Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Весьма недурственно, — вынесла она свой вердикт.
— Я ещё не закончила, — обиженная столь скромной оценкой её стараний, отозвалась княжна. — Ежели вы посидите ещё немного, я, пожалуй, смогу дорисовать ваш портрет.
— Я устала, — вздохнула Марья Филипповна. — Не могли бы вы мне принести что-нибудь почитать? Сама я вряд ли дойду до библиотеки, — кивнула она свою ногу, покоящуюся на низенькой подставке.
— Что бы вы хотели прочесть? — подавив раздражение, отложила в сторону альбом княжна и поднялась со стула.
— Я полагаюсь на ваш вкус, Софи, — улыбнулась Марья.
Пока mademoiselle Куташева ходила в библиотеку, располагавшуюся на первом этаже дома, княгиня попросила горничную подать ей альбом, оставленный золовкой. Перелистывая страницы, Марья невольно улыбнулась, рассматривая портрет своего супруга, писанный с такой любовью и тщанием. На рисунке Nicolas выглядел куда моложе своих лет, открытая мальчишеская улыбка, тёмная чёлка, упавшая на лоб, отчего один глаз оставался в тени, делая его похожим на пирата.
Перевернув страничку, Марья Филипповна замерла, вглядываясь в другой портрет. Кончики пальцев скользнули по бумаге, словно она желала бы воочию прикоснуться к этим высоким скулам, твёрдой линии подбородка, красиво очерченным губам.
— Андрей, — сорвалось с губ тихим вздохом.
На какое-то мгновение всё вокруг будто перестало существовать, словно Марья оказалась где-то вне времени и пространства. Не замечая ничего вкруг себя, она настолько увлеклась созерцанием рисунка и мыслями, что он ей навеял, что не заметила, как вернулась Софья.
— Вы позволите? — вытащила из её ослабевших рук альбом княжна и захлопнула его нарочито громко. — Я принесла вам Карамзина и Гёте. Не знаю, что вы предпочитаете: прозу или поэзию.
— Мне, право, всё равно, — глядя ей в глаза отозвалась Марья Филипповна. — Не могли бы вы оставить меня? — довольно неприветливо обратилась она к золовке, страстно желая остаться в одиночестве.
— Как пожелаете, — кивнула Софья и удалилась из комнаты, прижав альбом к груди обеими руками.
Едва за княжной закрылись двери, Марья, не в силах более сдерживаться, шмыгнула носом. Слёзы навернулись на глаза, застя взгляд.
— Ну, полно, барыня, — подошла к ней Милка. — Теперь-то чего горевать? Прошлого не воротишь. Да и маленькому плохо, когда вы плачете.
— Господи, какой же дурой я была! — закрыла лицо ладонями княгиня. — Отчего ты меня не остановила тогда? — взглянула она заплаканными глазами на свою горничную.
— Да, как же вас остановишь? — растеряно развела руками девушка. — Вы же ежели что вбили себе в голову, так никого слушать не станете.
И без того скверное настроение Марьи Филипповны испортилось ещё больше. Не зная на чём ещё выместить свою злость и отчаяние, что вдруг охватило её, она спихнула со столика книги, что принесла Софья и отвернулась к окну, созерцая горевший алыми всполохами закат.
"Мысли, мысли, куда же деться от них? — раздражённо вздыхала княгиня. — Что нынче проку прикидывать что было бы, коли осталась бы в Веденском?" Что было силы стиснув подлокотники кресла, Марья постаралась подавить в себе нараставшую истерику. В том то и беда, что в глубине души она знала, что было бы, коли бы она не ослушалась Андрея и дождалась его возвращения. Как не крути, никто, кроме неё самой не виноват в том, что жизнь её запуталась, будто тонкая шёлковая нитка в руках неумелой рукодельницы.
Князь Куташев вернулся домой к ужину. Поскольку спуститься в столовую для Марьи Филипповны было довольно затруднительно, ужинала она у себя в покоях. Отчасти чувствуя себя виноватым в её увечье, Куташев составил ей компанию. Во время трапезы Марья пожаловалась на скуку.
— Мне совершенно нечем заняться, — выговаривала она мужу, будто бы именно он был виновен в её вынужденном безделье.
— Могу предложить вам партию в шахматы? — иронично усмехнулся Николай, заканчивая ужин.
