Скарлетт - Риплей Александра (чтение книг .txt) 📗
— Теперь успокойся и ешь свой хлеб, Кэти-Скарлетт. Это долгая история, — сказал он.
Улыбка Колума не дала вопросам Скарлетт сорваться с губ.
— Две тысячи лет назад первый О'Хара поселился здесь и сделал землю своей собственностью. Тысячу лет назад викинги, или скандинавы, как мы их сейчас называем, открыли зеленые богатства Ирландии и захотели присвоить их. О'Хара, как и другие ирландцы, охраняли реку, когда по ней могли вторгнуться завоеватели на длинных лодках с драконами на носу. Они строили прочные укрепления против неприятеля.
Колум отломил кусочек хлеба и положил в рот. Скарлетт нетерпеливо ждала, пока он прожует. Так много лет она даже представить себе не могла. Что же происходило дальше, тогда, тысячу лет назад?
— Викинги отступили, — сказал Колум, — и О'Хара возделывали свою землю и поили свой скот еще лет двести или больше. Они построили укрепленный замок для себя и своих слуг. У ирландцев хорошая память, и они знали, что завоеватели могут прийти опять, как когда-то давно приходили викинги. Так оно и случилось. Но пришли не викинги, а англичане. Больше половины Ирландии было отдано им, но О'Хара выдержали их натиск за прочными стенами и сохранили свои земли еще на пятьсот лет до битвы на Бойне. Эта печальная история тебе известна. После двухтысячелетнего в падения О'Хара эта земля стала английской. Вдовы и дети О'Хара, которые остались в живых, переправились через брод. Один из этих детей вырос, стал фермером-арендатором и женился на нашей бабушке, Кэти-Скарлетт. И он уже мог смотреть с другой стороны темных вод Война на замок О'Хара, который был разрушен, и на выросшие на его месте дома англичан. Но название осталось прежним — «Баллихара».
Папа видел этот дом, знал, что эта земля принадлежала О'Хара. Скарлетт заплакала при мысли о папе, она поняла ту боль и ярость, которую видела на его лице, когда он рассказывал о Воинской битве. Колум подошел к реке, стал пить из ладони. Он вымыл руки, потом вновь набрал в пригоршню воды для Скарлетт. Когда она попила, он стер слезы с ее лица своими нежными влажными пальцами.
— Я не хотел тебе это рассказывать, Скарлетт…
Она сердито перебила его:
— Я имею право знать это.
— Я тоже так подумал.
— Я вижу по твоему лицу, что это не все, расскажи мне остальное.
Колум побледнел, как будто от боли.
— Да, это не все. Английская Баллихара была построена молодым лордом. Про него говорили, что он был прекрасен, как Аполлон, а сам он приравнивал себя к Богу. Он решил сделать Баллихару самым лучшим поместьем во всей Ирландии. Его деревня — Баллихара — принадлежала ему вся, до последнего камешка, она должна была быть больше всех остальных, может, даже больше Дублина. Так оно и было. Конечно, она оставалась меньше Дублина, но ее единственная улица была шире, чем центральная улица столицы. Конюшни у него были как собор, окна — чистые, как алмазы, сады его мягким ковром укрывали берега Бойна. Павлины расправляли свои великолепные хвосты на лужайках, и прекраснейшие женщины, все в драгоценностях, приезжали к ним в гости. Он был господин Баллихары.
Но у него была печаль: только один-единственный сын. Он дожил до того времени, когда родился внук. И внук этот тоже не имел ни брата, ни сестры. Он был красив и великолепен и стал господином Баллихары вместе со всеми ее конюшнями, похожими на соборы. Как потом и его сын.
Я помню молодого хозяина Баллихары. Я был совсем ребенком и думал, какой он чудесный и хороший.
Он ездил на высокой чалой лошади. Если его джентри вытаптывали наше зерно во время охоты на лису, он всегда бросал монетки нам, детям. Он сидел такой высокий и стройный в своем розовом плаще, белых бриджах и начищенных сапогах. Я не мог понять, почему отец забирал у нас монетки, ломал их и проклинал лорда.
Колум вскочил и начал ходить взад-вперед по берегу. Когда он продолжил, голос его был тонким и напряженным.
