Анжелика - Голон Серж (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Злые языки болтали, будто он делал это, чтобы ввести в долги своего вечно отсутствующего хозяина. Тем более что маркиза и ее сын Филипп интересовались своей усадьбой не больше, чем сам маркиз.
– Если верить людям, то вы скоро сможете приобрести все замки дю Плесси,
– пожалуй, слишком прямолинейно сказал Арман де Сансе.
– Все это наговоры, мессир барон. У меня не только нет иных помыслов, кроме как оставаться преданным слугой своего хозяина маркиза, но я и не вижу для себя особой выгоды в этом приобретении. А чтобы окончательно рассеять ваши сомнения, скажу вам – и это не будет нарушением долга с моей стороны, – что поместье уже заложено!
– Только не предлагайте мне купить его, у меня нет на это средств…
– Я далек от этой мысли, мессир барон… Еще немного вина?..
Анжелике наскучил разговор мужчин, и она, незаметно выскользнув из кабинета, направилась в большую залу, где госпожа Молин раскатывала тесто для огромного сладкого пирога. Она улыбнулась девочке и протянула ей коробку, от которой исходил восхитительный запах.
– Возьмите, деточка, покушайте. Это засахаренный дягиль. Видите, он ваш тезка. Я его приготовляю сама на хорошем белом сахаре, и он у меня получается вкуснее, чем у монахов в монастыре, они-то берут неочищенный сахар. И уж конечно, парижские кондитеры не очень-то ценят их варево, ведь оно теряет всякий аромат, потому что монахи готовят его в тех же котлах, что суп и кровяную колбасу, и даже не вымоют их как следует.
Слушая госпожу Молин, Анжелика с наслаждением откусывала кусочки липких зеленых стебельков. Так вот во что превращаются после варки эти большие и крепкие болотные растения, в запахе которых ей всегда чудилась горечь.
Анжелика восхищенно оглядывалась по сторонам. Мебель блестела. В углу, у двери в кабинет, стояли часы. Ее дед говорил, что часы – это изобретение дьявола. Девочке захотелось получше рассмотреть их и послушать, о чем они шепчут, и она подошла к кабинету, где продолжали беседовать мужчины. Она услышала, как ее отец говорил:
– Клянусь святым Дени, Молин, вы меня поражаете! О вас всякое говорят, но, в общем, все сходятся на том, что вы человек самобытный и у вас есть чутье… Однако то, что я услышал от вас сейчас, – абсолютная утопия!
– Что же в моем предложении, мессир барон, кажется вам таким безрассудным?
– Ну подумайте сами! Зная, что я занимаюсь разведением мулов и мне путем скрещивания удалось вывести довольно хорошую породу, вы предлагаете расширить это дело и берете на себя труд сбывать моих мулов. Все это прекрасно. Но я перестаю вас понимать, когда вы говорите о заключении долгосрочного контракта с… Испанией. Дорогой мой, мы же воюем с Испанией!
– Война не будет продолжаться вечно, мессир барон.
– Мы тоже уповаем на это. Но можно ли начинать серьезное коммерческое дело, основываясь на столь шаткой надежде?
На губах Молина промелькнула снисходительная усмешка, но разорившийся дворянин не заметил этого и пылко продолжал:
– Как же вы собираетесь вести торговлю со страной, которая находится в состоянии войны с нами? Во-первых, это совершенно справедливо запрещено, коль скоро Испания – наш враг. Кроме того, границы закрыты, дороги и мосты охраняются. Ну хорошо, я согласен, поставлять врагу мулов – это совсем не то, что поставлять оружие, тем более что война идет уже не на нашей земле, а на чужой. И вообще у меня слишком мало мулов, чтобы ими торговать! На это требуется много денег и долгие годы Труда, чтобы все наладить. Нет, мои финансовые дела не позволяют мне пойти на такой риск.
Из самолюбия он умолчал, что именно по этой причине ему, возможно, придется просто продать всех своих мулов.
– Но мессир барон не откажется признать, что у него имеются четыре превосходных производителя, и что ему будет гораздо легче, чем мне, купить и других хороших производителей у окрестных дворян. Ну а несколько сотен ослиц можно приобрести по десять – двадцать ливров за голову. Небольшие дополнительные работы по осушению болот помогут улучшить пастбища, хотя ваши тягловые мулы и не избалованы. Мне кажется, если вложить в это дело двадцать тысяч ливров, можно наладить его как следует, и года через три-четыре оно будет процветать.
