Нежный тиран - Уинспир (Винспиер) Вайолет (бесплатные серии книг .txt) 📗

— Не при дневном свете. — Андрея стряхнула пепел в отражение фрески старого дома, который некогда был обителью какого-нибудь патриция.

— Как любой красивой женщине, Венеции нужен покров сумрака и нежный блеск звезд для того, чтобы подчеркнуть свою прелесть, — отметил Микаэль Лонца, слегка прищурив глаза в лукавой улыбке, чтобы все поняли тайный смысл его слов. Окурок Андреи зашипел в воде, и Лаури с облегчением почувствовала, что шлюпка замедляет свой ход. Они направлялись прямо к частному причалу напротив большого каменного здания, верхняя часть которого нависала над водой в форме террасы, окруженной декоративной балюстрадой.

К зданию была пристроена одинокая высокая башня, на которой замер взгляд опешившей Лаури. Шлюпка тем временем подошла к уходящим в воду ступенькам, ведущим к причалу, где их ждал сгорбленный старик лодочник. Он крепко держал шлюпку лодочным крюком, пока все прибывшие гуськом не поднялись по ступенькам, собравшись под стенами палаццо, долгими веками выгоравшими на солнце, под отблесками воды на сером камне.

Лаури не могла оторвать взгляд от той самой башни, которую она видела сегодня в странном вещем сне. Она могла, конечно, приметить этот дворец на иллюстрациях к мемуарам Травиллы ди Корте, но разве не удивительно, что каждая деталь приснившегося здания мистически подтверждалась наяву? Инстинкт подсказывал девушке, что в башне есть винтовая лестница, ведущая к верхним комнатам с узкими окошками, под самой крышей, окруженной бойницами.

Ей не нужно было спрашивать себя, кто живет в комнатах этой древней сказочной башни. Кто же еще, как не сам хозяин палаццо!

Лаура взглянула на высокого венецианца в темно-сером костюме и отметила, что он рассматривает свой дом с таким ожиданием в глазах, словно надеется, будто на террасе вот-вот появится сама Травилла, вся в белом, и наклонится над перилами, чтобы приветствовать внука ласковой улыбкой.

Балерины расположились на площадке у входа, защебетав на разных языках, а мужчины принялись разгружать вещи. Микаэль Лонца, оставив своих компаньонов, грациозно взлетел к огромной деревянной двери, в которой было на уровне его глаз вставлено забранное решеткой окошко. Над арочным портиком возвышался разъяренный каменный сокол, сжимающий в мощных когтях молнию.

— Соколиная охота — рыцарская забава. — Микаэль обернулся, прислонившись к двери. — Мне кажется, вы все еще запускаете их, маэстро. Прекрасные и безжалостные создания с зоркими глазами, молнией срывающиеся к жертве и выклевывающие ее сердце. Вы слышали, синьор, что в старые времена охотники строго наказывали любого, кто осмелился приласкать их темноперых любимцев?

Ничего странного. Женщины — а охотники в большинстве своем использовали соколиц — должны иметь только одного хозяина. Идемте, мисс Гарнер, я приглашаю вас в палаццо Фальконе. — Тонкие сильные пальцы легко прикоснулись к локтю Лауры, и она с дрожью переступила через порог, оказавшись в прохладном мраморном холле. Тускло поблескивали венецианские зеркала и светильники, у стен располагались троноподобные кресла, а сами стены были обшиты темным деревом без единого украшения. Зато потолок оказался пиршеством для глаз: он просто сверкал сценками из жизни средневековой Венеции. Эта прелестная роспись принадлежала кисти итальянского мастера, жившего в те времена, когда устраивались карнавалы, плелись интриги, заканчивавшиеся побегами на гондолах, а семейная вражда становилась поводом для дуэлей.

Много-много лет назад в этом старом пустынном холле эхом отдавался смех тициановских красавиц и их кавалеров, наблюдавших за проделками Пульчинеллы. Арлекин [6] в пестрых одеждах украдкой всовывал записку в маленькую белую ручку, а спрятавшийся лодочник уже ждал леди, спешащую к своему любовнику.

Огромная подкова лестницы вела в верхние покои. Мир и тишина, царившие в палаццо несколько месяцев, были мигом нарушены, когда шумная толпа артистов ворвалась внутрь, требуя, чтобы им объяснили, где они будут спать и на какое время назначен прием пищи.

