Служанка и виконт - Розенталь Пэм (электронные книги бесплатно .txt) 📗

— Не за что. — Он пожал плечами.

— Нет, — более твердым тоном возразила она, придерживая юбку и приседая перед ним, — за многое. — Она засмеялась. — Потому что, если бы вы не пришли и не выставили отсюда месье герцога, мне бы пришлось дать ему тумака. И это в лучшем случае стоило бы мне потери места.

Виконт тоже рассмеялся. Но он понимал, что к его радости примешивается разочарование. Честно говоря, ему хотелось, чтобы она была более взволнована, даже потрясена тем, что произошло между ними.

Теперь он не сомневался, что все произошедшее лишь для него оказалось неожиданностью. Он жаждал, чтобы она хотела его. Он воображал самые невероятные вещи. Но убеждал себя: даже лучше, что так получилось. Она оказалась достаточно умна, чтобы быстро все понять и дальше вести себя соответствующим образом.

— Мой отец выглядел бы далеко не по-герцогски с выбитым передним зубом.

Раскрасневшиеся и запыхавшиеся, разделенные безопасными двадцатью или более дюймами, они улыбались друг другу, как актеры, вышедшие на поклоны после удачного выступления.

— Прошу прощения, — сказал виконт, — за порванное платье, мадемуазель Берне, но мне нужно было представить доказательства, которые бы убедили отца. Не имея времени договориться с вами заранее, я ограничился несколькими деталями.

«Лжец», — упрекнул он себя. Конечно же, он не имел ни малейшего намерения так жадно и бесцеремонно набрасываться на нее. Он обожал пуговки и кружева, замысловатые крючочки и петельки, умение ловко раздевать даму было одним из его талантов. Но соблазнительная небольшая прореха в ее платье, не длиннее его большого пальца, оказалась красноречивым доказательством в этом спектакле. В моральном кодексе отца это был знак, обозначающий нетерпеливое желание: хозяин не потерпит таких помех, как одежда служанки. Хозяин просто сорвет все, мешающее ему на пути к удовольствию, прежде чем швырнуть ее на постель, завернуть ее юбки и…

Таково было представление о развлечении со служанкой его отца, но не его. Конечно, нет. Он бы сорвал с нее платье умелым артистичным жестом. Сделал бы то, что ему нужно, и не занимался бы бесполезным самобичеванием.

Мари-Лор задумчиво кивнула.

— Но ваш брат. — Она нахмурилась. — Вы не предполагали, что граф месье Юбер тоже может здесь появиться?

Да, он не предполагал. И не мог предвидеть мерзких слов отца, раздававшихся в коридоре, где неподалеку спали слуги. Виконт поморщился. Она имела основания беспокоиться. Завтра утром все слуги и крестьяне, живущие в радиусе лиги от замка, будут знать эту историю.

И поскольку они, вероятно, уже насмехаются над явной неспособностью Юбера сделать жене ребенка, то этот новый всплеск шуток едва ли улучшит положение. Бедная раздражительная Амели, уже неуверенная в своей власти, каждый раз, когда слуга будет кланяться или служанка приседать перед ней, начнет думать, что над ней насмехаются или выражают презрение.

И во всем она будет обвинять Мари-Лор.

— Нет, — сказал Жозеф, — я не думал, что граф явится сюда. Как и о… э… о том, какие последствия это будет иметь для вас. Могу представить, — добавил он, — что и при самых лучших обстоятельствах моя невестка не слишком приятная хозяйка для слуг.

— Она сказала, что меня могут уволить за распутное поведение. — Голос Мари-Лор дрогнул.

— Не беспокойтесь. Я сделаю так, что этого не случится. — «Небольшая светская учтивость вот и все, что потребуется», — подумал он. — Но, боюсь, я не смогу превратить ее в добрую хозяйку.

Девушка пожала плечами, и он смутился. Было очевидно, что сейчас «хорошие» условия беспокоили ее меньше всего.

— Не беспокойтесь, — повторил он, — я обещаю, что вы не потеряете работу. Хотя бы это я могу сделать для человека, спасшего мне жизнь.

Ей хотелось, чтобы он не был так любезен, не сочувствовал ее положению. Она бы предпочла видеть его рассерженным, каким он был прошлой зимой, когда отчитывал ее за то, что она читала на страницах не написанное автором. Тот неприятный человек мог бы силой овладеть ею. Если бы тот человек был с ней здесь, она испытывала бы только возмущение.

