Похищение невесты - Уайн Мэри (прочитать книгу .txt) 📗
Его отповедь обжигала болью.
Джемма испытала такое же ощущение, словно от удара кнутом. Удар кнутом она получила всего один раз в жизни – и по очень похожей причине. От недостатка внимания к тому, что происходит вокруг нее.
Ей было всего десять лет – и она вышла в ту часть площадки для тренировок бойцов, куда ей ходить не полагалось. Толстый плетеный кнут успел впиться ей прямо в спину прежде, чем мужчины заметили вторжение постороннего на их территорию. Она совершила ошибку, придя туда, и отец дал ей это понять очень прямо, наказав прямо на глазах у всех, кто в тот момент был на тренировке. Что ж, отцу было положено ее воспитывать. И этот урок она не забывала все то время, пока он был жив.
Вот почему осуждение Гордона Дуайра задело ее так сильно. Она не лишена недостатков, но это еще не значит, что ей нужен кто-то, кто пытался бы вести себя так, как положено отцу.
– Ну что ж, похоже, мы с вами сошлись во мнении. Я тут чужая, лэрд Бэррас.
Она произнесла его титул на английский манер, чтобы еще сильнее подчеркнуть, насколько они разные.
Ее собеседник презрительно фыркнул.
Этот звук ясно показал, насколько он с ней не согласен. Джемма почувствовала, что невольно вскинула голову. Она успела остановиться, так что это движение могло бы остаться незамеченным, однако его взгляд явно отметил это выражение упрямой воли. Его глаза вспыхнули, говоря о его решимости добиться, чтобы она покорилась ему.
Чего она делать не собиралась.
– Я буду с нетерпением ждать рассвета и моего отъезда.
Ему очень не понравилось то, что она диктует ему. Джемма увидела, как в его взгляде отразилось желание возмутиться, однако в следующую секунду он резко втянул в себя воздух, борясь с потребностью опускаться до спора с ней. Джемма повернулась к нему спиной. Это было очень смело и, возможно, не менее глупо, чем решение уехать из Эмбер-Хилла вопреки словам Синклера.
Однако напряжение становилось почти невыносимым. Ей остро захотелось что-то сделать, каким-то образом разрешить ситуацию прежде, чем она сломается, не выдержав такого развития событий.
И дело было не только в этом…
Она впилась ногтями себе в ладони, ощущая, что время словно застыло на месте. Она ощущала присутствие Гордона у себя за спиной.
Гордона?!
С каких это пор она мысленно стала звать этого шотландца по имени? Такая слабость не принесет ей ничего, кроме горьких сожалений! Этого мужчину она не интересует нисколько. Он считает ее глупой, видит в ней обузу. Его отношение больно задевало ее, несмотря на желание справиться с этим чувством, напомнить себе, что его мнение совершенно не должно ее интересовать. Что с того, что когда-то ей были приятны его взгляды?
«А еще было очень приятно прижиматься к его сильному телу».
Она напряженно замерла, стараясь прогнать это воспоминание, однако в этом случае ее тело отчаянно сопротивлялось, не желая ей подчиниться. Не выдержав напряжения, она повернула голову, чтобы снова на него посмотреть.
То место, где так недавно стоял рослый шотландец, оказалось пустым. Джемма повернулась, обводя взглядом полутемные углы комнаты, но не обнаружила там ничего, кроме мебели.
Он действительно умел двигаться совершенно бесшумно. Как жаль, что она не способна с такой же легкостью прогнать его из своих мыслей! Неожиданно для себя она ощутила щемящую боль и разочарование, которые заставили ее горестно вздохнуть.
– Мужчинам не всегда удается понять, что заставляет женщину поступать именно так, а не иначе.
Негромкие слова Улы заставили лэрда раздраженно смерить ее взглядом, однако домоправительницу это нисколько не смутило. Ее шаги оставались такими же размеренными и уверенными. Подойдя к нему, женщина подала ему деревянную кружку, нисколько не опасаясь, что он не сдержит своего раздражения.
– Это не важно. Я увезу ее домой, и пусть ее брат сам с ней разбирается. Теперь я понимаю, почему она до сих пор не замужем.
