Иногда он приносил зайца, иногда возвращался несолоно хлебавши — нечем было наживлять силки. Да, держался он мужественно, но очень быстро уставал и возвращался такой голодный, что ему одному было бы мало той тощей дичи, которую он приносил. В конце концов он снова заболел, и силки больше не ставили.
Индейцы из «бобрового» вигвама несколько раз приходили в Вапассу просить маис. Отказать им было невозможно. В обмен они приносили немного бобрового мяса. А в один прекрасный день они собрали свои пожитки и ушли неизвестно куда.
Кроме Жоффрея де Пейрака, все, кто остался в Вапассу, были или еще слабы после болезни, или даже больны. В числе их — два испанца (один из них, дон Хуан Альварес, совсем не вставал с постели), немой англичанин и всегда дрожащий от холода Энрико Энци. Что же касается мэтра Жонаса и Куасси-Ба, то их просто сочли слишком старыми, чтобы взять на охоту, хотя они чувствовали себя превосходно. Они приняли на свои плечи добрую часть самых тяжелых работ: кололи дрова, разгребали снег, разбивали лед, занимались всевозможной починкой.
Кловис должен был пойти с охотниками, но как раз накануне он тяжело отравился свинцовыми парами.
Куасси-Ба вовремя заметил, что у кузнеца раздулся язык, и к тому же Кловис с удивлением сказал ему, что он почему-то чувствует во рту сладость. Войдя в кузню, Куасси-Ба убедился, что Кловис, который в последнее время стал слишком зябким, заткнул все щели и отверстия, чтобы в помещение не проникал холод, и тем самым закрыл доступ свежему воздуху, не подумав о том, что вредные пары, выделяющиеся при купеляции, могут застояться в небольшой кузне. Куасси-Ба немедленно уведомил о случившемся графа де Пейрака, и они тут же дали кузнецу успокаивающую настойку, чтобы утишить колики, которые уже начинали терзать несчастного. Но средства, наиболее действенного при таком тяжелом отравлении, у них не было: не было молока. Они не пробовали его, даже не видели с тех пор, как ступили на землю Америки. Да, с тех самых пор, как они отплыли из Ла-Рошели, если не считать нескольких мисок козьего молока, припасенного для детей на «Голдсборо». Правда, рудокопы знали, что есть еще одно средство: если порубить внутренности зайца и съесть их сырыми, в особенности печень и сердце, то при отравлении это вполне может заменить молоко. Но где взять зайца? Кантор обошел все силки и нашел наконец двух тощих зайцев. Анжелика была бесконечно счастлива. Поистине правы канадские французы, когда повсюду в этой стране видят чудеса.
Граф де Пейрак сам приготовил снадобье и заставил Кловиса проглотить его. Кузнецу тотчас же полегчало, и стало ясно, что опасность миновала. Но еще долгое время он оставался в постели, дрожа под своими одеялами, несмотря на горячие камни, которыми его все время обкладывали, пытаясь согреть.
У Анжелики не было сил ухаживать за ним, но иногда она приходила посидеть у его изголовья, поговорить с ним немного, чтобы поддержать его, отвлечь от мрачных дум.
— А что сделаете вы с золотом, которое заработаете на службе у графа де Пейрака? — как-то спросила она Кловиса.
Его ответ прозвучал так странно, что она подумала сначала, уж не бредит ли он.
— Когда я накоплю много золота, я спрячу его на дне моря, в расщелине горы Дезер, я знаю такое местечко в заливе Голдсборо, а сам я отправлюсь в Новую Гренаду, в самое сердце Южной Америки. Говорят, там находят огромные изумруды. Я их найду. Потом я поплыву в Восточную Индию, где, говорят, находят рубины, сапфиры и алмазы, там вставляют их в глаза идолам в храмах, так вот, если я не найду их сам, я выдеру у идолов. И когда я наберу драгоценных камней столько, сколько мне надо, я вернусь за своим золотом и выкую из него платье для маленькой Фуай де Конк. И еще я выкую ей корону и туфельки, украшу их драгоценными камнями, и это будет самый красивый наряд из тех, которые ей когда-либо преподносили…
Озадаченная Анжелика спросила, кто такая эта Фуай де Конк. Его давняя любовь, невеста, которую он потерял?
Кловис бросил на нее взгляд столь же яростный, сколь и оскорбленный.
— Как, госпожа графиня, вы не знаете святой Фуай де Конк? Но это же самая великая святая в мире. Неужели вы никогда не слышали о ней?..
И Анжелика вынуждена была признать, что это непростительно и что ее забывчивость можно объяснить только усталостью. Конечно, она слышала о храме Конк-ан-Руэрг, что находится в горах Оверни. Там в алтаре окруженной каменной стеной церкви, в ковчеге из чистого золота, хранят зуб и несколько волосков маленькой римской великомученицы, жившей во втором веке, о которой идет слава, будто она совершила множество чудес, ведь она покровительствует узникам тюрем, помогая им в побегах.
— Три раза я носил кандалы, — с гордостью сказал Кловис. — Самые толстые кандалы, какие только бывают. В тюрьме Ориньяк, в башне Манкуссе и в подземной тюрьме этой сволочи епископа Рьома.
— И все же вы убежали? — спросили, подходя, дети.
— Э-э? Конечно! Да еще как ловко благодаря маленькой святой, которая помогла мне…
Когда Анжелику куда-то позвали, Онорина осталась сидеть около больного, и, подражая матери, она держала его большую черную ручищу в своих крохотных ручках.
В эту зиму Анжелика заметила, что ее девочка тянется к людям, к которым труднее всего подступиться. Всем остальным она предпочитала Жака Виньо и Кловиса. Она так льнула к ним, была с ними так мила, что они в конце концов сдались.
— И почему это я тебе так нравлюсь? — как-то спросил плотник девочку.
— Потому что ты очень громко кричишь и говоришь очень гадкие слова!..
После болезни Онорина вытянулась, побледнела и выглядела очень болезненной. Волосы у нее отрастали медленно, и Анжелика с ужасом думала иногда, а вдруг они и вовсе больше не вырастут. Она беспрестанно бросала на девочку тревожные взгляды. Она заметила, что малютка часто поджимает губки, морщась от боли, которую доставляли ей распухшие десны, и ее бросало в дрожь при мысли, что и на них грядет эта ужасная зимняя болезнь: цинга, «сухопутная болезнь».
