Арджуманд. Великая история великой любви - Мурари Тимери Н. (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Девушка, которую мне прислали, была совсем молоденькой. Кроме браслетов на лодыжках, на ней ничего не было; волосы ниспадали до талии. Я дотронулся до гладкой, светлой кожи, и мне показалось, что под пальцами полированное золото. От девушки приятно пахло благовониями. Ее подруги сняли с меня одежду и начали ласкать, умащая маслами. Тонкие пальчики умело сновали по всему телу, стараясь извлечь меня из трясины, в которой я тонул.
Девушка трепетала, но ее время еще не пришло. Я лоснился от масел; своими язычками наложницы довели меня до исступления, ощущение было таким сильным, что я чуть не взмолился прекратить сладкую муку.
Видя, что я готов, они переключились на девушку: легонько ласкали груди, нежно вводили пальцы в лоно, помогая раскрыться во всей сладости. Вскоре она ослабела так, что не могла стоять и упала в подставленные руки.
Искусницы раздвинули ей ноги и, приподняв, поднесли ко мне.
Ясная, похожая на серебряную монету луна сияла над головой…
Холодные звезды были подобны алмазам…
Наложницы держали девушку на весу, позволяя мне насладиться влажными вратами. Ее жар охватил и меня. Девушка извивалась и металась в руках подруг, ей хотелось, чтобы наши тела соприкоснулись.
Не прерывая восхищенного шепота, описывающего удовольствия, которые мне еще предстояло испытать, наложницы опускали ее все ниже и ниже… Наконец слияние произошло.
— Могучий олень вошел в лань, — услышал я шепот, и ощутил тепло женщины, ласкавший меня сбоку. — Ощути же ее… пронзи насквозь… ей не ускользнуть, повелитель… она на твоем копье, она беззащитна… видишь, в каком она исступлении… взгляни, как ты могуч…
Девушка взлетала и падала, взлетала и падала, и я делал то же самое, пока плотина не прорвалась. Наши крики смешались с музыкой, на мгновение заглушив стрекот цикад.
О, Арджуманд!
Солдат, охранявший вход в диван-и-кхас, зал приемов, принял из моих рук украшенный рубинами золотой кинжал. Даже мне не дозволялось приближаться к отцу с оружием. Отец сидел на троне, вокруг стояли министры, среди них был Гияз Бек, дед моей возлюбленной. Я поклонился, отец ответил небрежным приветствием. Он не удостоил меня предложением сесть, так что я остался на ногах.
Министры по очереди высказывались, отец внимательно выслушивал их. В самом начале его правления эта внимательность вызывала удивление придворных, ибо Акбар, мой дед, был уверен, что из его беспутного сына ничего не получится. Дед подумывал сделать своим преемником моего брата Хосрова, но на смертном одре изменил свое решение в пользу отца, а тот отнесся к своим обязанностям с неожиданным пылом и быстро овладел наукой управления.
Акбар оставил нам крепкое государство, полную казну и законы, обеспечивавшие народу безопасность. Несмотря на протесты мулл, он отменил джизью, налог для неверных, успокоив этим индусов, составляющих большинство населения страны; индусы получили равные права с мусульманами, и, более того, дед стал выдвигать их на важные государственные посты. Он изменил закон о налоге для крестьян — отныне они должны были платить не каждый лунный, а каждый солнечный год [28], а в случае неурожая получали помощь из казны. По повелению деда были отменены детские браки, распространенные в деревнях. Еще он пытался запретить сати, жестокий обычай сжигать вдов заживо вместе с телом умершего мужа, но это ему не удалось. Он ввел множество законов, одним из которых учредил должности четырех главных министров, обеспечивающих эффективное управление страной. А любознательность деда делала его похожим на ребенка…
Уже перевалило за полдень, когда закончилось обсуждение государственных дел, и министры удалились. Отец выглядел усталым. Глаза у него были красными, как недоспелые вишни, но не от переутомления, а от невоздержания.
— Хуррам! — Это было мое детское имя. — Подойди поближе!
Он обнял меня, и я почувствовал знакомый запах сандалового дерева. Нахлынули давние воспоминания: когда у отца было хорошее настроение, он играл со мной, если, конечно, позволяло время.
