Не бойся любви - Осборн Мэгги (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Миля за милей оставались позади, а ковбой все не выходил у нее из головы. Он был высокий, сухощавый, и это вводило в заблуждение: казалось, он скорее жилистый, чем сильный. Когда Дженни в пылу драки глянула на него, то подумала, что сложенный на манер пивной бочки кузен Чуло сшибет парня с ног со второго удара. Однако ковбой при всей своей долговязости, как видно, состоял из одних мускулов и, слава Богу, устоял. К концу побоища только он и оставался на ногах. Вспомнив об этом, Дженни усмехнулась.
Любопытно, что занесло такого парня в самую глубь Мексики. Этот вопрос вернул Дженни к мыслям о собственном положении.
Потирая пальцами лоб, она думала о своих пожитках и о грузе, который до ареста подрядилась доставить в Эль-Пасо. Нет никаких сомнений, что и пожитки, и товар сперли сразу, как только она оказалась в тюрьме. Мистер Комден, несомненно, оштрафует ее за потерю груза костяных пуговиц, если ей доведется еще когда-нибудь встретиться с этим человеком. Она должна быть уверена, что этого никогда не произойдет. Прощай, Техас, и здравствуйте, другие края! Похоже, уже не придется быть погонщицей мулов.
Чтобы время шло быстрее, Дженни стала припоминать, что осталось в ее лачуге, которую она нанимала в Эль-Пасо. Да что там! У таких, как она, не бывает особых ценностей. В отличие от непомерно чувствительной девицы, с которой Дженни довелось близко познакомиться, она не была чертовой наследницей.
Поглядев в грязное вагонное окно, Дженни увидела жалкую маленькую деревушку, столь же приветливую, как и окружающие ее заросли кактусов. Дженни хмуро взглянула на голову Грасиелы у себя на коленях и пожалела, что не в состоянии вот так же быстро и крепко уснуть.
Мысли не оставляли ее ни на секунду. Думала она о Маргарите, о неприятностях с кузенами… думала и о ковбое.
Немного погодя Дженни осторожно, чтобы не разбудить Грасиелу, наклонилась к своей сумке, которая стояла у ее ног на полу, и достала потрепанный словарь. Читать слова и их толкования — самое лучшее средство успокоить взбудораженный мозг. Некоторые пояснения носили поистине загадочный характер, не заключая в себе никакого дополнительного смысла по сравнению со словом как таковым. Многие слова Дженни забывала сразу после прочтения. Однако некоторые пробуждали ее воображение, она произносила их вновь и вновь, зачарованная их звучанием, и старалась запомнить.
Сейчас она открыла книгу на слове viril: оно означало «мужественный, сильный». Дженни тихонько повторила его несколько раз. Звучит так мягко, а значение у него такое твердое. Дженни поджала губы, подумала и составила целое предложение с этим словом: «Ковбой — мужественный человек».
Кровь вдруг прихлынула у нее к щекам, что само по себе уже было событием — Дженни думала, что давно потеряла эту способность. Черт побери, она покраснела оттого, что подумала о ковбое и о мужественности. В смущении она оглянулась по сторонам — не заметил ли кто, как она вспыхнула.
Дьявольски здорово, что ей больше не придется встретиться с этим ковбоем. Да, сэр, дьявольски здорово. Она просто счастлива, что их пути разошлись. Очень хорошо, что возможности увидеть его снова практически нет. Она убеждена, что не имеет никакого желания видеть сукина сына, из-за которого ее щеки окрасил румянец.
А он-то, уж наверное, и думать о ней позабыл.
Такого рода мужчины на женщин, как Дженни, второй раз смотреть не желают.
И она этому рада. Да, сэр, очень даже рада.
Дженни все глядела в окно, и ей хотелось, чтобы она была маленькая и красивая, хотелось семенить на крошечных хорошеньких ножках и носить изящные платья.
Дженни вздохнула, закрыла словарь, потом смежила веки и стала думать, как поступить, когда они с Грасиелой приедут в Эрмиту. Но на этот счет не возникало пока ни единой самой паршивой мыслишки.
Глава 4
Кроваво-красный закат окрашивал тени в цвет меди, когда Тай въехал на своей лошади в селение, ради которого проделал путь в несколько недель. По обеим сторонам извилистой главной улицы торчали домики; большинство жилищ было сляпано из жердей и глины, крыши — из жести и камыша. Тощие полоски маиса и фасоли казались ржавыми в полыхающем свете.
