Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - Гэблдон Диана (читать книги .txt) 📗

— По какому же делу вы едете в Англию? — робко осведомился Джейми.

Месье Форе повернулся к нему со слабой улыбкой.

— А какое еще может быть дело у человека моей профессии, месье Фрэзер? — спросил он. — Меня вызывают для выполнения моей служебной обязанности в Смитфилд.

— По весьма важному делу, однако, — заметил Джейми. — Если принять во внимание ваше мастерство. — Взгляд его казался прежним, но в нем появилось что-то еще, кроме выражения обычной вежливости.

Взгляд месье Форе сделался пронзительным. Он медленно выпрямился, глядя сверху вниз на Джейми, сидящего возле окна.

— Вы правы, месье Фрэзер, — мягко произнес он. — Многое зависит от мастерства. Здесь вы не ошиблись. Задушить человека при помощи веревки сможет каждый. Но чтобы сломать шею аккуратно, одним быстрым движением, требуется особое мастерство. Нужно уметь рассчитать силу удара в зависимости от веса субъекта и правильно расположить веревку. Ну а для того, чтобы правильно привести приговор в исполнение, когда дело касается предателя, уж и впрямь необходимо великое мастерство.

— Предателя? — Неожиданно у меня пересохло во рту, и я потянулась за стаканом. — Казни предателя? — повторила я, желая, чтобы на этот вопрос не последовало ответа.

— Повешение, потрошение и четвертование, — коротко произнес Джейми. — Именно это вы имели в виду, месье Форе?

Палач кивнул. Как бы вопреки своей воле Джейми поднялся, представ лицом к лицу перед своим гостем — человеком в мрачной черной одежде. Они были одного роста. Месье Форе шагнул навстречу Джейми, и на лице у него появилось такое выражение, словно он собирается провести некий медицинский эксперимент.

— О да. Это называется казнью предателя. Вначале человек должен быть повешен, но по милостивому решению суда так, чтобы шея его не была сломана, а дыхательное горло раздроблено. Ведь удушение здесь не самая главная цель, понимаете?

— О, понимаю. — Голос Джейми звучал мягко, почти насмешливо, и я с недоумением посмотрела на него.

— Понимаете, сеньор? — вкрадчивым тоном спросил месье Форе, не переставая улыбаться. — Затем главное — не упустить время. Вы должны уметь определить его на глаз. Лицо потемнеет от крови почти тут же, особенно если у субъекта светлая кожа, а язык вывалится изо рта. Вот что особенно приводит в восторг толпу. Да еще выпученные глаза. Но вы наблюдаете за уголками глаз и ждете, когда в них лопнут мелкие кровеносные сосуды. После этого вы должны подать сигнал своему ассистенту — немедленно освободить субъекта. Весьма немаловажно иметь при этом хорошего помощника. — Он слегка обернулся, как бы вовлекая и меня в беседу, и я против своей воли кивнула, — Потом, — продолжал он, снова повернувшись к Джейми, — вы должны распорядиться, чтобы ему немедленно дали какое-нибудь возбуждающее средство, дабы оживить на тот момент, пока с субъекта будут снимать рубашку. Вы должны потребовать, чтобы рубашка была расстегнута заранее, часто ее бывает трудно снять через голову. — Длинный тонкий палец приблизился к груди Джейми, указывая на среднюю пуговицу его рубашки, однако не касаясь свеженакрахмаленной ткани.

— Можно себе представить, — сказал Джейми.

Одобрительно кивнув, месье Форе убрал палец.

— Очень хорошо. Ассистент разводит огонь заранее. Заниматься этим ниже достоинства палача. А потом наступает очередь ножа.

В комнате царила мертвая тишина. Лицо Джейми по-прежнему оставалось непроницаемым, но на шее выступили капельки пота.

— Вот где нужно обладать непревзойденным мастерством, — провозгласил месье Форе, предостерегающе подняв палец. — Вы должны действовать быстро, иначе субъект умрет прежде, чем вы довершите свое дело. Дав субъекту необходимую дозу стимулянта, вы заставите сокращаться мелкие сосуды, и у вас появятся несколько минут, не больше.

Заметив на столе серебряный нож для распечатывания писем, он проворно схватил его и, зажав в правой руке рукоятку, указательным пальцем левой коснулся кончика лезвия и нацелил нож в сверкающую поверхность орехового стола.

