Всем сердцем - Мэтьюз Патриция (лучшие книги онлайн txt) 📗
Только Мадлен вспомнила о Харде, как услышала в холле его оглушительный смех. Выглянув, она увидела, что он неторопливо направляется к ней. В одной руке он держал бутылку виски, в другой дымилась хорошая сигара.
– Мадлен, появились наследники. Сегодня.
– Я так и думала, что это случится. – Она взяла со стола лампу. – Пойдемте в гостиную, судья. Вам надо было потерпеть и выпить здесь. У нас первосортное виски.
Он только весело рассмеялся в ответ:
– Ну, я не привередлив, дорогая. Оставь его лучше для особых случаев.
– У Хетти было заведено вечером, после работы, провожать ушедший день вместе со мной небольшой выпивкой. Господи, судья, как мне ее не хватает!
– И мне тоже, Мадлен. Я действительно грущу и скучаю по Хетти Фостер.
В наступившей тишине они выпили и закурили сигары, словно отдавая умершей молчаливую дань. Затем Мадлен откашлялась и быстро проговорила:
– Ладно, раз теперь Хайрам Фостер получает наследство, когда вы собираетесь рассказать ему правду о «Рае»?
– Самое забавное, что наследует этот дом не Хайрам, а Серена Фостер.
Брови Мадлен взметнулись вверх.
– Кто эта Серена?
– Дочь Хайрама и племянница Хетти.
И он рассказал ей, что случилось с Хайрамом и Марей Фостер и что пришлось пережить их дочери.
– Бедная девушка! Какой ужас! – сказала Мадлен. – Судья, и что же теперь?
– Честно говоря, я и сам не знаю. Она была потрясена, узнав, что за наследство ее ждет. – Хард разглядывал тлеющий кончик сигары. – Так что, Мадлен, пока все остается как было. Я постараюсь познакомить вас. А ты продолжай работать, копи деньги и откладывай про запас на черный день.
– Мне нравится управлять заведением. Хотя будет жаль, если она все здесь переделает, а может, даже выставит меня на улицу.
– Судя по сложившемуся у меня впечатлению, думаю, это маловероятно. Она либо продаст заведение, либо засучит рукава и будет им управлять. Но ты в любом случае остаешься при деле. А что касается Брэда Страйкера, то, раз имеется прямая наследница, он ничего не получает.
Рори Кленденнинга разбудило эхо далекого взрыва в копях. Вздрогнув, он открыл глаза. Некоторое время он не мог понять, где находится. Затем, оглядев освещенную утренними лучами солнца конюшню и пустое стойло, вспомнил все. Тело ломило, к одежде пристала солома, а в желудке ощущалась странная пустота. Он вспомнил, что практически ничего не ел со вчерашнего утра.
Он нехотя сел, пытаясь натянуть сапоги на опухшие ноги. Лошади оживились и зафыркали. Одна даже нетерпеливо ударила копытом по двери стойла.
Кленденнинг вышел на улицу. Мимо проехал фургон. Его ржавые колеса жалобно скрипели. В конюшне заржала лошадь, потом где-то справа хлопнула дверь, и его уединение было нарушено.
– Доброе утро, проповедник, – услышал он.
Кленденнинг обернулся. В нескольких метрах от конюшни стояло еще одно строение, и на боковом крылечке этого серого, невзрачного домика босиком, одетая в мужскую рубашку и брюки, стояла Кэт Роган. Рыжие волосы девушки сверкали в лучах восходящего солнца.
Сейчас у нее не было с собой ружья.
– Выспался, Кленденнинг? – Глаза у нее, как оказалось, были зеленые.
– Да, благодарю, – ответил он. – Вы спасли меня, позволив переночевать в вашей конюшне.
– О, ты вполне сможешь отплатить за это. Ты же согласился вычистить конюшню в обмен на завтрак и ночлег. Да, кстати, завтрак готов. – Зеленые глаза насмешливо сверкнули. – И ты не голоден?
При упоминании о пише в пустом желудке молодого человека заурчало так громко, что он был уверен, она слышала это. Смутившись, он ответил только:
– Да, я голоден, мэм.
– Меня зовут Кэт. Если хочешь умыться, там есть вода и чистое полотенце. И бритва. – Она показала рукой на деревянную скамью.
Там стоял таз с водой, а рядом на гвозде висело полотенце. На другом гвозде прилепился треугольный осколок зеркала.
