Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия (читаем книги онлайн txt) 📗
- Молодой человек, позвольте вас на несколько слов, - услышал он справа от себя скрипучий старческий голос.
- Простите, - повернулся он к говорившему.
Перед Сашко стоял высокий старик в генеральском мундире.
- Ваше высокопревосходительство, - вытянулся во фрунт Морозов.
- Оставьте эти китайские церемонии, - махнул рукой генерал. – Простите мне мое стариковское любопытство, ну уж больно лицо мне ваше знакомо.
Сашко растерялся. Он был совершенно уверен, что никогда ранее не встречал человека, стоявшего перед ним.
- Простите, не представился, - улыбнулся ему генерал. – Петр Григорьевич Астахов, генерал-майор, ныне в отставке.
- Не имел чести быть представленным вам, - смутился юноша.
- Морозов! – окликнул его флигель-адъютант, выйдя из кабинета Государя.
- Простите, - извинившись перед пожилым человеком, Сашко торопливо принял из рук офицера пакет и намеревался уже покинуть приемную.
- Ваша фамилия Морозов? – ухватил его за рукав ментика старик, довольно проворно для его лет, настигнув Сашко в коридоре.
- Морозов Александр Афанасьевич к вашим услугам, - остановился юноша.
- Прошу вас, Бога ради, уделите мне немного вашего времени. Я не задержу вас надолго, - торопливо заговорил Астахов.
- Слушаю вас, - склонил голову в легком поклоне Сашко.
- О, не здесь. Едемте со мной. У меня дом, здесь совсем недалеко, - беря его под руку, попросил старик.
Глава 30
Сашко позволил отставному генералу увлечь себя к Комендантскому подъезду Зимнего.
- Простите мне мою назойливость, я вам сейчас объясню всю суть дела, - торопливо говорил Астахов, возбужденно сверкая темными глазами.
Морозов, удивленный таким неподдельным интересом к своей скромной персоне промолчал, ожидая дальнейших объяснений. Приняв из рук швейцара свой плащ, Сашко дождался, когда Петр Григорьевич, торопясь и путаясь в рукавах, ругая при этом швейцара, наденет свою шинель.
- Простите меня, голубчик, - улыбнулся старик. – Пожалуйте со мною, у меня экипаж здесь стоит.
Сашко послушно забрался вслед за своим новым знакомым в экипаж.
- Было дело, лет эдак тридцать назад, довелось мне покомандовать Моздокским казачьим полком, недолго правда, - вздохнул Астахов, устраиваясь на сидении. – Я еще тогда в чине полковника служил. Эх, времена были!
Морозов никак не мог взять в толк, к чему генерал пустился в воспоминания такой давности, но вежливо промолчал.
- Вы, наверное, скажете: вот старый дурень морочит мне голову всякими глупостями, но позвольте мне еще немного оставить вас в неведении, - улыбнулся Астахов. – Право слово, я так боюсь, совершить ошибку, но вы все сами поймете, как только мы приедем. А, вот и приехали, - обрадовался Петр Григорьевич.
Сашко выбрался из экипажа и с любопытством оглядел внушительный фасад старинного особняка.
- Ну, идемте же, голубчик, идемте, - бесцеремонно хватая его за плащ, заторопился генерал.
- Право, мне пока ничего совершенно не ясно, - рассеянно пробормотал Сашко, но все же последовал за чудаковатым стариком.
- Семён! – входя в переднюю, позвал дворецкого Астахов. – Совсем глухой стал на старости, - виновато улыбнулся он, обращаясь к Морозову. – Семён! Да где же ты, каналья?!
- Иду, барин, - послышались старческие шаркающие шаги.
- Как здоровье Александры Степановны нынче? – поинтересовался Астахов, отдавая свою шинель прислуге.
- Не жаловались с утра, - отозвался Семён, с любопытством оглядывая молодого человека.
Отдав свой плащ, Морозов последовал за Астаховым, который довольно резво поднялся по ступеням на второй этаж и, пройдя до середины галереи, замер перед большим во весь рост портретом молодой женщины.
- Глядите же, голубчик, глядите! – поманил он к себе Сашко.
