Из бездны — к небесам - Картленд Барбара (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗

Теперь она приветствовала маркиза глубоким реверансом, ожидая его указаний.

— Мадам, я хочу, чтобы моя подопечная была одета наилучшим образом. Позаботьтесь, чтобы ее гардероб был совершенно исключительным, таким, какого не будет ни у одной дебютантки 6 в Лондоне.

В глазах мадам Ивонн при этих словах маркиза вспыхнул алчный огонек, но голос ее звучал спокойно:

— Я, как всегда, постараюсь сделать все возможное, чтобы ваша светлость остались довольны.

— Но есть одно условие.

— Да, милорд?

— Я не желаю, чтобы кому бы то ни было в Лондоне стало известно, что моя подопечная живет здесь, в аббатстве.

На лице мадам Ивонн мелькнуло удивление, и Олчестер продолжал:

— Видите ли, мисс Кистна была нездорова, а для девушки нет ничего хуже, чем разговоры в свете о ее слабом здоровье или о том, что она перенесла какую-либо болезнь, не важно, была эта болезнь пустяковой или серьезной.

Мадам Ивонн кивнула, соглашаясь. Маркиз заговорил снова:

— Именно поэтому, мадам, я не могу позволить, чтобы слух о том, где находится моя подопечная, распространился раньше, чем она оправится настолько, что сможет с достоинством носить сшитые вами туалеты и украшать собой бальные залы.

— Конечно, милорд, я все понимаю, — ответила мадам Ивонн. — И я обещаю вам, что ни словом не обмолвлюсь о юной леди.

— Благодарю вас. А теперь давайте убедимся, что вы привезли для мисс Кистны ваши лучшие изделия.

Немного помолчав маркиз добавил:

— Моя подопечная — наследница огромного состояния, и поэтому нет необходимости экономить на мелочах.

Произнося эти слова, маркиз не сомневался, что получит счет на астрономическую сумму. Зато, если ему удастся убедить мадам Ивонн в том, что Кистна — богатая наследница, портниха когда-нибудь в будущем не преминет намекнуть знакомым светским дамам, что подопечная маркиза баснословно богата. Это как нельзя лучше вписывалось в его планы — словно фрагмент огромной головоломки, — и маркиз поздравил себя с тем, что продумал все до мельчайших деталей.

Он решил поручить миссис Дос выбрать для Кистны наряды из уже готовых, а остальное, сшитое на заказ, будет доставлено из Лондона позже.

— Как мисс Кистне понравились новые туалеты? — спросил маркиз, когда портниха уехала.

— Я никогда еще не видела, чтобы юная леди была настолько взволнована, — ответила миссис Дос. — А сейчас, когда ее возбуждение поутихло, я уложила ее в постель. Уверена, она сразу заснула и, наверное, спит сейчас как дитя, после таких радостных переживаний!

— Я знал, что спокойно могу доверить ее вашим заботам, миссис Дос, — сказал маркиз, и почтенная экономка была весьма польщена подобным комплиментом.

Вечером того же дня Олчестер увидел Кистну, когда она спустилась к обеду. Трудно было узнать в ней оборванную сироту, которую он встретил в приюте.

Платье нежного небесно-голубого цвета с широкой юбкой и пышными рукавами скрывало необычайную худобу девушки. Только личико, несмотря на слегка подрумяненные щеки, оставалось таким же изможденным. Миссис Дос или кто-то из девушек-служанок искусно уложили прямые волосы Кистны, перевив их голубыми лентами в тон платью. Узкая бархотка того же цвета украшала ее стройную шею.

Кистна робко вошла в гостиную, когда маркиз и Уоллингхем уже сидели за столом, и оба они убедились, насколько маркиз был прав, утверждая, что одежда способна совершенно изменить женщину.

Худенькая Кистна двигалась с такой неподражаемой грацией, что напомнила Олчестеру цветок, который покачивает на тонком стебельке легкий вечерний ветерок.

Когда девушка улыбнулась ему, он заметил, что, по совету мадам Ивонн, она чуть тронула помадой губы, и они не казались теперь такими бледными и бескровными.

— Прекрасные перышки делают и птичку прекрасной! — воскликнул Уоллингхем, прежде чем маркиз успел открыть рот.