— Пойдем, — сказал отец и повел меня в свои покои. По дороге он обнимал меня за плечи. С тех пор как брат мой Хосров поднял восстание, пытаясь захватить власть, я стал для отца еще дороже. Кроме имени и титула я получил огромный джагир — Гисан-Феруз. Когда-то давным-давно эти земли пожаловал моему отцу его отец, Акбар. И все же я подозревал, что любовь отца ко мне была не совсем искренней. Мой дед не любил его, и отец, хорошо понимая, что такое быть нелюбимым сыном, стремился не повторять его ошибок. Он все делал как надо, а не как велит сердце.
— Каково же твое желание, Хуррам?
Конечно, ему было известно, почему я просил аудиенции, но он говорил со мной, как подобает падишаху, для него это было важно. Обсуждать интересующий меня вопрос предстояло не выходя за рамки придворного протокола.
— Мое желание? — Я изобразил удивление.
— Ты должен знать, что аудиенцию у падишаха испрашивают, только если хотят получить что-то, что я могу дать.
Мы вошли в зал, окна которого выходили на Джамну. Стены зала покрывала изящная резьба, но все равно назвать его роскошным я бы не смог.
К отцу приблизились невольники, они сняли с него тюрбан и золотой кушак, отложили в сторону золотой кинжал с крупным алмазом в эфесе.
Отец взял чашу с охлажденным вином.
— У нас снова проблемы с раджпутами [29]. Мевар [30] отказывается присягать на верность. Боюсь, они не успокоятся… А мне казалось, Акбар преподал им хороший урок, сровняв с землей Читтор. — Он прилег на тахту, погруженный в тягостные раздумья, но, вспомнив о моем присутствии, улыбнулся: — Ну, давай же, расскажи, что тебя тревожит? Если смогу, помогу тебе.
Я надеялся, что пылкое желание придаст блеск моей речи. Если сейчас я не сумею убедить отца, мы с Арджуманд пропали.
Осушив чашу, отец потянулся за следующей. Распутная молодость оставила на его лице глубокие морщины. Глаза сузились — верный признак того, что он внимательно слушает. Я не мог определить, в каком он расположении: добр и великодушен или разгневан и раздражен?
— О падишах, повелитель Хиндустана, Владыка мира, Защитник веры, отец мой… Ты хорошо выглядишь.
— Я и чувствую себя хорошо, — ответил он ласково. — Вот только мне не нравится, что сын мой ведет себя, как льстивый придворный. Ты самый любимый из всех моих сыновей, так что оставь все эти церемонии.
Отец потрепал меня по щеке. Я почтительно поклонился, не вполне доверяя его словам. Не обратись я к нему официально, это могло бы вызвать недовольство. В данный момент судьба мне, кажется, благоволила, поскольку отец позволил мне сесть рядом. Рука его покоилась на моей.
— Говори, говори, — отец отпил вина. Еще две чаши, и его внимание рассеется.
— Я побывал на мина-базаре…
— О, прекрасное развлечение! Думаю, надо устраивать такое почаще. Не раз в год, а каждый месяц. Женщинам это нравится. Как ты думаешь?
— Если базар нравится женщинам, тогда да, надо устраивать чаще.
— Что ж, я это обдумаю. — Внимание отца отвлек раб, растиравший ему шею. — Нет, не так, здесь, болван… Вот так… А-ах…
— Я становлюсь старше, скоро наступит время, когда надо будет подумать о женитьбе…
Отец насторожился.
— Мое счастье и выбор невесты — в твоих руках, и я приму любое твое решение, которое, не сомневаюсь, окажется благодатным и для меня, и для империи… На мина-базаре я встретил девушку, и она показалась мне прекрасной. Девушка продавала серебряные украшения. Возможно, ты тоже ее видел. Родом она из очень достойной семьи. Ее дедушка — Гияз Бек, твой итимад-уд-даула. — Я сделал короткую паузу, пытаясь определить, какое впечатление произвели мои слова. Отец промолчал. — Тетушка ее — Мехрун-Нисса, дочь Гияз Бека. Она жена…
