Его прекрасные жены - Осборн Мэгги (книги хорошего качества TXT) 📗
При свете дня он лучше разглядел ферму Рози, и то, что увидел, не внушало ему оптимизма. Над всеми постройками нависла угроза неминуемого разрушения. Состояние изгороди было еще хуже, чем полагал Боуи. Работы хватило бы, чтобы занять делом дюжину мужчин на пару сезонов. Если Рози ненавидит ферму так сильно, как утверждал Джон Хоукинз, то почему она не бросила все давным-давно, не вернула этой дикой природе ее достояние? Он не находил здесь ничего, за что стоило бы держаться.
Когда холод стал пробираться под одолженную куртку, Боуи медленно зашагал к могиле, находившейся на полпути от дома к тополиной роще. Более чем странно, что в огромной прерии она не нашла для могилы лучшего места, чем на заднем дворе, прямо перед окнами дома.
К своему удивлению, Боуи не обнаружил на надгробном камне ни имени, ни дат. Перед ним был гладкий, без надписи валун, однако бордюр выложили булыжниками так ровно, словно кто-то присматривал за этим местом.
Двинувшись дальше к ручью, Боуи посмотрел на прихваченную льдом темную ленту воды. Ручей с каменистым дном был не более двенадцати футов в ширину. Многочисленные следы животных испещряли снег, лежавший по берегам. Боуи подумал, что в разгар лета высокие тополя и развесистые ивы дают здесь тень и прохладу. Пока из всего, что он видел, только это место показалось ему приятным.
По пути к амбару капитан миновал покосившуюся кладовую, полуразрушенный курятник, свинарник и просевший вход в погреб для хранения корнеплодов.
Внутри амбара было тепло, в воздухе висел густой запах сена, лошадей и коров, толпившихся у кормушек. Джон Хоукинз, в той же истертой, что и накануне, одежде, доил лохматую коровенку.
— Доброе утро, Джон Хоукинз.
— Доброе утро, капитан Боуи Стоун.
Капитана влекло как магнитом к Айвенго. Подойдя к нему, он протянул к бархатистому носу жеребца полную горсть овса. Айвенго заржал, тряхнул гривой и зарылся мордой в ладонь Боуи.
— Хорошее утро для прогулки верхом, — заметил Джон Хоукинз.
Боуи охватило страстное желание проскакать на великолепном коне по заснеженной прерии, подставив лицо ветру. У него даже перехватило дыхание. Боже, как ему не хватает кавалерии! Он тосковал по утренней побудке и добродушному ворчанию своих солдат. Скучал по лошадям, по терпкому запаху мыла и полировки для седел. С болью в душе капитан вспоминал голубые мундиры, сверкавшие медью на военных смотрах, и чувство гордости своим подразделением. Из его жизни ушла радость, которую приносили порядок, армейская дисциплина и строгий комфорт военного мундира. Горечь невосполнимой утраты разъедала Боуи изнутри.
— Может, через несколько дней, — проговорил Боуи, поглаживая лоснящуюся шею Айвенго. Он сознавал, что слишком слаб и истощен для той бешеной скачки, о которой мечтал. Прекрасный конь заслуживал достойного наездника. Капитан на минуту прижался лбом к шее Айвенго, впитывая его тепло и запах, затем вышел из стойла, остановился рядом с Джоном Хоукинзом и прислушался к посвистыванию струй молока, равномерно ударявших в стенки ведра.
— Во дворе могила матери Рози?
— Нет, Фрэнка Блевинза, отчима Рози.
— Расскажите мне о нем.
— Когда белый человек умирает, все забывают о его грехах и говорят не о том, каким он был, а каким мог быть. Я много размышлял об обычае белых людей не поминать умерших недобрым словом. Это странный обычай, но в нем есть свой смысл. Мертвых белых либо превозносят, либо о них молчат. Может, это не так уж и плохо.
— Иными словами, вам нечего сказать о Блевинзе?
— Этот фермер был вторым мужем Сэди Малви. Ферма принадлежала ему. — Джон Хоукинз выпрямился на табурете и задумался. — Если следовать обычаю, это все, что я могу сказать.
— Вчера вечером вы говорили, что Фрэнк Блевинз бил Сэди Малви.
— Прошу извинить меня за то, что отозвался плохо о мертвом белом человеке.
— Он бил Рози?
Джон Хоукинз молча посмотрел на Боуи.
— Видимо, это значит «да».
