На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Так она там… во флигеле… ныне? — Лиза с трудом разлепила внезапно пересохшие губы. И удивилась тому, насколько ровно прозвучал ее голос при той буре, что бушевала сейчас в ее душе.
— Нет, барышня. Нету дамочки сейчас в имении. Уехала аккурат перед Вербным воскресеньем. Она завсегда уезжает из Заозерного по весне до середины лета. Потом сызнова уедет на Покров, а воротится перед Рождеством, как повелось уже…
Агафья еще что-то говорила, но Лиза уже не слышала. На нее словно обрушилась снежная глыба. Все это время… все эти дни в усадьбе жила другая женщина. Лиза уже не была столь наивна, чтобы не понимать, в каких отношениях состояла та с Александром. Любовница… Ничего удивительного, многие держали при себе любовниц, не желая портить дворню. Лиза вспомнила Лизавету Юрьевну: та так и не простила покойному супругу многолетнюю измену со столичной актеркой. В свое время эта служительница Мельпомены часто занимала флигель в подмосковной графской усадьбе, выезжая туда, словно на дачу, из Петербурга и ничуть не смущаясь присутствием в имении законной супруги.
Теперь, когда грудь жгло огнем боли и невыплаканных слез, Лиза поняла ненависть Лизаветы Юрьевны, которую даже годы не смогли притушить. Это чувство буквально разрывало ее изнутри, вытеснив из головы даже мысли о своей незавидной доле и о том будущем, что ждет впереди.
Агафья вышла из комнаты, а Лиза даже не заметила. Она медленно отматывала нити прошлого, вспоминая все, что могло хоть как-то опровергнуть слова, разъедающие душу. Вспомнилось равнодушие Александра, сменившееся вдруг неожиданным желанием получить ее расположение; его настойчивость в стремлении завоевать ее сердце. А ведь до того он наверняка так же без особого труда получил сердце Лиди. Потом Лиза вспомнила, как долго и настойчиво Александр слал ее прочь в ту самую ночь, когда она, движимая незнакомыми ей прежде чувствами, пришла к нему сама. а еще — силу и напор, с которыми он буквально вырвал у нее согласие стать его женой.
Да, Дмитриевский никогда не терял головы, как она, во время их свиданий. Верно, его кровь не убыстряла свой бег от этих горячих поцелуев, как то происходило с ней. Его, по обыкновению, цепкий взгляд, его ровный голос… У него даже дыхание редко сбивалось от той страсти, которая так и кружила ей голову. И Лиза вспомнила каждое из признаний, что срывались с ее губ в такие моменты, а также его ответы на них.
Никогда Александр не говорил ей, что любит. Никогда…
— Я все придумала себе сама…
Произнесла ли она вслух эти слова, или это душа ее простонала в тишине комнаты?
За окном легкий ветерок ласково играл ветвями старых яблонь, таких нарядных в свежей зелени листвы и нежных бело-розовых бутонах. А в душе Лизы завыла вьюга, сковывая ледяной стужей и бережно укутывая своим белоснежным покровом. Только маленький огонек еще теплился под толщей льда и упрямо не желал гаснуть, тонко трепетал, пытаясь растопить холод.
Ни одной слезы не скатилось по ее лицу. Глаза ее лихорадочно блестели, уставившись в одну точку. Разве можно так целовать, так касаться и уходить после к другой женщине, чтобы точно так же целовать и ее губы? Разве могут глаза светиться такой нежностью при этом? Лиза с головой завернулась в покрывало, да так и пролежала до самых сумерек. Когда Агафья, постучавшись, внесла в комнату поднос с обедом, Лиза, упрямо поджав губы, от еды отказалась, и горничной пришлось уйти. Но рано девушка торжествовала. Вскоре в ее покои ступил дворецкий и решительно заявил, что у них имеется строгое распоряжение его сиятельства касательно барышни.
— У нас есть позволение накормить вас, ежели вы откажетесь от обеда. Его сиятельство весьма обеспокоен вашим здравием после визита господина доктора и намерен твердо придерживаться всех его рекомендаций.
— Вы будете кормить меня силой? — не поверила своим ушам Лиза.
— Нам бы этого очень не хотелось, mademoiselle, но таково распоряжение его сиятельства…
— А вы всегда им следуете?
