Погнутая сабля (ЛП) - Грэм Уинстон (книги онлайн полные .TXT) 📗
— Наверное, мы зря тебя побеспокоили, — ответил Росс. — Не успели уехать.
— О нет, как раз самое время! Схватки легкие и постоянные. Я бы сказал — завтра утром. Или чуть раньше.
— Твой ход, папочка, — сказала Белла.
— А сейчас что?
— А пока что я предлагаю всем хорошенько выспаться. Я дал ей мягкое успокоительное, оно должно помочь. Эмма заварит ей чашку чая. Еще раз поцелуй от меня Демельзу.
— Разумеется!
Росс пошел с червонного туза.
— Эмма останется на всю ночь, — заключил Дуайт, — и пусть кто-то из слуг будет под рукой, пошлешь его за мной, если понадобится.
— Ты выиграл, папочка! — сказала Белла.
В пять часов утра в день святого Стефана Кьюби Полдарк произвела на свет здорового ребенка весом в шесть фунтов. Обошлось без осложнений, и понимая, что находится в чужом доме, несмотря на всю теплоту и дружелюбие его обитателей, она стиснула зубы и перенесла боль, не издав почти ни звука. Вопреки прогнозам Росса, родилась девочка. Дуайт похлопал Кьюби по руке и заявил, что она очень храбрая. Того человека, который должен сидеть рядом и держать ее за руку, сейчас не было и никогда уже не будет. Сквозь туман слез, частично счастливых, но больше печальных, ее поцеловали и обняли все члены семьи. Генри рассмеялся, увидев ребенка.
Так в доме появился еще один ребенок, еще один Полдарк, хотя бы и девочка. Их первая внучка, дочка Джереми, новое поколение. Рождественский младенец, ребенок Христа, всё, что осталось от их сына-солдата.
Около двенадцати Демельза сказала Россу, что хочет дойти до конца пляжа и приглашает его с собой.
— Далековато для меня, — ответил Росс, — весь этот песок. Пока доберусь домой, наверняка буду хромать, как старый осел.
— Тогда давай поедем верхом? Не галопом, так, легким шагом.
— Если хочешь.
— Я хочу.
Колли и Календула, их старые лошади, не сгорали от нетерпения покатать всадников.
Демельза поднялась за чем-то наверх, и Росс, ожидая, когда приведут лошадей, подошел к двери и окинул взглядом свои владения. Он был частью этих мест. Его взгляд скользил по деревьям справа. Тонкий, отливающий медью ручей бежал из-под моста в сторону бухты Нампара. Прямо перед ним, на полпути к вершине холма, виднелся подъемник и крыши Уил-Грейс, а также гора пустой породы, плавно спускающаяся в сторону дома и наполовину заросшая бурьяном. В прошлом году по просьбе Демельзы убрали две оловодробилки, поскольку в Соле их и так предостаточно. Поля, в основном невозделанные, ожидали вспашки в феврале и были усеяны многочисленными воронами, пытающимися разжиться чем-нибудь съедобным. Обнесенный стеной сад Демельзы с воротами на пляж, полоска неровной земли между садом и пляжем. В полумиле отсюда, у первых утесов, виднелся подъемник и прочие постройки шахты Уил-Лежер.
За спиной возвышался дом, образец неописуемой архитектуры, с серой крышей, покрытой серым делаболским сланцем, если не обращать внимания на соломенную заплатку со стороны заднего двора, с разномастными дымоходами и толстенными каменными стенами — его дом, сооруженный грубыми шахтерскими руками для семьи, которой он давал кров вот уже шестьдесят лет.
— Я готова! — сказала Демельза, когда привели лошадей.
Они двинулись легкой рысью, старые товарищи, как и их лошади. Росс заметил у Демельзы маленький холщовый мешочек.
— Что там? — спросил он.
— Да так, прихватила кое-что.
Начался отлив, и хотя ветра не было, море щетинилось белыми зубцами. Некоторое время они скакали по кромке прибоя, поднимая брызги и позволив лошадям наслаждаться водой. Вдали чернели голые скалы, но вокруг Уил-Лежер их покрывала зелень, а у подножья росли черные, бурые и фиолетовые водоросли. Облака над горизонтом постоянно меняли форму. Корнуольская природа частенько меняет декорации.
— Итак, теперь у нас есть внучка.
— Да.
— Ты рада?
— Да, Росс, рада.
— А Кьюби?
— И Кьюби. Я уверена, она тоже довольна.
Они проехали еще немного.