Заинтригованный, Морозов подошел и, подняв голову, всмотрелся в портрет. С портрета на него смотрела красивая молодая женщина. Художнику удалось передать кокетливый взгляд, лукавую полуулыбку, горделивую посадку головы. Голова у Сашко закружилась, зашумело в ушах. Без всякого сомнения, ему была знакома особа на портрете, только в его воспоминаниях она была несколько старше, не так роскошно одета, и в черных, как смоль локонах, по обыкновению заплетенных в тугую косу, уже поблескивали серебристые нити.
- Мама, - потрясенно выдохнул он, схватившись за позолоченную раму, в которую был заключен портрет.
- Я знал, но так боялся, что ошибся, - тихо произнес за его спиной Астахов.
Обернувшись, Сашко пристально всмотрелся в лицо пожилого человека. Темные глаза генерала увлажнились при взгляде на Морозова.
- Когда я увидел вас там, в приемной Государя, думал, что разум оставил меня. Боже, как же Вы на мою Авдотьюшку походите, те же глаза, нос, губы. Вы даже улыбаетесь также, - улыбаясь дрожащими губами, заговорил Петр Григорьевич. – А когда услышал, что вас окликнули, так и вовсе утвердился в своих догадках. Идемте, Саша, я вам все расскажу.
Сказать, что Морозов был удивлен, это не сказать ничего. Сашко был ошеломлен, потрясен, сбит с толку. Мысли мелькали в его голове со страшной скоростью: «Невероятно, ведь это мой дед», - разглядывая Астахова с все более возрастающим интересом, думал он.
- Саша, милый мой мальчик, уж простите мне старику подобную фамильярность, - усаживаясь в кресло в уютной гостиной, заговорил Астахов, - Вам совершенно не понять той радости и того счастья, что в этот самый момент переполняет меня. Ну, слушайте же. Я вам уже говорил, что давно, еще будучи в чине полковника, довелось мне командовать Моздокским казачьим полком. Был у меня в ординарцах казачок Афанасий. А фамилия этого казачка Морозов была. Красавец, орел, уж все станичные красавицы по нему сохли. Афанасий частенько в доме у нас бывал, бывало, и столовался у нас. Вот и Авдотья наша глаз с казачка не спускала. Все вздыхала, краснела, с книжками вечера в саду просиживала. С полгода они переглядывались друг с другом, а потом пришел ко мне хлопец в ноги бросился, просил отдать за него Авдотью. Уж я осерчал тогда, прогнал, велел на конюшне его пороть, чтобы неповадно-то было заглядываться туда, куда не надобно. Ушел Афанасий. Совсем ушел из станицы, а спустя седмицу и Авдотья пропала. Я со своими казаками всю округу вдоль и поперек исходил, да так и не нашли. А сегодня вот вас увидел, так будто сердце кто-то за ниточку дернул, так и зашлось.
- Не знаю, что и сказать, - тихо отозвался Сашко. – Все это просто невероятно. Совершенно невозможно.
- Отчего же? – искренне удивился Астахов. – Вот и вы матушку свою-то признали на портрете. Саша, расскажите же о себе. Есть ли у вас братья, сестры?
Сашко отрицательно покачал головой. Собравшись с мыслями, он принялся рассказывать о том, что помнил с младенческих лет. О жизни в Луганской станице, о старших братьях, сгинувших в битве под Рущуком, о том, как попал в плен к туркам вместе с отцом и познакомился с Раневским, о смерти матери со слов станичного атамана.
Астахов слушал его внимательно, не перебивая, только вздыхал время от времени.
- Стало быть, вы, Сашенька, мой единственный внук, - печально вздохнул старик. – У нас с Александрой Степановной ведь более никого нет. И вас Авдотья в честь матери своей назвала.
В двери тихо поскребся Семён, и, заглянув в гостиную, робко доложил, о том, что барыня обед велела накрывать и ждут барина в столовой.
- Ах! Я старый дурень, совершенно забыл, - суетливо поднялся с кресла генерал. – Идемте же, Саша, я вас познакомлю.
День в обществе Астаховых пролетел для Морозова незаметно. Александра Степановна, увидев его, едва не лишилась чувств. Поднялась страшная суета. Ее камеристка, хорошенькая румяная белокурая девица, прибежала в столовую с нюхательными солями, и все не сводила глаз с молодого офицера, появление в доме которого, повергло ее в хозяйку в полуобморочное состояние. Генеральша после обеда никак не хотела отпускать его, уговорив остаться на ночь. Во время долгого разговора, она то и дело утирала глаза платком и все норовила коснуться руки внука.