У бедного барона перехватило дыхание.
– Черт возьми, ну и размах у вас! Двадцать тысяч ливров! Неужели вы воображаете, что столько стоят мои злосчастные мулы, над которыми все здесь открыто насмехаются! Двадцать тысяч ливров! Уж не вы ли ссудите их мне!
– А почему бы и не ссудить? – спокойно сказал эконом.
Барон посмотрел на него с некоторым испугом.
– Но это было бы безумием с вашей стороны, Молин! Считаю нужным поставить вас в известность, что у меня нет ни одного поручителя.
– Меня удовлетворил бы простой контракт, по которому я получаю половину прибылей и ипотечное право на наше дело, но контракт мы должны заключить в Париже, не предавая его огласке.
– Боюсь, я не скоро получу возможность поехать в Париж. Кроме того, ваше предложение представляется мне настолько необычным и даже рискованным, что мне бы хотелось предварительно посоветоваться кое с кем из друзей…
– В таком случае, мессир барон, оставим эту затею, ибо залог нашего успеха – в полной тайне. Иначе не стоит и начинать.
– Но я не могу один решиться на такое дело, которое к тому же, по моему глубокому убеждению, противно интересам моей родины!
– Она также и моя родина, мессир барон…
– Что-то сомнительно, Молин!
– Тогда прекратим этот разговор, мессир барон. Будем считать, что я ошибся. Хотя я полагал, зная об исключительных успехах, достигнутых вами, что только вы способны создать в нашем краю крупное скотоводческое хозяйство. И оно должно быть под вашим именем.
Барон был польщен.
– Не в этом моя главная забота…
– Может быть, тогда мессир барон разрешит мне подсказать ему, какое касательство имеет это дело непосредственно к тому, что беспокоит его, а именно – к достойному устройству его многочисленного семейства…
– Вы суете нос не в свои дела, Молин, и заслуживаете того, чтобы я отстегал вас хлыстом…
– Как вам будет угодно, мессир барон. Однако, хотя мои средства куда скромнее, чем некоторые здесь воображают, я намеревался в качестве аванса – в счет будущих доходов от нашего дела, естественно, – прямо сейчас одолжить вам именно такую сумму, то есть двадцать тысяч ливров, чтобы вы могли целиком посвятить себя делам, не тревожась о судьбе детей. Я по собственному опыту знаю, что работа не клеится, когда человека снедают заботы.
– И не дает покоя фиск, – добавил барон, и легкая краска залила его загорелое лицо.
– А чтобы деньги, которые я вам ссужу, не вызвали кривотолков, в наших общих интересах, как мне кажется, молчать о нашем контракте. И поэтому, каково бы ни было ваше решение, я настоятельно прошу, чтобы этот разговор остался между нами.
– Я понимаю вас. Но вы тоже должны понять меня: я не могу не рассказать о предложении, которое вы мне сделали, своей жене. Ведь речь идет о будущем наших девятерых детей.
– Извините, мессир барон, за нескромный вопрос, но умеет ли госпожа баронесса молчать? До сих пор мне не приходилось слышать о женщине, которая могла бы хранить тайну.
– У моей жены репутация отнюдь не болтуньи. К тому же мы ни с кем не встречаемся. Нет, если я попрошу ее, она будет молчать.
В этот момент Молин заметил, что Анжелика стоит, прислонившись к дверному косяку, и, не таясь, слушает их разговор. Барон обернулся, тоже увидел ее и нахмурил брови.
– Анжелика, подойдите сюда, – сухо сказал он. – Мне кажется, что у вас появилась дурная привычка подслушивать у дверей. Вы неслышно появляетесь и всегда в самый неподходящий момент. Ваше поведение весьма прискорбно.
Молин пристально смотрел на девочку, но он, казалось, не был так раздосадован, как барон.
– Крестьяне говорят, что она фея, – сказал он, и на лице его появилась тень улыбки.
Анжелика, ничуть не смутясь, вошла в комнату.
