Особенные дети (СИ) - "F-fiona" (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Кстати, стоит упомянуть о роли крёстного Руслана в нашей истории. Алексей Игоревич, выслушав моих друзей, развил бурную деятельность. За короткий срок ему удалось собрать все необходимые сведения и добиться, чтобы нам с Русланом предоставили особо охраняемое убежище. Немного, самую капельку не успели найти нас.
Когда стало понятно, что я в руках Кота, на всех каналах было приказано показывать мою фотографию. Многие звонили. Уборщицы и персонал из гостиниц в которых я останавливался, соседи по автобусу, бабушки, стоявшие за мной в очереди в магазине. Позвонила и Ира. Ночью. Наверное, отработав и включив телевизор, чтобы расслабиться. Она думала сделать хуже, а сделала только лучше.
Руслан был рядом. Он кинулся за мной и чудесным образом попал в руки военных, подчиняющихся профессору, которые с особым интересом отслеживали звонки по моей фотографии. Дальше всё понятно. Бункер, побег, больница, операция, реанимация…
Затем ко мне пустили маму, Валерия Ивановича и друзей. Витас ходил с гордым видом. Плечо, куда выстрелил Кот, его совершенно не беспокоило. Диня был немного потерянным и грустным от того, что все основные события произошли без его участия. К тому же Катя дала ему от ворот поворот, когда он не успел на свидание к ней, занимаясь моим спасением. Округлившаяся мама и Валерий Иванович вообще не покидали мою палату. Мама каждый раз плакала, надоев даже заходящим с капельницами медсёстрам.
- Мам, - спросил я, когда она в очередной раз разрыдалась, - а чего вы не поженитесь?
Оба, словно дети, захлопали глазами, а затем стали наперебой говорить:
- Мы думали, ты будешь против…
- Это такой стресс для тебя…
- …и ты не говорил, что видишь меня в роли отца…
- … а вообще…
- … мы думали.
- Нечего думать, - засмеялся я, тут же поморщившись от резкого движения. – Женитесь. Моя сестрёнка должна родиться в полноценной ячейке общества.
- Правда? – мама выглядела так, словно я подарил ей миллион долларов. А Валерий Иванович глупо улыбался, затем встал на одно колено и торжественно проговорил:
- Я обещаю заботиться о тебе в болезни и здравии, любить тебя всю жизнь и любить всех наших детей. Ты выйдешь за меня, Маша?
Кольца у него не было, но разве это было важно? Мама, растроганная и раскрасневшаяся, прижимала руки к груди и от нахлынувших чувств ничего не могла сказать. А я встретился глазами с замершим в дверях Русланом и только тихо вздохнул.
Руслан не собирался ничего менять. Вчера он сказал мне, что произошедшее не касается его планов. Он всё так же собирается уехать из города и поступить в свой институт МВД в Питере. Такие вот дела. Я даже не стал ничего говорить. Это его выбор. Если нас не соединило произошедшее, то уже ничего не соединит. Он боится, он не пускает меня в своё сердце. Что ж, так и быть. Я просто не буду думать об этом. Моя любовь, в сущности, ничего не значит.
Валерий Иванович сбегал за шампанским в ближайший магазин, мы и весь медицинский персонал выпили за их с мамой счастье. Руслан не сводил с меня глаз.
***
Через пару недель меня выписали домой. Лучше бы я остался в больнице. Мама торопилась, чтобы успеть сочетаться браком. Она развила бурную деятельность, сводила меня с ума, показывая два совершенно разных отреза ткани для скатертей и предлагая между ними выбрать. Она утверждала, что это разные оттенки. Один лавандово-розовый, другой бургундский розовый. Я разницы не видел и всегда выбирал тот, что слева. Потому что правой рукой было больно шевелить.
На меня опустилась странная, тягучая меланхолия. Ночные кошмары стали реже, но они остались. Порой, просыпаясь в поту с сердцем, звучащем в ушах, я спрашивал, за что мне это? Почему все эти ужасы произошли со мной? Посттравматический синдром. Тяжёлая штука. Диня что-то чувствовал, вытаскивал погулять, в кино, но я, как мог, сопротивлялся. Даже отвечал отказом на редкие предложения Руслана о встрече. Просто оставьте меня в покое. Все.
Сегодня проснулся я перед самым рассветом. В голове звенели слова умирающего профессора: «Есть ещё один человек, которого спасла мать Руслана. О нём ты не знаешь». Значит, ампул было пять. Красивое число.
Я оделся, вышел на улицу, дошёл до ближайшего ларька, чтобы купить сигарет. Только это меня успокаивало в последнее время.
Кто пятый?
Я сел на детскую качель и закурил.
Кто пятый, чёрт возьми?
«Он возненавидит тебя».
Кто меня ненавидит?
«И он единственный сможет свергнуть тебя с твоего пьедестала».
Пьедестала? Какого, на фиг, пьедестала? Я школьник, который даже не ходит в школу. Хоть мама и заставляет меня заниматься дома, я забиваю на это, потому что знаю, что Валерий Иванович всё разрулит и меня переведут в последний, одиннадцатый класс.
Кто пятый?
Я выкурил третью сигарету, но решения не было.
Наверное, он тоже обладает сверхъестественной силой. Какой же?
Нужно снова наведаться в больницу. Этот вопрос не даст мне покоя. Как и рассчитывал профессор. Если раньше я ощущал не проходящую опасность от Кота, то теперь противник был мне невидим. Он будто скрывался, вот-вот готовый действовать исподтишка.
Таксист удивился, когда услышал адрес:
- Не далековато, пацан?
Я помахал перед его носом пятитысячной купюрой. Водила кивнул и вырулил на дорогу. Ехали мы под шансон, доносящийся из динамиков. Я всё думал, а таксист медленно вёл свою «шестёрку».
Кто же он? Я стал перебирать всех своих знакомых. Почему-то в голову приходил только Микаэль. Но он значительно старше меня. И я не помню его в больнице. Ничего, Матрона ответит.
Но меня ждало глубочайшее разочарование – Матрона тяжело заболела и лежала в коме. Она не приходила в себя уже несколько дней. Я кинулся было к главврачу, но главврач в больнице сменился месяц назад, а старый уехал на Сахалин, к родственникам. Мне дали телефон, но он не отвечал.
- Неужели никого не осталось?
- Никого, - девочка из регистратуры смотрела на меня как на сумасшедшего. – Уборщица баба Люба умерла, тётя Галя, врач, немного того, двинулась не в ту сторону. Разговаривать с ней бесполезно.
- А остальные? Кто ещё работал?
Девочка перечислила тех, кого знала. Все они не могли мне помочь: переехали, умерли, исчезли. Колдовство какое-то.
- Есть же книги регистрации, какие-нибудь? Где вы записываете пациентов? – надеялся я.
- Они сгорели в пожаре год назад. Всё сгорело.
- Нет, - я сжал от злости зубы. Он всё предусмотрел. Всё. Ненавижу!