— Начался голод, люди болели и умирали. «Я не могу видеть, как страдают мои крестьяне, — сказал лорд. — Я куплю два крепких корабля, дам им свободу и отправлю в Америку, где есть еда и всего в изобилии. Мне все равно, что мои коровы ревут от того, что их некому доить, мне все равно, что мои поля заросли крапивой. Меня больше заботят мои люди, а не скот и зерно».
Крестьяне и поселенцы целовали ему руку и благодарили за заботу.
Многие собрались в дорогу. Но далеко не все могли вынести боль разлуки с Ирландией. «Мы останемся, хотя и умираем от голода», — сказали они молодому лорду. Потом он объявил на всю округу, что всякому, кто попросит, дадут любой дом с радостью и совершенно бесплатно. Мой отец проклял его. Он очень разозлился на двух своих братьев за то, что те приняли дар англичанина. Но они настаивали на том, чтобы ехать… Они утонули вместе с остальными, когда гнилые корабли попали в первый же шторм. Корабли эти получили горькое название «гробы».
Мужчина из Баллихары лежал в конюшне и ждал. Ему было наплевать, что она похожа на собор. И когда молодой лорд пришел, чтобы оседлать свою высокую чалую лошадь, он схватил его. И он повесил золотоволосого хозяина Баллихары в башне близ Бойна, где когда-то один из О'Хара стерег корабли.
Скарлетт прикрыла рот рукой. Колум был очень бледен, он шагал и говорил не своим голосом. Башня! Это, должно быть, та самая. Рука плотно прижалась к губам. Она не должна говорить.
— Никто не знает, — продолжал Колум, — имя этого человека, что был в конюшне. Одни называют одно имя, другие — другое. Когда пришли английские солдаты, он уже покинул Баллихару, не оставив никаких следов. Англичане повесили всех за смерть молодого лорда.
В тени дерева лицо Колума было еще белее. Крик вырвался из его горла.
Нечеловеческий бессловесный крик.
Он повернулся к Скарлетт, и она содрогнулась, увидев его дикие глаза и искаженное мукой лицо.
— Вид? — выкрикнул он. Это прозвучало подобно пушечному выстрелу.
Он опустился на колени на желтый ковер цветов и наклонился, пряча лицо.
Его трясло.
— Прости меня, Скарлетт, дорогая, — сказал уже тот Колум, которого она знала, и поднял голову. — Моя сестра Молли просто заражена этим западным миром, поэтому говорит подобные вещи. Она всегда умела приводить меня в ярость.
Он улыбнулся, и его улыбка была убедительней всяких доводов.
— У нас есть еще время проехать через Баллихару, если ты хочешь посмотреть. Она пустует уже около тридцати лет, но никто ее не разорил. Никто даже близко не подходит туда.
Он разжал крепко стиснутые руки, и улыбка на его мертвенно-бледном лице стала естественной:
— Пойдем, лошади здесь.
Лошадь Колума вырвалась на тропинку через заросли куманики и спутанные ветви кустарников, и вскоре Скарлетт увидела гигантские камни в стенах башни прямо перед собой. Он выставил руку, чтобы предупредить ее, затем осадил лошадь, сложил руки рупором у рта.
— Сэакайн! — крикнул он. Этот странный звук эхом отразился от камней. Он повернул голову, и глаза его оживились, а щеки порозовели.
— Это гаэльский, Скарлетт, древний ирландский язык. Где-то здесь живет в хижине мудрая женщина. Говорят, что это ведьма, старая, как Тара, жена того человека, который сбежал от Пэдди О'Брайна из Трима двадцать лет назад. Ты, верно, слышала о нем. Я предупредил ее, что мы проезжаем. Я вообще-то не очень верю в колдунов, но это не значит, что мы не должны проявлять к ним уважения.
Они выехали на прогалину вокруг башни. Вблизи Скарлетт увидела, что между камнями нет известкового раствора и они не сдвинулись за все это время ни на дюйм. Сколько им лет, говорил Колум? Тысяча? Две тысячи? Не имеет значения. Она не чувствовала страха, хотя Колум ей рассказывал такие ужасные вещи. Эта башня была всего лишь строением, и Скарлетт никогда не видела работы прекрасней. Это место нисколько не пугало ее, напротив, даже приглашало войти. Она подъехала поближе.
— Ты очень смелая, Скарлетт. Я предупреждал тебя, что ходят слухи, будто в башне обитает призрак повешенного человека.