Когда он подошел поближе, его охватило изумление. От воды поднимался пар. Он думал, что вода будет холодной, но, видно, Кэт ее специально нагрела. Сняв рубашку, он тщательно умылся. Потом, пару раз порезавшись, быстро сбрил щетину. Надев рубашку и пиджак, он смочил волосы и попытался причесать непослушные вихры. Расческа была единственной вещью, оставшейся у него после памятной игры в покер с Даррелом Квиком.
Боковая дверь была распахнута. Он постучал по косяку и вошел. И сразу попал в небольшую кухню, где его встретил упоительный аромат жареной ветчины и бисквитов. Господи, как он был голоден!
– Наливай себе кофе, Кленденнинг, и садись. – Кэт кивнула на темневший на плите кофейник. – Яичница будет готова через пару минут.
Взяв со стола тяжелую кружку, он налил себе крепкого, остро пахнущего напитка и, добавив сливки и ложку сахара, принялся поглощать кофе быстрыми жадными глотками. Когда Кэт поставила на стол дымящееся мясо, яичницу и противень с золотистыми бисквитами, Рори почувствовал себя на седьмом небе и к нему вернулась вежливость.
– Я очень благодарен тебе – и за этот завтрак, и за то, что ты приютила меня.
– Ты лучше ешь, Кленденнинг, – махнула она рукой. Они приступили к еде. Кофе и божественные запахи еды раззадорили его аппетит, и ему пришлось заставлять себя есть помедленнее, чтобы не подавиться. Спустя некоторое время он проговорил:
– Это немного странно – видеть в таком городе, как Вирджиния-Сити, женщину, содержащую платную конюшню.
– А что тогда не странно? Работать в одном из притонов на Ди-стрит?
– Э-э... нет. – Кленденнинг почувствовал, что краснеет, и опустил глаза.
– Тогда не говори глупостей!
Некоторое время они ели молча. Затем Кэт как ни в чем не бывало продолжила:
– Здесь у женщины небольшой выбор. Можно выйти замуж за какого-нибудь горняка, стать девицей легкого поведения, пойти в ресторан официанткой. А, ну еще можно стать швеей, но для меня это исключено, шить толком я не умею. Так-то. Не так уж много возможностей, что скажешь?
– М-да, – пробормотал он, не поднимая головы.
– Но чтобы ты знал, эту конюшню я унаследовала от отца, Амоса Рогана. Он держал ее еще до того, как здесь нашли золото. Отец был очень упрямым человеком. Он чуть не умер от истощения в голодные годы, потом стойко вынес смерть моей матери. А потом начался этот бум, он только-только стал зарабатывать нормальные деньги – и тут его убили. Даже в смерти проявилось его упрямство. Пьяный горняк хотел переночевать в конюшне, ну вот как ты, но папа не пустил его. Тогда он стал ругаться, очень грязно, а это было при мне. Я пыталась остановить отца, но он хотел заставить его замолчать. А у того горняка было ружье. И он застрелил отца. Два дня спустя он был повешен на хлопковом дереве на окраине города. Правосудие здесь быстрое, а люди любили Амоса Рогана. У меня тогда не было ружья, иначе я сама пристрелила бы этого идиота. – Кэт остановилась перевести дыхание. – И вот я осталась одна-одинешенька с этой конюшней. Продать ее можно было без проблем, но, наверное, я такая же упрямая, как папа. Денег от продажи мне хватило бы, чтобы уехать на Восток, но меня туда не тянет. А отсутствие законов и грубые нравы меня не волнуют. И у меня не заняло много времени доказать здешним людям, что я вполне могу справиться со своими делами сама.
А с другой стороны, если я поеду на Восток, мне придется носить там платье, корсет... Все эти проклятые тряпки, которые полагается там носить каждой приличной женщине. Здесь я могу ходить в чем хочу, и никто мне не указ. – Она посмотрела на него. – У меня все будет хорошо!
Кэт встала и поставила на, стол кофейник. Потом разлила кофе по кружкам.
– А ты, Кленденнинг, что собираешься делать? – спросила она.
– Я еще не знаю.
– Вернешься обратно на Восток?
Он заколебался с ответом. Но что-то заставило его сказать:
– Нет, я останусь в этих краях.
– Много денег здесь проповедник не заработает.
– Я не проповедник. Это мой отец – проповедник. Я вовсе не чувствую склонности к этому занятию.