Гордон взял кружку с элем и сделал большой глоток. Ула явно была с ним не согласна. Он понял это по ее глазам, и это ему весьма не понравилось, потому что это был один из тех взглядов, которыми женщины часто одаряют мужчин. Они как бы говорят, что мужчины просто не способны понять то, что их заботит.
– Эта девица ездила по приграничной земле, не задумываясь о том, что с ней может приключиться. Ясно, что она не замужем потому, что слишком избалована.
Ула возмущенно застыла, заставив Гордона хмыкнуть.
– Ты не согласна, Ула? Я никогда не приказывал тебе помалкивать. Это только англичане делают.
– Тебе никогда и не надо было ничего мне говорить, потому что я и сама знаю, когда не стоит трепать языком, лэрд.
Гордон пожал плечами и снова поднес к губам кружку.
– Да, ты разумнее большинства. Но я же вижу, что ты не согласна со мной насчет этой девицы. Почему? Твой собственный сын был сегодня с нами. Не думаю, что ты обрадовалась бы, услышав, что его проткнули мечом из-за какой-то знатной англичанки, которой не хватило ума остаться дома, когда солнце клонится к закату.
– Такое известие меня не обрадовало бы, это правда.
– Но?..
Гордон настаивал на том, чтобы Ула ему ответила, почему-то испытывая страстное желание выяснить, почему именно его домоправительница с ним не согласна в отношении Джеммы Рэмсден.
– Но Лилли, дочка кузнеца, сестра которой вышла замуж за сапожника с земли Рэмсдена, говорила мне, что эта девушка четыре последних года выхаживала своего отца. – Ула чуть наклонила голову набок, обдумывая, как лучше высказать свою мысль, а потом решительно подняла указательный палец. – Она могла бы поручить все служанкам, но, по словам Лилли, дочка своими руками отца обихаживала. Она даже спала в комнате для прислуги рядом со спальней господина. Это делала не избалованная девчонка, а женщина, которая любит родителя.
– Но все равно она ехала одна вдоль границы на закате. Может, ты еще не слышала, что мы спасли ее от шайки английских бандитов, которые собрались ее насиловать?
Сказав об этом, Гордон неожиданно ощутил, как его охватывает чувство глубокого облегчения. Он сам себе удивился, поскольку далеко не впервые помешал осуществлению дурного дела. Однако никогда прежде у него не подгибались колени – и он забывал о случившемся сразу же после того, как выпивал кружку доброго эля. И сейчас он поспешил осушить ее до дна, надеясь, что это поможет ему оставить все позади.
Однако странное чувство его не покинуло, и Ула снова наполнила ему кружку, словно угадав, что он не в состоянии так легко отмахнуться от происшедшего.
– Ладно, я соглашусь, что она не капризная. По крайней мере в том, что касается преданности своим родным. Но это не меняет дела: она все равно бестолковая. Ее очень трудно было бы оберегать.
– Не она первая совершает ошибки, когда сердце переполнено болью. Говорят, что она начала уезжать верхом только после того, как умер ее отец. Это тяжелый удар, который сломил бы многих.
Замолчав, Ула отвернулась и направилась в коридор. Пройдя по нему, домоправительница вошла в ту комнату, где осталась Джемма. Спустя несколько мгновений она вышла оттуда уже без кувшина.
Боль… да. В глубоком горе многие люди делают такое, чего обычно ни за что не стали бы делать в обычной обстановке. Такое, о чем они очень жалеют потом, когда боль стихает и к ним снова возвращается способность разумно мыслить.
И конечно, чем сильнее личность, тем на большее безумство она способна. Один из его знакомых лэрдов, Деверелл Лахлан, горько оплакивал умершую невесту и ночами скакал повсюду, словно разбойник-горец. Он не брил бороду, которая с каждым разом, как Гордон с ним встречался, становилась все длиннее, взгляд оставался мрачным, и незаметно было, чтобы в глазах его друга появилось наконец хоть малейшее просветление.
Да, горе – это очень сильное чувство.
Он снова посмотрел в ту сторону, где оставил Джемму. Внезапно он перестал так сильно ее осуждать, и ему даже захотелось снова вернуться туда, куда ее поместила Ула.
