Замок Менфрея - Холт Виктория (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Раз так, пойдем. Я покажу тебе, — отозвалась она.
Там почти сразу же начиналась еще одна винтовая лестница, и Гвеннан начала подниматься наверх, считая крутые ступеньки. Их оказалось сорок, и, когда они кончились, мы оказались на открытом воздухе — в узком проходе, который шел по верху контрфорса.
— Сюда она выходила подышать воздухом, — провозгласила Гвеннан.
— Кто?
— Та дама. Если она выходила прогуляться, говорю тебе, она приходила сюда.
Контрфорс венчала зубчатая стена. Мы стали на колени и, наклонившись вперед, взглянули на раскинувшееся внизу море. Гвеннан показала мне выступы, на которые, как она утверждала, ее предки ставили горшки с кипящим маслом, которое выливали на нападавших.
— Только представь себе их, — сказала она, — как они карабкаются по утесам и берутся за тараны. Это было давно, сотни лет назад… задолго до того, как здесь появилась она.
Я глубоко вздохнула и, прислонившись к шероховатому камню стены, подумала: как я люблю этот дом, где случилось такое множество потрясающих вещей и где так много людей жили и умерли. Всем сердцем мне хотелось быть одной из них.
— Она служила здесь гувернанткой, — начала тем временем Гвеннан, — и этот самый Менфрей — мой предок — влюбился в нее. Когда леди Менфрей об этом узнала, она ее уволила и сказала, чтобы та убиралась из дома. Все думали, что гувернантка уехала, но не тут-то было. Понимаешь, он не желал отпускать ее, а вместо этого привел в эту комнату, о которой никто не знал. Он навещал ее. Только представь себе, Хэрриет, как он крадется в заброшенное крыло и отодвигает занавесь. Могу поклясться, здесь была занавесь, и он нес с собой свечу, а может, фонарь… и они были вместе. Как-то ему пришлось уехать. Наверное, в Лондон… по делам парламента… И часы на башне остановились. Знаешь, те часы на башне, о которых говорят, что они останавливаются, когда кто-то из Менфреев должен умереть.
— Я такого не знала…
— Ты никогда ничего не знаешь. Ну так вот, считается, что часы на башне останавливаются, когда один из нас должен умереть не своей смертью. Именно поэтому Дауни так заботится, чтобы они шли. Мы не верим в эти старые сказки — или говорим, что не верим… но другие люди верят. Так объясняет папа, и нам приходится помнить об этом. Бог его знает почему.
— А что было дальше? Почему часы остановились?
— Потому что она умерла. Она умерла здесь… в той комнате внизу… она… и ребенок.
— Чей ребенок?
— Ее, разумеется. Понимаешь, все случилось раньше времени… и никто не знал. Они оба умерли. Именно поэтому часы остановились.
— Но она не была Менфрей.
— Да, но ребенок был. Часы остановились из-за ребенка. А потом сэр Бевил вернулся.
— Кто?
— Полагаю, что его звали сэр Бевил… или Энделион, или как-нибудь еще…он вернулся и нашел ее мертвой. Эту комнату запечатали, и много-много лет никто о ней не вспоминал…пока кто-то не обнаружил ее снова, кто-то — кто поставил вместо занавеси дверь. Но ни один человек сюда не заходил. Во всяком случае, из прислуги. Они говорят, что тут водятся привидения. А ты как думаешь?
— Я чувствую, что здесь холодно и мрачно, — сказала я.
Гвеннан перегнулась через стену так, что ее ноги оторвались от пола, и я испугалась, что она упадет. Я знала, что она сделала это специально — чтобы показать, какая она отчаянная и храбрая.
— Пойдем вниз, — предложила я.
— Да, сейчас. Там еще есть сундук. Я заглянула внутрь. Именно ради этого я привела тебя сюда. Но сначала мне хотелось показать тебе все остальное.
Мы вернулись в круглую комнату, и Гвеннан откинула крышку сундука. При этом она перепачкала руки зеленой плесенью и скорчила недовольную гримасу, но, бросив взгляд на содержимое сундука, довольно улыбнулась.
Порывшись в сундуке, она вытащила бархатное платье цвета топаза, но меня все это не очень интересовало: я думала о женщине, которую любил Менфрей.
— По-моему, тебе пойдет это, коричневое, — сказала Гвеинап.