Деревенька была слишком мала, чтобы гордиться собственной церковью, — церкви не было, зато была небольшая площадь, пересеченная дорогой, убегающей вдаль. На площади Тай узнал, где можно получить постель на ночь, и нанял парнишку отнести записочку донье Теодоре Барранкас-и-Тальмас. Он предпочел бы переговорить с Маргаритой немедленно, однако у высокородных мексиканцев честь и воспитанность переплетаются теснее, чем нити в веревке. Явиться на асиенду неприглашенным, немытым и небритым, да еще в обеденное время значило бы нанести обиду. Выбрав из двух зол меньшее, Тай послал записку, заявив в ней о своем намерении навестить Маргариту завтра.
Понаблюдав за тем, как мальчик усаживается на ослика и выезжает из деревни, он нанял затем заднюю комнату в домике напротив кафе и заплатил за лохань для купания и горячую воду. За дополнительную плату его востроглазая квартирная хозяйка согласилась выстирать и погладить одежду, в которой Тай собирался поехать завтра в имение Барранкасов и сообщить Маргарите, что должен увезти ее и ребенка в Калифорнию к Роберту. Мысль об этом не улучшила расположения духа.
Он был настроен против своей мексиканской невестки и пытался отговорить Роберта. Шесть лет назад Маргарита стала причиной многих неприятностей в семье Сандерсов. Ее приезд усилит вражду с ее отцом, земли которого граничили с землями Сандерсов. Кроме того, Таю вовсе не хотелось, чтобы их прагматичной и лишенной всяких чепуховых предрассудков матери пришлось приноравливаться к капризной, избалованной красавице, сведения которой о рогатом скоте, несомненно, ограничивались теми мясными блюдами, какие ей подавали за столом.
Тай сердился на брата за то, что тот вопреки воле отца женился на дочери дона Барранкаса, и поэтому даже в мыслях не относился к Маргарите как к жене Роберта. Отец постоянно твердил, что мексиканцам следует жить в Мексике, а не в Соединенных Штатах. Тай должен был согласиться, что, если бы Антонио Барранкас остался к югу от границы, Роберт не связался бы с его дочкой. И Таю не пришлось бы тащиться сюда.
Мальчишка еще не вернулся к тому времени, как Тай кончил бриться, поэтому он перешел дорогу и заглянул в кафе поужинать и пропустить стаканчик пульке.
Безымянная деревенька вечером выглядела получше. Тени укрыли отбросы в канавах, спрятали бедность. Шонари покачивались на ветвях деревьев, окружающих маленькую площадь, и пляшущие отсветы придавали праздничный вид самому убогому и скучному кафе, какие довелось видеть Таю.
Едва он вошел, всякие разговоры мгновенно прекратились. И вообще в атмосфере кафе было что-то странное. Как ни бедна деревня, в кафе обычно звучит музыка, но не здесь и не сегодня. К тому же Тай заметил поразительную вещь: присутствие нескольких вполне почтенных женщин. В полном молчании он прошел к свободному столику возле двери, чувствуя, как в спину вонзается дюжина враждебных пар глаз.
Сходные ситуации научили его, что в таких обстоятельствах выгоднее сделать вид, что не понимаешь языка.
— Ужин, — сказал Тай коротышке-официанту, чьи сощуренные глаза ясно выражали неодобрительное отношение к гринго.
Потирая ладонью желудок, Тай сказал погромче:
— Говоришь по-американски? — Официант уставился на него. — Еду. Пульке. — Выговорив последнее слово, Тай облизнул губы и сделал вид, что пьет.
Общий — с присвистом — вздох облегчения и удовлетворения прозвучал в горячем воздухе ночи, и разговор возобновился. Тощий мужчина с блестящими от бриолина усами обратился к присутствующим с целым залпом слов, летящих, словно пули.
Содержание его речи выбило у Тая из головы все мысли о еде. Вез всякого аппетита глянул он на жаркое в остром соусе и стопку пшеничных тортилий. Он заставил себя попробовать кусок мяса и попытался сохранить безразличный вид человека, который не понимает, о чем говорят.