— Я не умею играть в шахматы, но коли бы вы взяли на себя труд обучить меня, — оживилась Марья.
— Удивлён, — съязвил Куташев. — Всегда считал, что стратегия — ваш конёк, madame. Признаться, учитель из меня никудышный, но я попытаюсь.
Убрав со стола, прислуга принесла шахматную доску и искусно выточенные фигурки из слоновой кости и обсидиана. Расставляя фигуры на доске, Николай называл каждую и рассказывал, каким образом та или иная фигура передвигается по доске.
— Это — король, — поставил он на доску самую высокую фигурку. — Несмотря на то, что фигура самая слабая, в партии она играет ключевую роль. Все остальные фигуры должны защищать его, — объяснял он. — Это — ферзь или королева, — продолжил он, ставя на доску ещё одну фигурку подле короля. — Ферзь — самая сильная фигура, но и пешками пренебрегать не стоит. Любая из них может стать ферзём, коли доберётся до противоположного края доски. Белые всегда начинают партию, — взяв с доски белую и чёрную пешки, он зажал их в руках. — Выбирайте, — усмехнулся Куташев, — вытянув вперёд руки с зажатыми в кулаках фигурками.
Марья указала на левый кулак и разочарованно вздохнула, увидев на ладони супруга чёрную пешку. Для неё оказалось непосильной задачей запомнить, каким образом надобно передвигать на доске каждую фигуру, и уж тем более просчитать ходы противника наперёд. Николай терпеливо раз за разом поправлял её, фактически играя партию за обе стороны. Вскоре его жене игра наскучила, поскольку постичь её смысл у неё никак не получалось.
— Боюсь, для меня сия наука слишком мудрёная, — вздохнула она под конец партии. — Может быть лучше в карты? — с надеждой взглянула она на супруга.
— Давно я не брал карты в руки, — нахмурился Куташев.
— Отчего? — поинтересовалась Марья Филипповна.
— Мне было восемнадцать, — усмехнулся Николай, — и я крупно проигрался. Отец выплатил мой долг, а я пообещал, что более никогда не сяду за карточный стол.
— Мой брат однажды проиграл имение в карты, — тихо обронила Марья. — Тяжело нам тогда пришлось. Коли бы не Бетси…
— Бетси — покойная жена Сергея Филипповича? — осведомился Куташев.
Марья кивнула. Разговор о Бетси невольно напомнил ей о причинах смерти снохи. Положив руку на живот, княгиня слегка побледнела. Догадавшись о том, что её тревожит, Николай тяжело вздохнул. На какой-то мгновение в голове появилась мысль о том, что подобный исход для него был бы идеален, но он тотчас одёрнул сам себя. Какие бы чувства он не испытывал к Марье Филипповне, желать другому человеку смерти — последнее дело.
— Вас что-то тревожит, Мари? — тихо осведомился Куташев.
— Нет, — поспешно отозвалась Марья. — Отчего вы спрашиваете?
— Мне показалось, что вы чем-то напуганы, — ответил князь.
— Вам показалось, Nicolas, как мне порою кажется, что вы совершенно не рады грядущему отцовству.
— Ну, что вы, Мари, — усмехнулся Куташев. — Я очень рад. Собственно сей брак только ради наследника и затевался.
— Но отчего я? — не удержалась Марья. — За вас любая пошла бы.
— Верно, но именно вы приложили к тому более всего усилий, — поднялся с кресла, Николай. — Покойно ночи, ma сherie. Нынче уже поздно, дабы вести беседы на столь значительные темы.
Петербург встретил Андрея белыми ночами да густыми туманами, окутывавшими столицу почти каждое утро. На другой день по приезду Ефимовский доставил донесения от Розена в Главный штаб и отправился в дом Анненковых. Он и не надеялся, что с наступлением тепла князь Борис и княгиня Ирина остались в Петербурге, но всё же решил лично удостовериться в том. К его великой радости чета Анненковых пребывала в своём городском доме, и уезжать далеко от столицы не собиралась. Борис снял весьма уютную дачу в Царском селе, где супруги и намеревались провести нынешнее лето.
Ефимовского встретили с распростёртыми объятьями, но, когда первые волнения от встречи улеглись, Андрей отметил некую настороженность, с которой к нему отнеслись лучшие друзья. Под предлогом, что ей необходимо подняться в детскую, Ирина оставила мужа с Ефимовским наедине.
