Идеальный поцелуй - Грейси Анна (книги без сокращений TXT) 📗

– И что мне нельзя колоть дрова.

– Разумеется, нет. Она мило улыбнулась:

– А как же мне тогда раздобыть горячую воду?

Ей понравилось выражение его лица, когда до него дошло, зачем она вообще занялась этим небезопасным делом.

Доминик снял пальто и закатал рукава рубашки. Руки у него были загорелые, как у настоящего цыгана, и такие же сильные и мускулистые. Рубашка его была сшита из очень тонкой материи, такой тонкой, что была почти прозрачной. Он поставил полено на колоду.

– Отойдите, – приказал он, и Грейс послушно отступила, невольно восхищаясь им.

Лорд д'Акр, умеет рубить дрова!

Он поплевал на ладони и взмахнул топором. Трах! Лезвие разрубило полено на две половины. Он взял кусок побольше, положил его на колоду и вновь топор разрубил его ровно пополам. Доминик сложил половинки в аккуратную кучку в стороне, собрал щепки и бросил их в обрывок мешковины, валявшийся неподалеку.

– Вам уже приходилось это делать, – сообразила Грейс. Он мрачно исподлобья посмотрел на нее и поднял еще одно полено. Он разрубил его одним ударом. Взял еще одно.

Она стояла, не отрывая от него глаз, завороженная движениями топора, четким ритмом и игрой его мускулов. Ткань рубашки плотно облегала его тело. Лицо Доминика потемнело от напряжения, и девушка видела тонкую пленку пота у него на лбу.

Мужчина выглядел великолепно: грубый, первобытный, злой. И волнующий.

Девушка сглотнула. Она приехала сюда, чтобы спасти Мелли от этого человека. Теперь же она видела его мускулы и всю его энергичную, спокойную мужскую силу в действии. Захочет ли Мелли, чтобы ее от него спасали?

Она вспомнила о том, как он вытаскивал у нее занозу.

Рука сама собой поднялась ко рту. А что, если бы заноза была в губе?

Доминик злился на себя. Это была его вина. Он был виноват в том, что она стояла в мокром измятом шерстяном платье и наблюдала за ним своими огромными глазами. Кожа ее рук была такая мягкая, почти шелковая. Ей никогда не приходилось заниматься физической работой. Ему следовало предвидеть то, что им понадобится развести огонь, чтобы вскипятить воду. Но, черт возьми, он же собирался отослать сэра Джона и его дочь обратно в Лондон, как следует отчитав на дорогу. Притащились сюда, куда их никто не приглашал! Вынудили Доминика приехать туда, где он поклялся никогда не появляться.

И еще привезли с собой эту девушку с огромными глазами и нежной кожей.

Он был возбужден до предела. Она не издала ни звука за все время, пока он вытаскивал занозу. Не пискнула. Только ахнула, когда он застал ее врасплох, и все. Любая другая женщина, которую он знал – за исключением одной, – ныла и плакала бы и залила его всего слезами.

Его мать тоже умела переносить боль молча. Некоторые женщины учились этому на горьком опыте.

Он взмахнул топором еще и еще раз, раскалывая каждое полено пополам. Это приносило облегчение. Ему нужно было выпустить пар.

Доминик все еще чувствовал ее запах, ощущал ее вкус во рту. И он хотел большего. Черт! Он этого не планировал, но маленькая мисс Веснушка с ее мягкой шелковой кожей и большими голубыми глазами воспламеняла его кровь так, как это не удавалось еще ни одной женщине.

Достаточно нарубив дров, Доминик положил топор. Он был потный, грязный и ненамного спокойнее, чем когда только начал. Он наклонился и поднял охапку дров, прижав их к груди.

– Возьми щепки с мешковины, – велел он. – Их можно использовать, чтобы разжечь огонь.

Грейс собрала четыре угла мешковины в кулачок и побежала впереди него, чтобы открыть дверь на кухню. Он старался не всматриваться в то, как она покачивала бедрами при движении, но сырая шерсть прилипла к ее телу, так что выбора не было. У него пересохло во рту.

На широком кухонном столе лежали свежие мытые овощи. Доминик нахмурился:

– Что все это значит?

– Это овощи с вашего огорода. Надеюсь, вы не против. Я хотела сварить суп на ужин. Больше все равно ничего нет.

