Нежданная любовь - Хейер Джорджетт (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Совсем наоборот, я считаю, что выносливости у вас куда больше, чем ума. Вы же знаете, что практически ничего не весите. Что же заставило вас думать, будто вы в состоянии удержать такого резвого жеребца, как ваш гнедой?
— Он не понес меня, — объяснил Обри. — Я сам пустил его в галоп. Конечно, это неосторожно, но в нашей конюшие нет лошади, которую я не мог бы удержать.
— Выносливости у вас и впрямь гораздо больше, чем ума, — повторил Деймрел, но понимающая улыбка не позволила Обри обидеться. — Очевидно, зануды вроде моего управляющего говорили вам, что лошадь чересчур резва для вас, и этого оказалось достаточно, чтобы вы пустились по полю во весь опор. Признаюсь, что я поступил бы так же, поэтому не стану вас бранить. Где я могу найти хирурга, который лечит вас, когда вы надаете?
— Не нужен мне хирург! Он станет меня теребить, и мне станет хуже. Я немного полежу, и все пройдет.
— Ну-ну, мистер Обри, вы отлично знаете, что мисс Лэнион обязательно вызвала бы к вам доктора, — вмешалась миссис Имбер. — Доктор Бентуорт, милорд, ничуть не хуже любого лондонского врача, а может, и лучше. Если бы Кройд не увел Нидда к лошадям, я бы сразу послала его в Йорк!
— Ну, если Нидд уже привел лошадей, то пусть отправляется, как только я напишу записку врачу. А тем временем…
— Не нужно! — сердито воскликнул Обри. — Я уверен, что смогу отправиться домой до приезда доктора. Если бы вы только оставили меня в покое… Терпеть не могу, когда возле меня суетятся!
Невежливая речь паренька шокировала миссис Имбер, но Деймрел спокойно ответил:
— Это действительно ужасно. Больше никто не будет над вами суетиться. Отдыхайте и постарайтесь заснуть.
Обри, чувствовавшему себя так, словно его пытали на дыбе, это предложение показалось настолько бессмысленным, что он с трудом удержался от язвительного ответа. Его оставили одного, но размышления не помогали ему отвлечься от мучительной боли, и вскоре он стал опасаться, что серьезное повреждение бедра прикует его к постели на несколько месяцев, если не до конца дней. Но прежде, чем Обри успел довести себя страхами до полного изнеможения, вернулся Деймрел со стаканом в руке.
— Вам здорово не по себе? — сказал он, бросив взгляд на Обри. — Выпейте это.
— Ничего, я могу потерпеть, — пробормотал Обри. — Спасибо, но если это лауданум, я не буду его пить.
— Напомните мне спросить, что именно вы хотите, если я пожелаю это сделать, — промолвил Деймрел. — Но в данный момент я этого не желаю. Делайте, что я говорю, или вам придется плохо!
— Хуже некуда, — вздохнул Обри, покорно принимая из рук Деймрела стакан.
— Не будьте в этом так уверены. Я не отличаюсь ни терпением, ни состраданием. Может, вам не известно, что вы находитесь в логове людоеда?
Обри невольно улыбнулся, но ответил, с отвращением глядя на снадобье:
— Я ни за что не стал бы пить эту гадость, если бы не чувствовал себя обязанным вам. Я ведь не из слабых, хотя ничего не вешу.
— Вы упрямый щенок. Теперь ведь над вами никто не суетится, верно? Вам просто предлагают выпить успокоительное, которое поддержит вас, прежде чем доктор сможет вами заняться. Пейте немедленно!
Не привыкший к столь властным распоряжениям Обри напрягся, но, посмотрев в угрожающе сузившиеся глаза Деймрела, криво улыбнулся:
— Ладно.
— Вот так-то лучше, — одобрил Деймрел, забирая у него пустой стакан. Выражение лица Обри побудило его добавить: — Думаю, у вас нет ничего страшнее ушибов. Будь у вас серьезные повреждения, вы бы куда сильнее мучились от боли. Так что перестаньте бояться.
Обри бросил на него быстрый взгляд:
— Да, я об этом не подумал. Благодарю вас. Я не хотел быть невежливым, прошу прощения…
— Не беспокойтесь и постарайтесь поспать.
— Думаю, мне это удастся, раз я выпил эту мерзость, — согласился Обри с робкой улыбкой, внезапно сделавшей его моложе. — Только моя сестра будет волноваться.
— Я уже послал конюха в Андершо с письмом для нее.