— Боюсь, мое молчание красноречивее слов. Следовательно, я нарушил обычай. В некоторых отношениях индейцем быть легче. Впрочем, я согласен с вами — у индейцев нет будущего.
Боуи снял стул с гвоздя, вбитого в стену конюшни, и поставил его рядом с одной из коров.
— Давненько я этого не делал. — Он прислонился щекой к теплому боку коровы. — И когда же вы перестали быть индейцем?
— Уже много лет я не более чем мужчина. Иногда бываю в резервациях или выкуриваю трубку с городскими индейцами. С ними есть о чем поговорить. Индейцы замечают многое, чего не видит белый человек. Можно только сожалеть, что время индейцев прошло.
Двое мужчин в молчании закончили дойку коров, затем Джон Хоукинз сходил за цилиндром и теплым шерстяным пончо в комнатушку рядом со стойлом Айвенго.
— Я еду в город, надо купить вам одежду. Может, еще что-нибудь захватить?
— Я бы не отказался от зеркала для бритья.
Нерешительность промелькнула на изборожденном морщинами лице.
— Роуз Мэри не допустит, чтобы в доме появилось зеркало.
Боуи понял, что поставил Джона Хоукинза в неловкое положение, заставляя выбирать между порядками, заведенными Рози, и желаниями новоявленного мужа.
— Не стоит беспокоиться. Я куплю зеркало сам, как только выберусь в город.
Стараясь скрыть облегчение, Джон Хоукинз поспешно повернулся к стене, снял с полки «винчестер» и протянул его Боуи.
— Если, конечно, вы в силах, Лодиша с удовольствием приготовит жаркое из зайца.
Примериваясь к «винчестеру» и ощущая в руках его тяжесть, Боуи угрюмо смотрел на тусклые блики, скользившие по стволу в полумраке амбара. Выстрелив в последний раз, он убил Лютера Рэдисона.
— Вы возьмете Айвенго? — спросил Боуи, опустив ружье.
— Пойду пешком. До Пэшн-Кроссинга всего пять миль.
Давно уже Боуи не чувствовал себя таким бодрым, как в тот момент, когда вернулся с двумя подстреленными зайцами. Впервые, с тех пор как увел свое подразделение из ущелья Стоун-Тоус, он ощутил, что занимался полезным делом и преуспел в нем. Лодиша получит своих зайцев на ужин, а главное — два выстрела отделяли теперь Боуи от того, последнего, который стоил жизни Лютеру Рэдисону.
Подходя к дому, он заметил Рози и замер в изумлении. Она колола на дрова кругляки из тополя, размахивая топором с неожиданной для женщины ловкостью. Понаблюдав за ней несколько минут, Боуи пришел в восхищение. Рози не только успешно справлялась с тяжелой, изнурительной работой, но, даже страдая от похмелья, заставляла себя трудиться, хотя все в ней, несомненно, сопротивлялось этому. Удары топора, врубавшегося в дерево, отзывались дрожью в руках, а в мозгу оглушительными взрывами.
Прервавшись, чтобы утереть пот со лба и шеи, Рози неприязненно посмотрела на него:
— Чего тебе?
— Ты решила наконец, где мне спать? — Воодушевленный удачной охотой, Боуи хотел благополучно разрешить свою самую насущную проблему.
— Займись этим сам. У меня слишком много дел, чтобы тратить время на тебя.
— Рози, что касается прошлой ночи…
Краска залила ее лицо.
— Забудь об этом.
— Думаю, нам нужно поговорить.
— Не о чем тут говорить, Стоун. — Она бросила на него свирепый взгляд. — Просто пойми… это ненастоящий брак. Мне нужны были рабочие руки, а тебе — избавление от петли. Мы заключили сделку, вот и все. Так что выбрось из головы дурацкие мысли.
Подняв топор, Рози занесла его над головой и с размаху обрушила на толстое полено. Боуи постоял с минуту, наблюдая за ней, затем вошел в дом.
Оказавшись в обволакивающем тепле кухни, капитан почувствовал, как силы покидают его: колени подкосились, в голове стало пусто и легко. Видимо, он переоценил свои силы, отправившись на охоту.
Поднявшись из-за маслобойки, Лодиша взяла зайцев и внимательно посмотрела на его побледневшее лицо.
— На вашем месте, кэптин, я бы немного погодила. Вы пока не в лучшей форме. — Пожевав нижнюю губу, она нехотя решилась. — Думаю, вам надо соснуть часок-другой на моей постели.