Но он был так добр и так приветливо улыбался, и с этим ничего нельзя было поделать: она знала, с какой радостью ответила бы на его ласки. Она ничего не боялась: ее тело переполняло то же желание, владевшее ею в ту ночь, когда она смотрела на него спящего, только, что еще хуже, на этот раз не было удивления или чувства вины.

«Он должен был почувствовать, как сильно я хочу его, — думала она, — несмотря на то что тактично предпочитает не замечать этого». Значит, предположила Мари-Лор, ей остается делать то же самое. Как и он, она будет притворяться, что ничего особенного не произошло.

— Мы не оставили бы вас умирать у наших дверей. — Слова прозвучали резче, чем она хотела. — Во всяком случае, вас спас мой брат.

— Надеюсь, он здоров, — сказал виконт. Он вежливо игнорировал ее грубость, и это казалось упреком. — Он все еще изучает медицину?

Она кивнула.

— А ваш отец, полагаю, он чувствует себя лучше? А как книжная лавка?

— Мой отец умер в мае, месье Жозеф. Что касается лавки, — добавила она, — как оказалось, у папа были долги.

Он усмехнулся:

— Это у нас общее. Я хочу сказать, долги наших отцов. Но я сожалею о смерти вашего отца, мадемуазель. Во время моего короткого пребывания в вашем доме мне показалось, что вы очень любящая семья, в чем, как вы видите, наше различие.

Она отвернулась.

— И вы все же не вышли замуж за друга вашего брата, — почти с осуждением заметил он.

Мари-Лор покачала головой:

— Отец не оставил мне приданого. Простите, месье Жозеф, но, вероятно, вам не следует называть меня «мадемуазель». Теперь, когда я в услужении у вашей семьи, может быть, вам лучше называть меня…

— …Мари-Лор. — Складки у его рта углубились, когда он произносил это имя.

«О да! Намного лучше», — подумала она. Особенно когда он произносит последнее «р».

— Мари-Лор, — твердо повторил он. — Мари-Лор, а не Марианна. И вам не надо называть меня «месье Жозеф», когда мы одни. «Жозеф» вполне подходит.

— Но я могу забыться и назвать вас… э… Жозеф при людях.

Какой мягкий певучий звук, если произносить его медленно.

— Однако, — подумав, сказал он, — теперь, когда мы любовники, может быть, неплохо, если время от времени вы, забывшись, действительно будете называть меня при людях Жозефом.

— Теперь мы — что? — Она возвысила голос, выделяя мягкие певучие звуки.

— По видимости, я имею в виду. — Он улыбался, глаза блестели от удовольствия.

«Он похож на Жиля, когда тот описывает новый удивительный метод лечения», — подумала она.

— Потому что вас заметили, и единственный способ удержать отца и Юбера подальше от вашей постели — это убедить их, что вы чаще бываете не в своей, а в моей постели. Но нам это не так просто сделать, — продолжал он. — Придется моему камердинеру приводить вас ко мне в комнату каждую ночь.

Он затряс дверь, за которой послышалось приглушенное ругательство.

— Этот негодяй шпионит за нами у замочной скважины. Не напрягай зрение, Батист! — крикнул он. — И между прочим, — быстро добавил виконт, — я обещаю, что вас не должно тревожить, что между нами что-то произойдет. Ибо, как откровенно заявил мой отец, я не злоупотребляю своей властью над служанками.

Во всяком случае, убеждал он себя, это был наилучший способ держать отца и брата подальше от нее. И он, безусловно, обязан предоставить ей защиту; ночная уловка, предложенная им, была всего лишь необходимой мерой безопасности. Она не имела ничего общего с его желаниями.

Ладно, не совсем так. Он хочет видеть ее опять. Ну и что. Он обещал не трогать ее. Он ее не тронет. Они просто поговорят, как тогда в Монпелье. Конечно, он будет более вежлив. Он будет звать ее по имени — Мари-Лор, а не мадемуазель.

Мари-Лор… Он ощущал на языке глубокий бархатный тон последнего слога.

— Так вот, — сказал виконт, — добро пожаловать ко мне, Мари-Лор, если вам нравится эта идея.