Она бросила платье на пол и, вытащив сверток голубого бархата, начала прилаживать его на себя. Я подняла платье. Оно было с узким лифом и широкими рукавами с прорезями, отделанными золотистым атласом. На юбку, должно быть, пошли многие ярды ткани. Я приложила платье к себе и, взглянув на свое отражение в покрытом пятнами зеркале, не поверила, что это я.
— Оно тебе идет, — заявила Гвеннан, мгновенно переключившись с собственной персоны на меня. — Надень его. Да, надень.
— Здесь?
— Поверх своей одежды.
— Оно такое холодное… и наверняка еще и влажное.
— За одну минуту ничего с тобой не сделается. Этот наряд как раз для бала.
Натягивая платье, я почти физически ощутила ее восторженное нетерпение. Гвеннан торопливо помогла мне застегнуть его, и через несколько секунд я преобразилась.
Мой серый шерстяной наряд виднелся в широком вырезе и в прорезях на рукавах, но это не имело значения. Это одеяние поразительно шло мне. А когда я приподняла юбку, из нее что-то выпало. Я подняла упавшую вещь и обнаружила, что это сетка для волос, сплетенная из лент и кружев и украшенная камнями, которые вполне могли оказаться топазами.
— Она пойдет к твоим волосам, — сказала Гвеннан. — Ну, давай. Надень ее.
Теперь преображение было полным. Бедняжка хромоножка Хэрриет Делвани исчезла — из тусклого зеркала на меня смотрела вовсе не она. Глаза этой девушки были зеленее и значительно больше, ее лицо дышало всей полнотой жизни.
— Это — чудо, — проговорила Гвеннан, указывая на отражение. — Она вообще не похожа на тебя. Ты превратилась в кого-то другого. — Она засмеялась. — Знаешь, что я тебе скажу, Хэрриет Делвани. Ты нашла себе платье для бала.
Она подошла и стала рядом со мной, прикладывая к себе голубой бархат, и я была рада, что сейчас она — со мной. Если бы ее не было, я чувствовала бы себя очень странно. Но на самом деле у меня просто богатое воображение.
Гвеннан взяла меня за руку:
— Позвольте, о прекрасная леди, пригласить вас на танец.
И она закружилась по комнате, держа меня за руку. Я двинулась за ней, и мы обошли всю комнату, прежде чем я осознала, что танцую… я… которая говорила себе, что никогда — никогда! — этого не смогу.
Гвеннан тоже заметила это.
— Ты — просто обманщица, Хэрриет Делвани! — прокричала она, и ее голос жутким эхом отозвался в этом странном помещении. — Правду сказать, я не верю, что с этой твоей ногой что-то не так.
Я остановилась и посмотрела на свою ногу, потом — на отражение девушки в зеркале. Это был поразительный миг, такой же, как тот, в саду, когда я неожиданно встала и пошла.
Сама не понимая почему, я чувствовала какой-то немыслимый восторг, и он почему-то был связан с моим нарядом.
— Итак, решено, — заключила Гвеннан. — Мы пойдем на бал. А теперь сними его, мы захватим с собой все эти вещи и посмотрим, что можно с ними сделать.
Когда мы вернулись в комнату Гвеннан, я была как во сне.
Мой отец приехал в «Вороньи башни» за день до бала, и в доме сразу стало душно. Наши совместные трапезы всегда превращались в тяжелое испытание. К счастью для меня — но не для него, — к нам присоединился Уильям Листер, и мы сидели все вместе за длинным столом в обеденной зале, окна которой выходили на один из газонов. Обед, казалось, длился целую вечность. Отец направлял беседу, которая, как обычно, касалась политики. Уильям время от времени вставлял реплики; если же пробовала заговорить я, отец выслушивал меня, не пытаясь скрыть своего раздражения, и, как правило, просто пропускал мимо ушей все, что я сказала, а когда Уильям пытался ответить мне, сразу переводил разговор на другую тему. Поэтому я сочла за лучшее вообще молчать и не могла дождаться, когда же трапеза окончится. А'Ли стоял у буфета, ему помогали две горничные — лично мне всегда казалось нелепостью, что нам троим прислуживает такое количество людей, особенно если учесть, какой переполох сейчас творится в кухне. Когда мужчины перешли к вину, я поднялась и оставила их беседовать вдвоем. Как я была рада, что эта минута наконец настала!
