Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Будет исполнено. — Родриго поклонился и, не удержавшись, с ободряющей улыбкой добавил: — Мы освободим вас, мой король!
Легко сказать. Но как добраться до Парижа? Все дороги перекрыты мятежниками, всех, кто вызывает хотя бы малейшее подозрение, хватают и без лишних слов бросают в подземелье Корбейля.
Выбравшись из крепости, Родриго направился в предместье Монлери и заметил там обоз купцов, едущий из Марселя в Париж. У него с самого начала возникла идея прикинуться ничего не понимающим арабом, поэтому он захватил с собой ткань, из которой скрутил чалму. Скинув котту, Родриго вывалял ее в пыли, перепачкал грязью нижнюю рубаху, руки и лицо. И вот уже возле трактира стоит жалкий иноземец и, трогательно жестикулируя, рассказывает на исковерканном языке франков, сдобренном арабскими словами, как его привезли сюда из-за моря и бросили. Он ужасно бедствует, его никто не понимает, все гонят прочь. Торговцы — бывалые люди — не раз слышали подобные истории о привезенных ради забавы сарацинах и согласились взять горемыку с собой. Если повезет, они продадут его какому-нибудь сеньору, тоскующему по левантийской молодости.
Но близ столицы сарацин вдруг заговорил на чистом lange d‘oil и именем короля потребовал дать ему лошадь. Купцы почесали затылки и решили, что лучше пожертвовать одним конем, нежели быть втянутым в сложные политические противостояния.
***
Гонец от графа Шампани, прибывший пять дней назад, рассказал, что на короля готовится покушение. Королева, даже будучи беременной, всегда держалась со стойкостью, вызывавшей у всех уважение. Но на этот раз она упала в обморок.
Получив ужасающее известие, коннетабль де Монморанси с небольшим королевским войском немедленно двинулся к Орлеану, но дошел только до Лонжюмо — дальнейший путь преграждали мятежники. Потоптавшись на месте и понимая, что силы неравны и ввязываться в бой — безумие, Матье вернулся в Париж, куда уже стягивались армии верных баронов.
Королевский дворец походил на военный лагерь. По двору, лязгая железом, сновали толпы рыцарей и сержантов. Гортанная речь, громкие приказы, визг молоденьких служанок, попавших по шаловливую мужскую руку, сливались в тревожный гул.
Сабина вновь перебралась во дворец, и Габриэль часто приходил на Ситэ, чтобы с ней увидеться.
Они стояли на углу Счетной палаты в вечерних сумерках, и Сабина взволнованно рассказывала шевалье о состоянии королевы и о последних новостях от коннетабля Матье. Вдруг они увидели Родриго. У секретаря был весьма потрепанный вид. У баронессы округлились глаза:
— Ты как здесь очутился? И почему в таком виде?
— После, госпожа, я все расскажу вам подробно, а сейчас мне необходимо срочно увидеть королеву. Я от его величества.
Не задавая лишних вопросов, Сабина отвела Родриго в Малый зал, где как раз проходило очередное совещание. Графы де Дрё и де Монфор, коннетабль де Монморанси, великий камерарий де Руа и еще несколько вельмож, горячо споря, окружили сидевшую у камина королеву.
— Ваше величество, к вам прибыл посланник от короля! — Нарушая этикет, баронесса д’Альбре растолкала мужчин, и Бланка, вцепившись в подлокотники, подалась вперед.
Родриго согнулся в низком поклоне. Ему почудилось, будто он слышит, как учащенно бьется сердце матери, и потому кастилец начал с главного:
— Король жив! Но успел дойти лишь до Шатр-су-Монлери. Дальнейший путь ему преграждают внушительные силы мятежных баронов. Его величество с охраной укрылся за стенами замка, который еще не осаждают, но подступы к нему перекрыты, а это мало чем отличается от осады. Король просит помощи. — И, заметив в глазах Бланки животный страх за сына, добавил: — Его величество хорошо себя чувствует, но очень напуган и не понимает, что делать дальше.
Королева закрыла ладонями лицо, и зал замер. Но Бланка быстро справилась с чувствами — надо действовать, а поохает и поплачет она потом, ночью, на плече у Сабины.
— Господа, я готова выслушать советы о том, как освободить короля.
