Дитя любви - Карр Филиппа (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗

Филиппа Карр

Дитя любви

ЗАГОВОР

В первые я поняла, что происходит нечто очень странное и загадочное, когда мой отец, до сих пор вроде бы даже не замечавший мое существование, внезапно пришел к выводу, что миссис Филпотс, исполнявшая обязанности моей гувернантки, требуемыми качествами для этой работы более не обладает и должна быть заменена.

Я была поражена до глубины души. Я никогда не думала, что вопрос моего образования когда-либо коснется его. Будь на моем месте мой брат Карл — он на четыре года младше меня, — здесь совсем другое дело! Карл был центром внимания всей семьи: он носил имя отца (Карл — сокращение от Карлтон, чтобы не запутаться, если два одинаковых имени в одном доме), и растили его так, чтобы он походил на отца, который и сам часто говорил, что сделает из Карла настоящего мужчину. Карл должен был великолепно управлять конем, вести охоту, постичь стрельбу из лука и артиллерийское дело. Тот факт, что его латинский и греческий языки немного «хромали» и что преподобный Хеллинг, чьей задачей было обучать его этим премудростям, уже отчаялся в своих стараниях когда-либо сделать из него грамотного человека, — этот факт был не так уж и важен. Сначала Карл должен стать мужчиной, что означало стать похожим на нашего отца настолько, насколько вообще одно человеческое существо может быть подобно другому. Таким образом, когда отец объявил о своем решении, моей первой реакцией стали не вопросы типа «А какой будет новая гувернантка?» или «А что скажет или будет делать миссис Филпотс?», но огромное изумление тем, что его внимание, наконец-то, обратилось и на меня.

Моя мать — очень типично с ее стороны — сразу спросила:

— А что станет с Эмили Филпотс?

— Моя дорогая Арабелла, — ответил отец, — сейчас тебе следует больше заботиться об образовании твоей дочери, нежели о благосостоянии глупой старухи!

— Эмили Филпотс назвать глупой никак нельзя, и, кроме того, выгонять моих слуг лишь по одной твоей прихоти я никогда не стану!

Когда родители вместе, они всегда ссорятся. Иногда создается впечатление, будто они ненавидят друг друга, но на самом деле все по-другому. Когда отец куда-либо уезжает, мать сходит с ума от беспокойства, а когда возвращается, именно к матери первой, даже минуя Карла, кидается отец.

— Я и не говорил, что ее надо увольнять, — сказал отец.

— Поставить на пропитание, как старую клячу? — парировала мать.

— Я всегда с любовью относился к своим лошадям, и моя привязанность к ним отнюдь не кончается с их «сроком годности», — ответил отец. — Пускай старая Филпотс отдохнет и подремлет немного у очага с няней, Салли Нулленс, которая достаточно счастлива и без всяких младенцев?

— Салли делает много для нас, и дети ее любят!

— Не сомневаюсь, Филпотс сможет помочь ей в этом. Одним словом, как бы то ни было, я решил, что хватит пренебрегать образованием Присциллы. Ей нужен кто-то, кто смог бы научить ее более серьезным вещам и стал бы ей настоящим другом: женщина с хорошим образованием и уравновешенная.

— И где нам найти такой бриллиант?

— Такая особа уже найдена! Кристабель Конналт приезжает в конце этой недели, так что у тебя достаточно времени, чтобы донести эту весть до Эмили Филпотс!

В его словах прозвучали решительные нотки, и мать, очень умная и проницательная женщина, сразу поняла, что здесь всякий спор бесполезен. В ее глазах я прочитала, что Эмили Филпотс действительно научила меня всему, чему должна была, и теперь настало время перевести мою учебу на более высокий уровень. Кроме того, отец поставил ее перед фактом, и она приняла это как должное.

Она расспросила его об этой Кристабель Конналт. «Если я не одобрю ее, эта женщина должна будет уехать», — настаивала мать.

— Она, несомненно, поймет, что хозяйке дома надо угождать, — отвечал отец. — Это приятная молодая девушка: я услышал о ней от Летти Уэстеринг. Она хорошо образована, родом из семьи викария. Сейчас ей пришла пора зарабатывать себе на жизнь, и, я думаю, это хорошая возможность для всех нас.

