Под южным солнцем - Пембертон Маргарет (серия книг .txt) 📗
Когда в 1934 году король Александр погиб от рук хорватских националистов в Марселе, Стефан был потрясен и подумал тогда, что, возможно, теперь длительное изгнание матери из Югославии наконец закончилось.
Он и отец присутствовали на похоронах в Белграде. Князь Павел, дядя покойного короля, был объявлен регентом до совершеннолетия одиннадцатилетнего Петра, сына короля Александра.
— Разрешит ли князь Павел маме посетить Белград? — спросил Стефан отца, когда они сидели за столом в доме Василовичей.
Воцарилась напряженная, почти осязаемая тишина, затем отец тихо сказал:
— Я надеюсь, Стефан. Я уже разговаривал с ним и намерен обратиться с просьбой разрешить ей въезд в страну. Дедушка и дядя Макс меня поддержат.
Бабушка извинилась и вышла из-за стола, а Стефан пожалел, что задал этот вопрос, потому что она наверняка пошла в свою комнату плакать.
Однако все их надежды оказались напрасными. Опасаясь оступиться, князь Павел старался вообще ничего не решать и отклонял любые просьбы.
Подойдя вместе с Рози к озеру, где катались на лодках, Стефан с удивлением подумал о том, как мужественно его мать отнеслась к этой неудаче. Она, конечно, была глубоко разочарована, но не произнесла ни единого слова в осуждение Павла, как раньше никогда не критиковала Александра.
Стефан вытащил из кармана мячик и бросил его недалеко в траву, надеясь соблазнить Рози. Она помахала хвостом, но не выказала желания быть втянутой в игру. Понимая, что он слишком многого хочет от старушки, Стефан поднял мяч, продолжая думать о матери.
Насколько он помнил, она всегда была рядом, и он ее обожал. Матери его друзей, как правило, были элегантными, но довольно прозаичными и скучными. Наталья же обладала чудесным качеством превращать обычные повседневные дела в веселые игры и забавы. Зорка тоже была полна задора и энергии.
Когда он приглашал в дом девушек, независимо от того, какими бы чудесными они ему ни казались сначала, очень скоро становилось ясно, что они не идут ни в какое сравнение с его матерью и сестрой.
Стефан направился к выходу из парка. Зорка унаследовала от Натальи природную веселость и безрассудную импульсивность, а он пошел в отца. Как и Джулиан, он отличался хладнокровием и, несмотря на то что его волосы были темнее отцовских, безусловно, выглядел настоящим англичанином. Зорка же была совсем другой породы. У нее были темные, почти черные волосы до плеч, которые она удерживала от падения на лицо массивным черепашьим гребнем. Ее широкоскулое лицо, несомненно, было славянского типа, как и общительный, живой характер. Когда Зорка подросла, у нее появилось множество поклонников, и Стефан был уверен, что ее молодой человек, которого Наталья сочла просто коллегой по работе, наверняка предпочел бы, чтобы его воспринимали в ином качестве.
Его предположение подтвердилось вечером, когда они все вместе обедали в ресторане и он увидел выражение лица юноши, который не сводил с Зорки глаз. Та же явно не отвечала ему взаимностью, и Стефан подумал, что, пожалуй, стоит отвести его в сторону и откровенно поговорить.
Веселое настроение, царившее за столом в начале обеда, постепенно пропало. У матери было отсутствующее выражение лица, а Зорка явно думала о Ксане и страстно желала, чтобы ее спутник убрался куда-нибудь подальше.
— Давайте танцевать, — сказал Стефан, когда оркестр заиграл квикстеп. — Когда еще у нас появится такая возможность, и я хочу пригласить тебя. Зорка.
— Ты что-то хотел мне сказать? — спросила Зорка, когда они удалились на достаточное расстояние от родителей и от ее кавалера.
— Возможна вероятность, правда, очень слабая, что последующие несколько месяцев я смогу видеться с Ксаном. Если ты хочешь использовать меня в качестве почтальона, я с радостью окажу тебе услугу.
Позднее, когда они вернулись домой и он лег в постель, чтобы немного почитать перед сном, к нему постучалась мать Стефан знал, что она придет.
На ней были розовая ночная рубашка и халат. С распущенными волосами она выглядела гораздо моложе своих сорока шести лет.
Наталья присела на край кровати сына и сказала, словно он был все еще ребенком:
— Ты ведь не допустишь, чтобы с тобой что-нибудь случилось в Югославии, не так ли, дорогой? Обещай, что будешь осторожен.
Стефан взял ее руку.
— Ничего со мной не случится.
Она улыбнулась, но при этом ее глаза оставались серьезными и встревоженными.
— Я знаю, что ты не сможешь поддерживать с нами регулярную связь. Плохо также, что нам ничего не известно о моих родителях, Катерине и Максе. В безопасности ли они и где сейчас Петр и Ксан? Я не вынесу, если что-то с тобой случится.
— Петр и Ксан сражаются в рядах Сопротивления, — произнес он ободряюще.
— Если у тебя появится возможность попасть в Белград.., или как-то связаться с нашими, ты ведь сделаешь это, не так ли?
— Конечно, — мягко ответил он.
Она крепко сжала его руку, затем сказала:
— Я хочу тебя попросить еще кое о чем. Если будете в Сараево, сходи на кладбище. Там похоронены Гаврило, Неджелко и Трифко, и я хочу, чтобы ты возложил цветы на их могилы. Сделай это ради меня.
Увидев испуганное выражение его лица, она сказала, оправдываясь:
— Я знаю, твой отец и тетя Катерина не считают их моими настоящими друзьями, но они ошибаются, Стефан. Гаврило, несомненно, допрашивали, встречался ли он со мной, но он все отрицал. Защищая меня, он, должно быть, терпел страшные муки, потому что, как теперь стало известно, всех троих на допросах пытали. — Ее голос дрогнул. — Теперь ты понимаешь, почему я их считаю друзьями, особенно Гаврило? Надеюсь, ты выполнишь мою просьбу?
Стефан кивнул, чувствуя, как к горлу у него подступил комок.
Наталья наклонилась и поцеловала сына в лоб.
— Всегда помни, что я очень тебя люблю и горжусь тобой, — сказала она дрогнувшим голосом. — Спокойной ночи, дорогой.
Благослови тебя Бог.
Когда мать ушла, Стефан еще долго лежал без сна, сомневаясь в том, что кто-нибудь из британских офицеров-десантников когда-либо получал такое странное дополнительное задание, отправляясь в Югославию. Затем, с радостью вспомнив, что его ждет встреча с Петром, он выключил ночник и попытался заснуть.
