Мое сердце - Смолл Бертрис (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— Я старею, — ответил Акбар. — И не очень хорошо себя чувствовал в последние годы. Пусть государством занимается Салим. К тому же, Бог свидетель, он так рвется к власти и уже сейчас готовит восстание, чтобы взять то, что якобы принадлежит ему по праву рождения. Я отдам ему власть и уеду, взяв с собой только жен, к компании которых так привык. Остальные останутся здесь, в Лахоре. Чем меньше женщин будет со мной, тем меньше придется выслушивать жалобы. Даже, подумалось мне сейчас, мы возьмем с собой только Иодх Баи и Ругайю Бегум.
— Нет, мой повелитель. Если поступишь так, ты поставишь под угрозу меня. Ты совсем не стар и не слаб. Ты могучий и мудрый властелин. Тебя любят и уважают все, кто с тобой знаком. Откажись ты сейчас от трона в пользу нетерпеливого мальчишки, и ты опять ввергнешь свою страну в гражданскую войну. Салим не сможет удержать мелкие княжества в едином целом, как это удается тебе. Если любишь меня, обещай, что не покинешь трон. Построй мне дворец в Кашмире, и каждый год в засушливый период мы будем уезжать туда, чтобы насладиться прохладой гор и вод.
— Ты действительно хочешь, чтобы я так сделал, Кандра? Ты согласна жить в Лахоре и следовать за мной во всех моих поездках по стране, когда мне надо будет уехать?
— Я на все согласна, мой повелитель, пока я рядом с тобой. Акбар поцеловал ее. Его крепкое тело опустилось на Велвет, и она открыла себя ему, глубоко, вздохнув, когда его меч вошел в ее ножны.
— Ты моя, — прошептал он, приподняв голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Скажи мне, что ты моя, моя любимая жена!
— Я твоя, мой супруг. Я буду твоей всю жизнь, какую дарует нам Господь, и после этого я буду твоей в вечности. — Обхватив его голову руками, Велвет начала покрывать его лицо легкими поцелуями, пока он не смог больше выносить сладкой страсти, бушевавшей внутри него. С громким криком он в последний раз со всей силой вошел в нее так глубоко, как только смог, освобождая свое трепещущее тело от горячего семени, и вдвоем они в этот чудесный, ослепительный миг зачали ребенка.
Глава 11
Карета, в которой Майкл О'Малли, епископ Мчд-Коннотский, ехал от побережья Франции в Париж, была большая и удобная. Четверка сильных лошадей, управляемых умелым кучером, вскачь неслась по заснеженным зимним дорогам. Хорошо укатанный снег скрыл глубокие колеи, ямы и ухабы. Пейзаж был довольно унылым, черно-белым. Сбросившие листья деревья тянули к небу голые ветви, дымок из труб изредка попадавшихся деревень и ферм казался темным на фоне серого полумрака.
Глядя из окна кареты через очень дорогие стеклянные окна, епископ ежился. Ему было вполне тепло и удобно внутри обитой темно-зеленым бархатом кареты под тяжелой меховой полстью и жаровней с раскаленными углями в ногах. Золото, подумал он с легкой усмешкой, все-таки полезная вещь. Наклонившись вперед, он откинул спинку переднего сиденья и вынул из открывшейся ниши ивовую корзинку. Открыв ее, он достал кожаную флягу с темно-красным бургундским и налил себе вина в кубок. Прикрыв глаза, он сначала с видом знатока втянул в себя легкий аромат вина и только потом сделал первый глоток. Зажав кубок между колен, он закупорил флягу и, убрав ее назад в корзину, достал оттуда глиняный горшочек с паштетом из гусиной печенки и свежий хлеб, завернутый в салфетку и еще теплый. Отломив кусочек, он использовал его как ложку, чтобы подцепить паштета, и отправил все это в рот, неторопливо пережевывая. Паштет был великолепен, а корочка на хлебе — восхитительна.
Гостиница, в которой он провел предыдущую ночь, оставила у него самые лучшие воспоминания, да еще и хозяйка, зная, что до Парижа целых полдня пути, позаботилась о нем, собрав в дорогу корзину с провизией. Он оказал ей честь, исповедовав ее, и отпустил небольшие прегрешения, наложив на нее совсем легкую епитимью.
Закончив легкий обед приятно хрустевшей на зубах грушей, он запаковал корзинку и убрал ее назад за переднее сиденье. Потом выглянул в окно. Начал падать легкий снежок, и Майкл О'Малли не позавидовал ни кучеру, ни сопровождавшей его охране. Вдали, правда, уже виднелись шпили Нотр-Дама, и он подумал, что скоро они будут на месте.