— Лоренцо… Джованни!.. — На крик хозяина выбежала прислуга. Удивительно, но менее чем через час все уже разместились и распаковали вещи в отведенных комнатах, а тем временем внизу, в кухонной пещере, колдовала сияющая венецианка, обожавшая гомон и смех молодежи. Она любовно готовила для гостей кофе и угощение.

К облегчению Лаури, в ее распоряжение предоставили крошечную комнатку: маленькая англичанка предпочитала шумной компании одиночество. Распаковав чемодан и повесив несколько платьев в старомодный гардероб, она распахнула ставни, размышляя о том, как странно жить во дворце, построенном прямо на берегу канала.

Вода сверкала внизу, переливаясь нефритом и сапфирами, и Лаури показалось, будто она попала в сказочный город. Девушка торопливо достала тетрадь с ручкой и села у окна, чтобы описать тете Пэт путешествие и палаццо. Восторженные фразы хаотически выпрыгивали из-под пера. Ноздри Лаури задрожали, когда она пыталась объяснить, какой запах витает в нагретых каменных стенах, омываемых водой. Позолота на оправах огромных зеркал и старинных картин потускнела, флорентийская парча, закрывавшая окна и альковы, выцвела и потерлась, но все это не умаляло роскоши дворца Фальконе.

Ее рука неожиданно вздрогнула, а глаза увлажнились. Тете Пэт, должно быть, очень одиноко там, в Даунхаллоу. Если бы только старушка могла приехать в Венецию! Но, увы, атмосфера здесь слишком влажна для тех, кто мучается от артрита. «Все, о чем я тебя прошу, — сказала она Лаури, — это танцевать в свете рампы так, как я никогда не могла, стать звездой представления».

Лаури взглянула на воды Венеции, и слезы на ресницах высохли сами собой. Когда вы любите своих близких, то хотите жить, соответствуя их ожиданиям, но временами это бывает слишком тяжело. Особенно если сердце разрывается от странной, необъяснимой тоски.

Она запечатала конверт, надписала адрес и направилась в комнату Кончи и Виолы, чтобы узнать, где можно отправить письмо. Несколько человек из труппы, Конча в том числе, говорили по-английски, и девушка посоветовала Лаури оставить послание в корзине, хранящейся на столе в холле.

— Я бы предпочла прогуляться и заодно отправить его, — возразила Лаури, так как ей хотелось увидеть окрестности: неподалеку от палаццо она заметила красивый мост, ведущий к калле. Так, в соответствии с ее разговорником, назывались небольшие улочки или аллеи.

Лаури упомянула об этом мосте, и Конча вспомнила, что он действительно выходит на калле, в конце которой находится маленькая площадь, а почтовый ящик висит в бакалейной лавке.

— Ты уверена, что с тобой ничего не случится? — усомнилась Конча, бросая подозрительный взгляд на миниатюрную англичаночку в твидовой юбке и оранжевом свитере. — В Венеции быстро темнеет, и иностранцу нетрудно здесь заблудиться.

Я выросла в сельской местности, и у меня хорошая географическая память, — улыбнулась Лаури, уже размахивая письмом с огромной лестницы. Кошелек лежал в кармане юбки, а связанный тетей Пэт свитер мог согреть свою хозяйку в любую погоду. По дороге через холл она встретила в одном из громадных зеркал собственное отражение — хрупкий эльф с темной прядью, спускающейся на плечо.

Палаццо располагалось перед светлым широким тротуаром, ведущим к арочному мостику, перекинутому на мощенную булыжником улицу с другой стороны канала. Лаури буквально перелетела через мост и обернулась, чтобы посмотреть на асимметрично выстроенный замок с одинокой боковой башней: один из двух сотен дворцов Венеции, ставший ее домом на несколько недель. Трудно поверить — да и тетя Пэт твердила, — что не каждой девушке выпадает шанс пожить во дворце… в полном подчинении его владельцу, добавила от себя Лаури.

Она ускорила шаг и через пару минут оказалась в необычной бакалейной лавке. Продавщица привыкла иметь дело с туристами, она быстро сообразила, что Лаури хочет купить почтовую марку. Когда эта часть программы была улажена, Лаури обернулась к витрине с фруктами и, не удержавшись, купила себе корзинку маленьких слив, похожих на золотые капли.