Его брови взмыли вверх. Это что, намек на недостаток гостеприимства с его стороны? Нахальная девчонка. Доминик сердито свалил поленья рядом с большим старым камином.

– Дай мне щепки.

Она элегантно склонилась и положила щепки для растопки на пол рядом с ним.

– Бумага есть?

Грейс передала ему старую газету. Ее пальцы задели слегка его руку, и он опять уловил ее аромат. Сырая шерсть. Промокшая женщина. Черт!

Доминик смял газету и быстро разложил щепки вокруг и над ней.

– Я хотел спросить тебя о том, как ты обрезала постромки у лошадей.

– А что? Лошади совсем в них запутались, были напуганы и постоянно дергались. Обрезать постромки было самым быстрым способом их освободить.

Доминик положил последнюю щепку.

– Согласен, но где ты взяла нож?

– Он был у меня с собой, разумеется. Доминик недоверчиво посмотрел на нее.

– Ты носишь с собой нож?

Грейс надменно приподняла одну бровь.

– Да, я никогда не путешествую без оружия. Доминик нахмурился.

– Но леди же не… – Он замолчал. Она не была леди. Она просто нанятая компаньонка, которая, вне всяких сомнений, привыкла самостоятельно заботиться о себе. Посмотрите только, как она пыталась нарубить дров.

Но она поняла, что он собирался сказать, и закончила фразу за него:

– Леди путешествуют с оружием. Моя мама всегда так делала. Точно так же поступают две мои сестры и двоюродная бабушка, а также несколько других леди, которых я знаю.

У Доминика зародилось смутное подозрение, что женщины, о которых она говорила, были вовсе не леди. Единственные леди, известные ему, которые регулярно носили с собой оружие, были женщины, добывающие себе средства к существованию по ночам. Однако он сказал только:

– Но не ножами, бьюсь об заклад.

– Нет, они предпочитают пистолеты. Но одна моя дальняя родственница и еще одна девушка обе носят с собой ножи. – Грейс нахмурилась и уточнила: – Точнее, у Элинор это скорее булавка, а вот у Кэсси самый настоящий нож.

Булавка? Боже правый! Теперь происхождение Грейсток становилось яснее. Некоторые нанятые компаньонки были женщинами из хороших семейств, попавших в затруднительное положение. Другие, особенно молодые девушки, старались упрочить свое положение в жизни. Грейсток принадлежала к последней разновидности, решил он: ее выдавали мелкие детали. Он сделает девушке большое одолжение, вызволив ее из общества таких сомнительных женщин.

Внезапно Доминик вспомнил, как она бежала под дождем в мокром облипавшем ее тело платье. Он не мог себе представить, где она могла бы спрятать нож. Она что, издевается над ним?

– И где ты его носишь – твой нож?

– В ботинке, – сказала она небрежно. – Теперь нужно огниво?

Доминик молча протянул руку. В ботинке? Доминик взглянул на ее ноги. Носки ботинок выглядывали из-под грязного подола платья. Он мог бы просто задрать подол и посмотреть, шутит она или нет…

– Не верите? Смотрите сами. – Грейс выставила ногу вперед и приподняла край платья ровно настолько, чтобы он смог увидеть костяную ручку ножа, выглядывавшую из ботинка.

Боже правый! Да у нее и впрямь нож в ботинке. А еще у нее чудесные лодыжки.

– Это интересно, – заметил он. Грейс удовлетворенно кивнула:

– Я же говорила…

– У тебя на ноге нет ни единой веснушки. – Доминик выбил искру огнивом.

Грейс сердито вернула подол платья на место.

– Разумеется, вполне возможно, что вторая нога просто кишит ими. Они совершенно непредсказуемые, эти веснушки. Выскакивают в самых интересных местах. – Он высек искру еще раз.

Она недовольно фыркнула, но не стала поддерживать разговор.

Доминик попытался в третий раз. Ничего не получалось. Он слишком отвлекался на нее. Наступив на горло своим инстинктам, он наконец поджег бумагу, и дрова начали разгораться.

– А вы быстро разжигаете огонь, – прокомментировала Грейс.

Доминик бросил на нее быстрый взгляд. Нет, она была абсолютно серьезна, никакой двусмысленности. Он поправил дрова в очаге и выпрямился.