Поездом к океану (СИ) - Светлая Марина (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
Потом она ушла одеваться и причесываться. Спешно провела ладонями по волосам, наткнулась на коклюшки, негромко и испуганно охнула, глянув на забавлявшегося Анри, и исчезла в другой комнате. Иногда он слышал ее отрывистое «мама, который час» и «мама, я могу приехать поздно, не ждите». И забавлялся еще больше.
А потом мальчик негромко проворковал ему: «Чу! Чу! Чу!» — и схватился за погон на мундире. Как он так легко понял, что «чу» на птичьем языке означает «хочу», Юберу и самому было не ясно, но вся эта возня заставляла испытывать что-то щемящее в груди, отчего он даже не пытался укрыться. Чувствовать всегда лучше, чем жить с камнем вместо сердца.
Позднее Аньес показалась на кухне уже полностью одетая и вместе с матерью. Мадам Прево была смущена, хотя, казалось, ее смутить непросто. Она забрала Робера и ретировалась в другую комнату. А Анри и Аньес остались одни, неловко глядя друг на друга, будто бы были школярами. Хороши школяры! У него изранено все тело, а у нее вся душа, но если захотеть, можно сказать и наоборот — ничего не изменится.
Он вез ее в Иври-сюр-Сен, по пути она покупала газету, ежедневную «Юманите», которую, оказывается, все еще читала, и они говорили о чем-то, что там писали в то мартовское утро. Заголовки были о войне. Аньес мечтала о мире. А когда они прощались у форта, он вдруг сказал ей:
— Может быть, мне попросить в гараже, чтобы не отдавали тебе машину? Пусть найдут в ней какую-нибудь поломку и продержат у себя хотя бы еще день?
— Зачем же, господи? — удивилась Аньес, вскинув свои красивые тонкие брови, и он невольно залюбовался ею. Опять, как обычно.
— Ты куда покладистей без нее.
— Тебе тогда с ними никогда не рассчитаться, — расхохоталась она, когда поняла, о чем он толкует, и нисколько не раскаивалась в том, что сама не далеко ушла, продырявив шину. Только ей совсем не было стыдно за свой поступок, пусть сейчас она уже и не знала, как ей остановиться на этом мгновении, но не позволять происходящему зайти далеко.
Не выходило.
Истосковалась по нему.
А теперь, как голодающая, не могла насытиться.
— Плевать. Что-нибудь придумаю. Вечером мы сможем увидеться?
— Ты же слышал, я сказала матери, чтобы не ждала.
И теперь хохотал он, а она выскакивала из салона его шикарного Остина и мчалась к КПП, оглядываясь несколько раз и широко ему улыбаясь. А Юбер все настойчивее думал о том, что ее сын — от другого мужчины — вовсе никакая не беда. Они оба, и он, и Аньес, стоили того, чтобы ждать их полтора года. Они стоили, чтобы ждать их всю жизнь.
[1] Тип культурного ландшафта, где пастбища, поля и луга отделены друг от друга и окружены земляными насыпями, увенчанными живой изгородью, рядами деревьев, лесопосадками или полеском. Характерен для Нормандии. Бокажи послужили существенным затруднением для союзных войск при проведении операции «Оверлорд», поскольку снижали видимость, затрудняли действия танковых частей и снижали эффективность применения артиллерии.
[2] Основной американский средний танк периода Второй мировой войны. Широко использовался американской армией на всех местах боевых действий, а также в больших количествах поставлялся союзникам (в первую очередь Великобритании и СССР). Во время продвижения по Нормандии к их днищам прикреплялись острые стальные пластины, срезавшие бокажи.
Маленькая и теплая, она оказалась в его объятиях, будто упала с неба, и такое счастье, оказывается, вынести очень трудно. Юбер вынужден был признать, что почти полюбил салон своей слишком хорошей для такого солдафона, как он, машины, вычурной и, наверное, чересчур британской. Но на подобную симпатию имелась одна-единственная причина, зато достаточно веская, с какой трудно не считаться. Эта машина подходила Аньес. Его маленькая бретонка выглядела блистательно и снаружи ее, и внутри, хоть в форме, хоть в вечернем платье, хоть в тренчкоте, хоть в меховом пальто. И еще лучше она выглядела в его объятиях.