— В Париже уже несколько отрядов; они продолжают прибывать, — начал коннетабль Франции. — Думаю, через пару дней мы сможем собрать армию для сражения с мятежниками.
— А вы представляете, сколько будет жертв? Два огромных войска сойдутся в смертельной битве — и где? В центре Иль-де-Франса, недалеко от Парижа! — Королева пыталась сдерживаться, но паника неумолимо рвалась наружу.
— На переговоры они не пойдут, значит, надо сражаться! — сказал Матье, и его поддержали другие рыцари.
— Я не позволю омрачить первые годы царствования Луи кровопролитием! Все что угодно, только не жестокая междоусобица! Иначе сын, став взрослым, проклянет мое неумелое регентство! А я желаю, чтобы потомки вспоминали царствование Людовика Девятого как золотой век Французского королевства. Думайте, господа, думайте!
Королева гневно взирала на вельмож. Ее взгляд остановился на шевалье д’Эспри, вошедшем в зал следом за Сабиной. Бланка помнила, как ловко тот вызволил любимую женщину из лап герцога Бретонского, и сейчас смотрела на него с надеждой.
Шевалье, соблюдая этикет, стоял в стороне. Он вскинул голову под взглядами мужчин, направившимися в его сторону. Габриэль уже несколько дней обдумывал возможные варианты освобождения Луи, а встреча с Родриго наконец-то подсказала ему недостающие ходы в шахматной партии, и она окончательно сложилась в его голове. Без лишних предисловий д’Эспри откликнулся на немой призыв Бланки:
— Ваше величество, необходимо узнать у сеньора де Руа, как быстро он сможет побеседовать со старейшинами ремесленных гильдий.
— Да завтра днем и побеседую, — поймав вопросительный королевский взгляд, ответил Бартелеми. — Только вот о чем?
— Попросите их оказать содействие в освобождении короля.
— Вы хотите, чтобы ремесленники выставили дополнительных вооруженных людей? В таком случае будет лучше, если ее величество поговорит с цеховыми мастерами лично. — Не дав ответить д’Эспри, великий камерарий продолжил развивать собственную мысль: — Они народ тщеславный! Будут долго советоваться, важничать, пока придут к какому-нибудь решению.
— Да я вступлю в переговоры даже с разбойниками на большой дороге, лишь бы вернуть сына в Париж целым и невредимым! — запальчиво ответила королева.
Но Габриэль уже не слушал — отойдя в сторонку, он тихо разговаривал с Родриго… на арабском.
— У тебя есть приятели среди схоларов, которые смогут тотчас же отправиться на улицы Парижа? Их задача — призвать горожан двинуться на Шатр-су-Монлери, для того чтобы освободить короля.
— Есть, конечно! Многих из них хлебом не корми — дай поораторствовать, почувствовать свою значимость.
— Отлично, такие цицероны нам и нужны! Пусть пару дюжин схоларов разделят город на равные участки и немедленно приступают к агитации в трактирах, а завтра с утра — на улицах, площадях и рынках города. Затем…
— Может, хватит тарабарщины? — гневно воскликнул Матье; его взбесила таинственность этого захудалого шевалье и то, что королева явно ему благоволила.
Бланка сверкнула на коннетабля глазами. Она давно уже стояла рядом с Сабиной, вцепившись в ее предплечье.
— Ваше величество, еще пару слов — и я все объясню, — сказал Габриэль. Королева кивнула, и он вновь обратился к кастильцу: — Затем схолары должны пройти по селениям до самого Монлери, где также будут поднимать народ для спасения короля. Как думаешь, они справятся?
— Уверен! Не зря же они изучают риторику. Только, господин, вечно голодным студентам надо посулить материальные блага, тогда они землю носом перепашут, — хитро улыбнулся Родриго.
— Скажи им, что все, кто будет участвовать в агитации, получит по новому суконному плащу на овчине. А всей студенческой братии без исключения после успешного завершения дела я обещаю устроить недельную попойку.
— О! Тогда они не только Иль-де-Франс, но и все французские земли на уши поставят.
— А вот этого не надо! Я потому и перешел на арабский язык, чтобы присутствующие вельможи не услышали, как легко можно поднять простой люд, — ухмыльнулся шевалье и передал Родриго свой тугой кошель. — На расходы. Время не ждет!
