Костер на снегу - Райан Нэн (книги хорошего качества TXT) 📗

Широкие ладони Кейна легли Натали за плечи, и он привлек ее к себе. Одеяла были отброшены, от прикосновения к горячей коже по телу Натали пробежала дрожь. Пока Кейн баюкал ее на груди, она ждала затаив дыхание, зажмурившись, но приоткрыв губы в инстинктивной готовности к поцелую.

— Как бы я хотел быть нежным… но вряд ли сумею! — прошептал Кейн. — Я слишком долго ждал!

Натали протянула руку, нашла в темноте его подбородок, потом губы и осторожно дотронулась до них.

— Нежность будет потом, Кейн, а пока… пока мне тоже не до нее! Знаешь, как говаривал мой дядя Шелби? “Жажду надо утолять взахлеб”.

Натали засмеялась, сама пораженная правотой этих слов. Смех ее, тихий и низкий, прозвучал во тьме неожиданно чувственно — и оборвался, когда губы прильнули к губам. Этот первый за долгое время поцелуй с первых же секунд был жарким и страстным.

Они утолили давнюю жажду в самом деле взахлеб. Им было не до нежности в эти первые минуты исступления. Они набросились друг на друга так, словно хотели измучить, испепелить страстью. Это было грубое, опустошающее слияние, животное совокупление. Их прикосновения были бесстыдными, движения яростными, возгласы бессвязными.

Когда страсть отбушевала и тела наконец расплелись, Натали осознала, что лежит ничком поперек постели, Кейн распростерся рядом, частично накрывая ее своим телом. Простыня жгутом завилась между ними, а они этого даже не заметили! Им было не до того.

Натали повернулась. Кейну пришлось отодвинуться, но он тут же снова прижал ее к себе, целуя все, до чего мог дотянуться: влажные плечи, туго налитые груди, напряженные соски. Его бедро прижималось к ее ногам, пробуждая едва отхлынувшее желание. Кейн придвинулся, и Натали развела ноги, принимая его…

Как и в первый раз, это было неистовое слияние, в котором не было места стыдливости. Два тела, белое и смуглое, сталкивались на разворошенной постели, сплетаясь и выгибаясь. Невнятные крики слетали с запекшихся губ. Капли пота возникали на влажной коже и скатывались на мятый лен простыней.

Это была короткая исступленная близость людей, слишком долго не дававших себе воли, слишком изголодавшихся друг по другу. Когда она достигла пика, двойной счастливый крик пронзил густую жаркую тьму.

Какое-то время любовники лежали в объятиях друг друга, медленно приходя в себя. А потом не сговариваясь, засмеялись — от чистой радости бытия, от счастья быть молодыми, пылкими и так упоительно удовлетворенными, а главное, оттого что были наконец вместе. Они смеялись и смеялись, пока из глаз не покатились слезы, не разболелись мышцы живота и не пресеклось дыхание. Но это случилось далеко не сразу. Если кому-то из них удавалось справиться с приступом веселости, картина того, как другой катается по постели, была настолько уморительна, что смех снова рвался из груди. И даже в полном изнеможении они еще долго продолжали хихикать. Ни с одним из них никогда не случалось ничего даже отдаленно напоминавшего это неудержимое веселье.

Успокоившись, они устроились рядом бок о бок, рука в руке. Некоторое время в комнате царило умиротворенное молчание, потом Натали повернула голову и коснулась губами влажного смуглого плеча.

— Кейн, нам надо поговорить.

Она ощутила, как он напрягся.

— Ладно. Я только зажгу лампу.

Он мимолетно коснулся губами лица Натали, на котором все еще играли живые краски страсти, и поднялся с постели. В ожидании его она подвинула разбросанные подушки к изголовью и облокотилась на них, согнув ноги в коленях.

Огонек лампы затеплился. Из темноты выступило лицо Кейна, на котором было явное выражение тревоги. Он улыбнулся Натали. Улыбка вышла непосредственной, мальчишеской, это была одна из тех улыбок, что трогали ее до глубины души. В моменты неуверенности Кейн был ей особенно мил — не барс, а заблудившийся тигренок.

— Иди скорее сюда!

Кейн приблизился с видимой настороженностью. Было заметно, что он не догадывается, о чем будет разговор, и это его нервирует. Натали не собиралась изводить его неопределенностью. Она похлопала ладонью по подушкам, приглашая присоединяться. Кейн неохотно подчинился.

— Ну что?

Натали взяла его за руку и заглянула в беспокойную глубину ясных, как небо, глаз. На лице Кейна теперь не было и следа той мальчишеской улыбки, оно замкнулось и посуровело. Теперь это снова был Кейн-скептик, Кейн-прагматик, чуждый романтики, крепко стоящий обеими ногами на земле. Человек, который много повидал и пережил и обо всем составил свое мнение.

Натали не могла порицать его за это. Цинизм — маска ранимой души. Настоящий мужчина и сильная личность, Кейн тем не менее знал, что такое страх. Его пугала самая хрупкая, самая трепетная вещь на свете — любовь. Полюбив, он ни за что не признался бы в этом первым.

— Кейн, — осторожно начала Натали, удерживая его взгляд, — я тебя очень люблю.

Он быстро отвел взгляд, смутился и снова посмотрел ей в глаза.

— Это правда, — сказала она. — Я люблю тебя всем сердцем. И я знаю, что ты тоже меня любишь. Ведь любишь, Кейн?

Он не ответил. Натали ощутила короткую дрожь его пальцев.

— Почему ты так боишься в этом признаться? В любви нет ничего постыдного! — Она помолчала и улыбнулась. — Может быть, ты стыдишься того, что полюбил развратницу? Но я не развратна, Кейн. Кроме тебя и мужа, у меня никого не было.

— Мне все равно, сколько их у тебя было!

— Нет, тебе не все равно, и я этому рада. А насчет Эшлина я солгала. У нас ничего не было, клянусь тебе!

— Да, но… — Кейн помялся, — почему же тогда…

— Я отдалась тебе при первой же встрече? — Натали тихо засмеялась. — Ты не понимаешь, и в этом нет ничего странного. Я сама это поняла только сегодня. Раньше я думала, так вышло потому, что наши жизни висели тогда на волоске. Но нет, Кейн, не поэтому. Будь на твоем месте другой, ничего бы не случилось, даже под угрозой смерти. Все дело в том, что это был ты.

— Я! Вот уж действительно главный приз! — Кейн усмехнулся. — Желать — одно дело, но любить…

— И все же я люблю тебя. — Натали взяла его лицо в ладони. — Даже если пока без взаимности, то я добьюсь ее, ты уж мне поверь! Слышишь, Кейн Ковингтон? Тебе придется ответить любовью на любовь! — Она убрала руки. — Но это подождет, а пока как насчет горячей ванны?