Он видел ее вчера. Он видел ее утром. Вечером — он видит ее снова. Это, черт подери, становилось отличной привычкой, от которой ему, наверное, никогда не отказаться. Она пахла весенним дождем, сигаретами и горькими духами, от которых кружится голова и шаги по земле становятся легкими-легкими. День без нее был лишь чередой событий, которые он подгонял, лишь бы быстрее наступил тот миг, когда окажется у форта, чтобы ее забрать, даже если механик уже и починил старый Ситроен. Потому что она сказала матери — не ждать. Ее сыну всего лишь год, а она, безумная, сказала не ждать.
— Я заставлю тебя объясниться за каждый твой поступок, — заявил Юбер, уткнувшись лицом ей в шею, продолжая вжимать в себя ее тело, задыхаясь и зная, что задыхается и она.
— И за каждое мое слово? — прикрыв глаза, спросила Аньес.
— Да.
— Но ведь это будет потом. Сегодня не надо.
Сегодня она не хотела.
Сегодня было бы слишком страшно, потому что несколькими минутами ранее она вставала с рабочего места, точно зная, что сядет в свою машину и уедет одна, пока все снова не зашло слишком далеко, пусть и сама начала на сей раз. Это вновь случилось. На нее вновь обрушилась безумная вера в то, что все еще может выйти. Полтора года смягчили в ней боль, ненависть к войне, убежденность и упорство. Притупили страх. Заставили почувствовать себя неуязвимой и одновременно хрупкой, как стекло. А в тот день, когда на глаза ей попалась листовка с ее собственной фотографией, она, вместе с испытанным сожалением о неслучившемся, вдруг подумала, что, может быть, все и правда уже позади, поздно, неважно. И можно начинать жить. Звенеть от чувств и трепетать от порывов.
О, как ей этого хотелось! Жить, вдыхать воздух в сердце Парижа и слушать океан на самом конце света — там, где осталось ее собственное сердце. Да. Отвезти Робера летом к океану — самая лучшая идея из тех, что приходили ей в голову. Да. Снова увидеть каменные домишки Требула под красными крышами и золотистый крестовник, пусть теперь уже просто гостьей, а не частью всего этого удивительного мира.
Да. Без Юбера. Потому что его себе позволить будет нельзя никогда. Но она сможет, сумеет, справится. Самое главное — просто раствориться для всех и всего. И прекратить барахтаться. Даже растворившейся — она для него опасна.
И потому она шла из форта к гаражу спешным шагом, еще утром справившись, что Ситроен в порядке. И лишь в последний момент, уже увидав темно-вишневую машину под своим навесом, резко развернулась и рванула в противоположном направлении. Прямо к КПП. Прочь. Пешком. Сколько угодно шагов в полной уверенности в том, что за огромными воротами ее ждет Лионец, такой же сошедший с ума.
Аньес шла все быстрее, и крылья за ее спиной крепли. Смятенье чувств ничто, когда меняешь тысячи решений и принимаешь одно, самое верное. А в награду получаешь этот восхитительный миг. Он, уткнувшийся ей в шею, а она — прикрывшая глаза и шепчущая свое «потом, не сегодня».
Потом на колени ей упал букет рубиновых роз, и она рассмеялась, потому что не было ничего глупее и несуразнее, чем подполковник Юбер, даривший ей цветы. Может быть, любой другой женщине — вполне подошло бы. Но ей?! Ей! Ей, которой он готов преподнести весь мир!
— Позволь полюбопытствовать, в чем причина твоего смеха? — недовольно спросил Анри. И за его недовольством скрывалось то, чего она никогда не знала за ним — робость мужчины, у которого не было первой любви. У которого отняли возможность любить впервые. Аньес была богаче его даже в этом. Юность она уже переживала однажды.
— Удивляюсь, почему сразу не флердоранж[1]. Ты ведь этого добиваешься.
— Этого, — не стал он возражать. — Поедем ко мне? Ты все еще не знаешь, где я живу.
— Возле Отеля де Бриенн, я помню.
— Поедем?
— Только в том случае, если твои окна не выходят прямо на кабинет генерала Риво. Это было бы отвратительно, — снова расхохоталась она, откинувшись на кресло, пока он не закрыл ее рот, впечатавшись своими губами, сминая телом розы и заставляя молчать. Молчать и целовать вместо ответа.