— Еще раз благодарю. Надеюсь, вы не написали там ничего, что может ее встревожить?
— Я написал то, что сказал вам, и попросил прислать все необходимое вроде ночных рубашек и зубных щеток.
— Тогда все в порядке, — облегченно вздохнул Обри. — Это ее не испугает.
Глава 4
Письмо, полученное Венецией, было выдержано в весьма изящном, хотя и официальном стиле. Деймрел изрядно помучился над ним, размышляя, какое впечатление оно произведет. Он обращался к Венеции, как к женщине незнакомой, но ей едва ли можно было внушить, будто ему неизвестно, кто она такая. Хотя Деймрел старался не выдать ни единым словом, как забавляет его создавшаяся ситуация, Венеция, безусловно, должна понять, как ловко ему подыграла судьба. Конечно, она могла явиться в Прайори, кипя от злости, но так или иначе, она не сможет не навестить больного брата, находящегося на ее попечении, и Деймрел не сомневался в своей способности смягчить ее гнев. Он закончил письмо чопорным «искренне Ваш…» и запечатал его сургучом, желая видеть лицо Венеции, когда она будет его читать.
Однако ни одна из мыслей, которые воображал Деймрел, не пришла в голову Венеции. К тому времени, когда письмо попало в Андершо, она беспокоилась куда сильнее, чем хотела показать няне, которая пророчила беду с тех пор, как Обри не вернулся домой, чтобы позавтракать с сестрой. Это не встревожило Венецию: он не сказал ей, куда едет, и мог отправиться в Терек или даже в Йорк, где располагался его любимый книжный магазин. Но к четырем часам она настолько разволновалась, что стала размышлять, не послать ли ей слуг обшаривать окрестности и не взбесит ли эта затея Обри, если тревога окажется напрасной. Поэтому когда Риббл доставил ей письмо, а няня стояла позади него, ломая руки и причитая, что ее бедный ягненочек лежит в Прайори с переломанными костями, Венеции было не до Деймрела. Ее пальцы дрожали, когда она вскрывала письмо, к горлу подступала тошнота, и, боясь прочитать самое худшее, она даже не заметила иронически-формальный стиль послания, который стоил автору стольких трудов. Быстро пробежав глазами текст, Венеция радостно воскликнула:
— Нет-нет, Обри не очень сильно пострадал! Руфус упал вместе с ним, но кости целы. Растянутая лодыжка… несколько ушибов… боли в левом бедре… О, как любезно с его стороны! Слушайте, няня! Лорд Деймрел уже послал в Йорк за доктором Бентуортом. Он пишет, что, хотя Обри считает, будто упал на больную ногу, ему кажется, что это не так, потому что растянута правая лодыжка, а больной сустав разболелся от падения. Господи, хоть бы он оказался прав! Лорд Деймрел решил, что лучше доставить Обри в Прайори, чем подвергать мучениям долгой поездки домой, и просит отправить с подателем письма все необходимое для Обри. Как будто я не поеду к нему сама!
— Ну нет! — заявила няня. — Господь может допустить, чтобы старая женщина оказалась в руках грешника, ибо в Писании сказано, что многие беды ожидают праведных, но они будут поддержаны в своих испытаниях. Надеюсь, это относится и ко мне, хотя я никогда не думала, что мне придется стоять на пути грешников. Однако позволить вам ступить в это нечестивое обиталище, мисс Венеция, выше моих сил!
Поняв по библейской тематике монолога, что няня сильно взволнована, Венеция посвятила следующие двадцать минут попыткам ее успокоить, внушая, что у них больше оснований считать Деймрела добрым самаритянином, чем грешником, и уверяя, что рядом с Обри ей ничто не грозит. Успех был лишь частичным, ибо, хотя няня знала, что если мисс Венеция что-то решила, то бесполезно пытаться заставить ее передумать, и была вынуждена признать незначительное сходство Деймрела с добрым самаритянином, она продолжала именовать его нечестивцем и приписывала его милосердие каким-то тайным злым умыслам.
Сама того не зная, няня оказалась недалека от истины, но внушить воспитаннице свою точку зрения так и не смогла. Венеция, не способная на коварство и притворство, знала мир только по книгам, и ей не приходило в голову сомневаться в искренности человека, делающего добро. Поэтому, когда Деймрел, заметив карету, выехавшую из-за поворота аллеи, вышел встретить гостью, он увидел не разгневанную богиню или исполненную холодного достоинства молодую леди, а очаровательное существо, которое, спрыгнув на землю, протянуло ему обе руки, с признательностью глядя на него.