— В первый ее приезд в Нампару, — прервала молчание Демельза, — в тот первый раз она казалась такой спокойной и самоуверенной, что я почти убедила себя невзлюбить ее. Но очень скоро, через пару дней, я поняла, что это всего лишь панцирь. Под ним она была такой мягкой, уязвимой, израненной, как больной зверь на кровавых изломанных лапах... Ты только представь, каково ей... Первый ребенок, без мужа и среди чужих людей.
— Любящих ее чужих людей.
— О да! Но если бы здесь был Джереми, солнце вышло бы из-за туч. Она сказала как-то раз: «Никто не произносил мое имя так, как Джереми. Он говорил «Кьюби» по-своему, как говорил только он..»
Подступили слезы, для Рождества это было уже слишком.
— Что ж, теперь блестящий титул, которым меня наградили по ошибке, достанется бедняге Генри, — резко сказал Росс.
— Мне это тоже по душе, Росс, несмотря на то, как ты об этом говоришь. Справедливо, по-моему, что титул перейдет к твоему сыну.
Они подъехали к сухому песку.
— Она не говорила, как хочет назвать ребенка, есть у нее мысли на этот счет?
— Хочет назвать ее Ноэль. Кажется, это предложил Джереми. И Франсис, в честь ее матери.
— Ноэль Франсис Полдарк. Звучит неплохо. Я рад, что она не последовала примеру семьи Хорнблауэр.
— Хорнблауэр?
— Джонатан Хорнблауэр, придумавший двухцилиндровый паровой двигатель, он умер в марте. У его отца родилось тринадцать детей, и всем он дал имена на Дж: Джеколия, Джедедайя, Джеруша, Джосайя, Джаби, Джонатан. Остальные я забыл, но когда-то помнил все.
— Расскажи об этом Кьюби. Быть может, она передумает до крестин.
— Кстати, — заметил Росс, — жаль, что у Джорджа не родились мальчики-близнецы. Назвал бы их Кастор и Поллукс.
Демельза рассмеялась. Как же приятно было снова услышать этот звук!
— Клоуэнс бы с этим согласилась.
Росс посмотрел вдаль.
— Помнишь тот песчаный холм? Как мы с тобой, Джереми и Клоуэнс любили с него скатываться? Какое это было удовольствие, когда они были маленькими!
— Даже слишком хорошо помню. Чудесное было время!
— Не могу представить, как я скатываюсь по нему с Гарри.
— Не волнуйся, твое место займет Ноэль.
Росс поправил поводья.
— Странное чувство. Не думаю, что когда-нибудь узнаю Гарри так же хорошо, как Джереми. Не так много я участвую в его жизни. Да еще все эти годы между нами... Иногда я чувствую себя его дедушкой!
— Что за вздор!
Вокруг не было ни души; только вспархивала иногда стайка чаек, песчанок или ржанок, встревоженных их приближением, птицы отскакивали подальше или лениво хлопали крыльями, чтобы отлететь на безопасное расстояние.
— Нужно написать Клоуэнс и Верити. Уверена, они будут очень рады!
— Не сомневаюсь!
— Росс, мне бы хотелось узнать о жизни Валентина и Селины в Лондоне.
— Что тебя может интересовать в их жизни?
— Не видятся ли они с Томом Гилфордом.
— Ты про... Ох, дорогая, еще слишком рано думать о таком...
— Я и не думаю ни о чем таком! Но Том — старый добрый друг Клоуэнс. Я уверена, если он приедет, это пойдет Клоуэнс на пользу, для ее настроения и самочувствия в целом... И не забудь, он стряпчий. Он мог бы оказаться для нее весьма полезен.
— В таком случае, нам следует послать записку Эдварду Фитцморису, чтобы оба могли стартовать одновременно.
— Росс, ты невыносим! Почему я тебя терплю?
— Что ж, ты упоминала, что по ее словам, если она снова выйдет замуж, то не по любви, а по расчету — ради состояния или титула. Тогда точно нужно включить в рассмотрение Эдварда.
— Ума не приложу, как можно быть таким циником, когда речь идет о собственной дочери!
— Цинично ли взглянуть в лицо фактам? Кьюби сейчас страдает, а Клоуэнс по-другому, но тоже страдает. Значит, нам не надо ничего предпринимать? Дать событиям идти своим чередом?
Всадники достигли середины пляжа, оставив позади старую штольню Уил-Влоу. Наконец, вдали показались Тёмные утесы, можно было разглядеть их глубокие расщелины и острые вершины.