— Именно сюда, — произнес он мечтательным тоном. — В основание грудины. И быстро рассечь тело до самого паха. Тут вы увидите кости. — Лезвие ножа для распечатывания писем мелькало в воздухе легко и быстро, подобно порхающей по ветвям колибри. — Это ребра. Вы не должны погружать нож глубоко, чтобы не повредить сумку, в которой находятся внутренности. Но кожу, жировой слой и мышцы вы должны одолеть одним махом. Это, — с удовлетворением произнес он, рассматривая свое отражение в полированной столешнице, — считается мастерством высшего класса.

Осторожно положив нож на прежнее место, он повернулся к Джейми.

— В конце концов успех зависит от вашей сноровки, если точно следовать методике, тут нет особых сложностей. Внутренности заключены в мембрану, напоминающую сумку. Если вы нечаянно не повредите ее, то вам потребуется лишь небольшое усилие, чтобы просунуть руку под мембрану, быстро надрезать у желудка и заднего прохода и весь мешок с внутренностями можно бросать в огонь.

Теперь, — он опять предостерегающе воздел палец, — если вы действовали достаточно быстро и ловко, у вас появится минута для отдыха, так как крупные сосуды еще не повреждены.

Я была близка к обмороку. Хотя я сидела, я была уверена, что лицо мое было таким же бледным, как и у Джейми. Джейми улыбнулся, как бы подшучивая над собеседником:

— Ну а субъект… он… может прожить немного дольше?

— Именно так, месье. — Блестящие черные глаза палача скользнули по крепкой фигуре Джейми, задержались на широких плечах и мускулистых ногах. — Трудно ответить точно, но мне приходилось сталкиваться с сильными людьми, которые оставались живыми в таком состоянии еще более четверти часа.

— Но самому субъекту, наверное, эти четверть часа казались бесконечностью, — сухо прокомментировал Джейми.

Месье Форе сделал вид, что не слышал этих слов. Он снова взял нож для распечатывания писем и, продолжая свой рассказ, принялся им размахивать:

— К моменту приближения смерти вы должны проникнуть в полость грудной клетки и вынуть сердце. Тут опять требуется великое мастерство. Видите ли, сердце расположено удивительно глубоко, к тому же оно очень скользкое. — Он вытер руку о свою одежду. — Но самая большая трудность заключается в том, чтобы правильно отсечь крупные сосуды, расположенные выше. Это нужно сделать очень быстро, чтобы сердце еще продолжало несколько секунд биться. Это для развлечения толпы. От этого в значительной мере зависит и вознаграждение за подобный труд. Что же касается остального… — Он пожал острыми, худыми плечами. — То эта работа больше подходит мяснику. После того, как жизнь субъекта иссякла, никакого мастерства больше не требуется.

— И в самом деле не требуется, — чуть слышно выговорила я.

— Но вы бледны, мадам! Я слишком утомил вас долгой беседой, — воскликнул месье Форе.

Он прикоснулся губами к моей руке, и я испытала жгучую потребность отдернуть ее. Его собственная рука была холодна, но губы оказались неожиданно теплыми. Он чуть заметно, словно тайком, пожал мою руку и сделал официальный поклон в сторону Джейми:

— Мне нужно идти, месье Фрэзер. Надеюсь на скорую встречу с вами и вашей очаровательной женой и… при таких же приятных обстоятельствах, как сегодня. — Глаза обоих мужчин на мгновение встретились. И тут месье Форе наконец, видимо, вспомнил о серебряном ноже для распечатывания писем, который он продолжал держать в руке. Удивленно ахнув, он протянул его Джейми на раскрытой ладони. Джейми нахмурился и осторожно взял нож за лезвие.

— Счастливого пути, месье Форе, — рот его искривился, — и огромная благодарность за вашу весьма поучительную беседу. — Он решил сам проводить нашего гостя до дверей. Оставшись одна, я встала и подошла к окну, где обычно проделывала дыхательные упражнения. В эту минуту я дышала особенно глубоко, следуя взглядом за темно-синей коляской, медленно сворачивающей за угол:

Дверь у меня за спиной открылась, и вошел Джейми. Он все еще держал в руке нож. Он медленно прошел к огромной розовой вазе — семейной реликвии, — стоящей возле камина, и опустил в нее нож. Я услышала стук ножа, упавшего на дно. Джейми повернулся ко мне, изо всех сил стараясь улыбаться.