— Я так и думала, что это услышу, — смеясь, ответила девушка. — Я и сама чувствую себя в этом прекрасном платье словно павлин, распустивший хвост.

Она взглянула на маркиза и совсем тихо, будто разговаривая с ним одним, произнесла:

— Я так… благодарна вам…

— Я же говорил вам, что не люблю, когда меня благодарят.

И все-таки Олчестер не мог не признать, что ему никогда прежде не приходилось видеть выражения такой безмерной благодарности в глазах женщины.

Он вспомнил, с какой бесцеремонностью леди Изобел указала ему на брильянтовое ожерелье, которое она хотела получить в подарок на Рождество, и как, получив ожерелье, возмущалась тем, что маркиз не приобрел браслет, который составлял комплект с этим ожерельем.

Вспомнил маркиз и драгоценности, подаренные им хорошеньким куртизанкам, которых поселил в одном из своих домов в Челси.

Они вытянули из него все, что могли, как любил говорить Уоллингхем, — словно магнит, который вытягивает деньги из карманов быстрее, чем успеваешь их туда класть, но их благодарность порой бывала непропорциональна средствам, которые тратил богатый любовник.

Восторг, сиявший в глазах Кистны, заставил маркиза на мгновение устыдиться. Но затем он сказал себе, что сейчас не время для сентиментальностей. Им еще многое предстоит сделать, прежде чем Бранскомб будет одурачен.

При одной только мысли об этом маркиз нахмурился и, к своему удивлению, тут же услышал испуганный голос Кистны:

— Вы… сердитесь? Это потому… что я сказала…или сделала что-то не так?

— Конечно, нет! — воскликнул маркиз. — И я надеюсь, что никогда не буду сердиться на вас и даже не дам вам повод бояться, что я рассержусь.

— Я бы… очень испугалась, если бы… вы на меня рассердились.

— И были бы правы, — вмешался Перегрин. — Могу вас заверить, что маркиз страшен в гневе, и, что самое ужасное, он никогда не повышает голоса.

Кистна сдавленно хихикнула.

— Я согласна… что это… намного хуже, чем когда кричат. — Она ненадолго замолчала. — Папа никогда не сердился, даже если кто-то делал что-нибудь плохое. Он только становился таким расстроенным и подавленным, что виновный сам начинал раскаиваться в своем поступке.

— А как вы ведете себя, когда сердитесь? — спросил Перегрин.

— Иногда я выхожу из себя, — призналась Кистна, — но это очень быстро проходит, и я… очень… очень сожалею и стремлюсь извиниться.

— Это правильно и весьма достойно" — заметил Уоллингхем.

— Я уверена, что в таком прекрасном месте я просто не смогу рассердиться. Только две вещи могут вызвать в человеке гнев: уродство и несправедливость.

— Главным образом, — несправедливость, — проговорил маркиз жестко.

Он снова подумал о Бранскомбе, а Уоллингхем, который считал, что не следует позволять маркизу сосредоточиваться на своей обиде, поспешил сменить тему разговора, и они направились в столовую, все трое весело смеясь.

На Кистну обед произвел фантастическое впечатление.

Ей никогда еще не приходилось обедать в такой роскошной обстановке, а блюда казались ей божественной амброзией. Восхитительным казалось ей и общество таких разных, но в равной мере элегантных и утонченных джентльменов.

Возвращаясь мыслями в прошлое, Кистна вспоминала, что ее отец, человек очень серьезный, всегда шутил и смеялся, когда их семья собиралась вместе, и все их разговоры были проникнуты теплом и любовью.

Это было совсем не похоже на беседу маркиза с его другом. Они непрерывно обменивались остротами, словно вели дуэль, но не на шпагах, а на словах, и каждое слово имело свое особое значение.

Поскольку Кистна в последние три года страдала от недостатка пищи не только телесной, но и духовной, каждая фраза маркиза или Уоллингхема казалась ей и интересной, и поучительной.

Поскольку она уже не была голодна, она могла наслаждаться тончайшими оттенками слов, хитроумно построенными фразами, сосредоточенно следя за разговором, не отвлекаясь, как это было еще несколько дней назад.

Время от времени маркиз или Уоллингхем обращались к девушке, но чаще казалось, что они беседуют так, словно ее и не было.