Затем спор продолжился, но, в конце концов, мать согласилась, что Кристабель Конналт приехать все-таки следует, и взяла на себя неблагодарную задачу тактично рассказать миссис Филпотс о том, что вскоре прибудет новая воспитательница.

Эмили Филпотс отреагировала точно так, как мы и ожидали. Как сказала Салли Нулленс, та была просто «сбита с ног» этим известием. Ах, значит, она больше мисс не устраивает! Мисс нужно более образованную? Увидим, что из этого получится! И она объединилась с Салли Нулленс, которая и сама очень обиделась после того, как мистер Карл был отобран у нее, потому что — как объявил отец — не дело, чтоб из мальчика «сделали тряпку» все эти женщины. Кроме того, ее возмущение было усилено тем, что мои родители решили больше не заводить детей — хотя и мать, и отец были еще в том возрасте, когда можно было бы сделать так, чтобы детская не пустовала.

Эмили заявила, что она соберет свои вещи и уйдет, и вот тогда мы посмотрим! Однако вскоре первое потрясение немного улеглось, и она постепенно начала понимать, насколько трудно найти в ее возрасте новую работу. А когда мать доказала ей, что без нее просто пропадет, ибо в Англии не было никого, кто б мог так прекрасно шить, как Эмили, та, наконец, позволила умолить себя и осталась. Так что, обосновавшись в комнате Салли Нулленс и с негодованием бормоча себе под нос мрачные пророчества, она принялась готовиться к новой жизни и приезду Кристабель.

— Будь добра к бедной старушке Эмили! — сказала мать. — Это большой удар для нее!

С матерью мы были ближе, чем с отцом. Думаю, она очень страдала от его безразличия ко мне и изо всех сил старалась компенсировать это. Я нежно любила ее, но так случилось, что к отцу я испытывала более сильное чувство. Я так восхищалась им! Он был сильным и властным мужчиной, почти все трепетали пред ним. Даже Ли Мэйн, который и сам очень походил на него, и все время, сколько я его знаю, — а знаю я его всю свою жизнь — утверждал, что не боится ничего на земле, небесах или в аду (это были его любимые слова), но даже он остерегался моего отца.

Он правил нашим домом, и даже моей матерью, которая была женщиной не из слабых. Она смело противостояла ему, что в глубине души весьма его забавляло. Казалось, они наслаждались тем, что пререкаются друг с другом. Не скажу, что для мира в семье это хорошо, но то, что они друг другом довольны, было очевидно.

Мы были очень странной семьей; взять хотя бы Эдвина и Ли. Когда мне исполнилось тринадцать, им было уже по двадцать, и родились они с разницей в несколько недель. Эдвин являлся лордом Эверсли и был сыном матери от первого замужества. Его отец, двоюродный брат отца, погиб еще до рождения Эдвина. Он был убит возле нашего дома, что создало ему ореол загадочности и романтики, чего, однако, нельзя было сказать о самом Эдвине. Он просто был мне единокровным братом — не так высок, силен, умен, как Ли, но, возможно, так казалось лишь мне?

Что касается Ли, так он вообще не был нам родственником, несмотря на то, что рос и воспитывался в нашем доме еще с младенческих лет. Он был сыном давней подруги моей матери, леди Стивенс, актрисы, чье настоящее имя было Харриет Мэйн. В рождении Ли крылось что-то весьма позорное. Мать не говорила об этом, а рассказала мне все сама Харриет.

— Ли — мой внебрачный сын, — сказала она мне однажды. — Я родила его в ту пору, когда мне совсем не следовало этого делать, но теперь я рада, что поступила именно так, а не иначе. Я вынуждена была оставить его на воспитание твоей матери, и, конечно, она справилась с этим лучше, чем могла бы я.

Не уверена, что здесь она права. Ее второй сын, Бенджи, казалось, прекрасно себя чувствует, и я сама подумывала о том, какая удивительная мать эта Харриет. Она мне очень нравилась и, будто чувствуя мое восхищение, без которого, откуда бы оно ни происходило, она бы, наверное, и жить не смогла, зачастую приглашала меня к себе в гости. Разговаривать с ней было куда легче, чем с каким-нибудь другим взрослым человеком.