— Он здесь хозяин. Мы все в его власти, — невозмутимо проговорил дворецкий, и Лиза готова была поклясться, что он говорил в эту минуту не только о дворне. Более вести расспросов девушка не стала, покорно заняла место за столиком у окна и принялась за еду под одобрительным взглядом дворецкого.
— Его сиятельству будет приятно знать, что вы идете навстречу его просьбам, — произнес старый слуга перед уходом. — Вы поступили верно, решив уступать ему. Простите мне это вольное замечание…
До того, как он важно удалился в сопровождении Агафьи и лакея, уносящего поднос, Лиза еще раз спросила о Софье Петровне. И совсем не удивилась, когда получила ответ, что мать, быть может, посетит ее только завтра.
Оставшись одна, Лиза в который раз прошлась по комнатам в поисках дверей, через которые можно было незаметно покинуть покои. Но, увы, таковых не оказалось. В коридор можно было выйти только через одну единственную дверь, которую сторожил лакей. Правда, нашлась еще одна, прежде незамеченная Лизой — за толстой портьерой с искусной вышивкой в углу спальни. И Лизе даже страшно было подумать о том, куда может вести эта дверь, надежно запертая до поры до времени. «Графские покои», — сказала ей ранее Агафья, демонстрируя комнаты. А это означало… В приступе паники Лиза метнулась к окну, но, на ее удивление, оно оказалось плотно заколочено.
Пленница! Она, действительно, пленница в руках этого чудовища. Девушка уныло побрела к своей постели и вновь укрылась с головой под покрывалом. «Он не посмеет ничего мне сделать. Не посмеет… Но ведь он хозяин в этих землях… он волен делать здесь все, что угодно, — лихорадочно размышляла Лиза. — Даже держать при себе любовницу в зеленом домике!» И только тогда она горько расплакалась, вспомнив вдруг нежный цветок, безжалостно смятый мужскими пальцами и брошенный на ворс ковра.
Выплакав свои обиды, Лиза снова задремала и проснулась только от звука шагов в комнате. Кто-то зажигал свечи, как она видела через узкую щель своего укрытия. И это была не Агафья. Шаги были тяжелее, поступь явно мужской. Но не лакей. Ведь после того, как в комнате стало достаточно светло, до Лизы донесся тихий шелест одежды и легкий скрип кресла. Она тут же угадала, кто мог так смело шагнуть в ее покои и так вольготно расположиться неподалеку от ее кровати. И при этом осознании душу захлестнула смесь страха, злости и странного предвкушения, что вот-вот что-то случится сейчас… что-то между ними…
Прежде чем откинуть покрывало, Лиза долго собиралась с духом. И он все это время молчал. Хотя Лиза была уверена, что он знает о том, что она уже давно догадалась о его присутствии.
Наконец девушка смело откинула покрывало и села в постели, вопросительно уставившись на Александра. Как она и предполагала, он удобно расположился в кресле в нескольких шагах от ее постели, поставив то таким образом, что лицо его оказалось в тени. А вот Лиза наоборот была перед ним как на ладони в свете канделябров, расставленных на столиках возле изголовья. Как на ладони. Открытая. Беззащитная.
Вид Александра потряс ее до глубины души. И не только явно подчеркнутым пренебрежением к ней: он вновь был одет недолжным образом — вернее, раздет. Ведь завязанный небрежно на поясе халат, вместо сюртука и жилета, едва ли можно счесть уместным перед девицей. Но, ко всему прочему, этот вид и расслабленная поза напомнили Лизе о той самой ночи в библиотеке. И она вдруг совершенно смутилась под его пристальным взглядом. Но взора своего не отвела — так и смотрела ему в лицо, безуспешно пытаясь заставить сердце перестать так бешено стучать в груди.
— Прежде чем, ты заговоришь, я задам один-единственный вопрос, — холодно произнес Александр. — Кого-то толкает на тропу лжи и интриг страсть к деньгам. Кого-то — страсть к власти над человеческими судьбами, а кого-то — ненависть. Есть люди, которых к этому ведет любовь, как известную нам Софью Петровну или mademoiselle Sophie, как некогда она звалась. Единственная вечная любовь — любовь матери к ребенку. А мне бы хотелось знать, что толкнуло тебя? Любовь к отцу? К матери?