Он намеревался остановиться в Париже в городском доме матери и отчима Адама де Мариско, графа и графини де Шер. Это был небольшой дом всего с шестью спальнями, но епископ надеялся, что ему там будет вполне удобно, а слуг должны были прислать из графского поместья Аршамбо на Луаре.
Мысли Майкла О'Малли перекинулись на поручение, которое ему предстояло выполнить. Это будет нелегко, и, хотя ему предстояло иметь дело со старинным приятелем, потребуется весьма тонкая дипломатия. Сложность состояла в том, что он видел логику в действиях отца Орика. Да поможет ему Бог! Его, бедолагу, услали из Европы куда-то к черту на кулички, да еще ждали от него, что он будет творить там чудеса, обращая в веру Святой Матери-Церкви безбожников, не получая при этом, Майкл готов был побиться об заклад с кем угодно, ни копейки из метрополии. Отчаянно пытаясь работать хорошо, привлечь к себе внимание начальства в Португалии, Париже или Риме и, подозревал Майкл, столь же отчаянно надеясь вернуться домой, этот бедный иезуит, без сомнения, понимал, что все его надежды на будущее уплывают за горизонт вместе с лордом и леди де Мариско. И он сделал единственное, что было в его силах: захватил Велвет заложницей, чтобы все-таки получить выкуп. И конечно же, в этом Майкл не сомневался, отец Орик и не подозревал об обуявшей португальского губернатора жажде мщения. Главной жертвой стала его племянница Велвет. Бедная малышка Велвет! Лицо епископа помрачнело. Какие муки пришлось вытерпеть этой девочке, которую всегда оберегали от всех жизненных невзгод, оказавшейся вдруг в столь ужасном положении? Он от всей души молил Бога, чтобы она осталась жива и ее можно было бы спасти из плена.
Карета резко остановилась, и, вернувшись мыслями к действительности, Майкл обнаружил, что они уже в Париже и ждут, когда привратник откроет им ворота. Снег теперь валил тяжелыми хлопьями, и епископ едва мог различить фигуру привратника. Кучер, в своем нетерпении побыстрее завершить долгое путешествие и, без сомнения, мечтавший о теплом огне и пинте доброго вина, чуть не сшиб привратника с ног, подстегнув лошадей и галопом влетев во двор. Карета остановилась перед широкими двойными дверями, которые тут же, как по волшебству, распахнулись. Два ливрейных лакея сбежали со ступеней и, открыв дверь и откинув ступеньку, помогли Майклу О'Малли вылезти из кареты.
— Мерси, мерси! — проговорил епископ, осеняя их крестом в знак признательности, и поторопился войти в дом.
Навстречу ему поспешно выступил худой длиннолицый человек.
— Добро пожаловать, монсеньор епископ. Меня зовут Алард, я местный мажордом. — Он подтолкнул вперед низенькую, толстенькую женщину:
— Моя жена Жаннин, домоправительница и кухарка. Нас прислала мадам графиня, чтобы прислуживать вам. Мы постараемся сделать ваше пребывание здесь приятным. Можно ли узнать, сколь долго вы предполагаете пробыть в Париже?
— Не больше недели, в крайнем случае две, — ответил Майкл.
— Благодарю вас, милорд епископ. Позвольте проводить вас в ваши апартаменты, и хотелось бы узнать, что мы можем сделать для вас еще?
— Мне нужно отослать весточку моему другу, отцу О'Дауду, иезуиту.
Алард поклонился.
— Конечно, милорд епископ. Как только вы устроитесь, я пришлю вам лакея.
Посыльный умчался и вернулся меньше чем через час. Он разыскал отца О'Дауда, который велел сообщить, что он будет рад повидать своего старого друга, и просил узнать, не сможет ли он прибыть сегодня к ужину. Когда Майкл задал этот же вопрос пухленькой Жаннин, та озорно улыбнулась и, присев в реверансе, пообещала роскошный стол.
Когда Бирач О'Дауд появился вечером, Майкл О'Малли не мог не отметить, что его друг внешне почти не изменился. Среднего роста и толстенький, Бирач О'Дауд был обладателем круглого, невинного лица мальчика из церковного хора, белого, с пухлыми розовыми ирландскими щечками и обманчиво ласковыми голубыми глазами, затененными длинными желтоватыми ресницами, по цвету совпадавшими с его коротко остриженными волосами. Одет он был, как обыкновенный иезуит, но Майкл отметил, что его сутана сшита из прекрасного материала и хорошо скроена.
