Интро Канарейки (СИ) - Задорожня Виктория (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Коснулся руки, провел пальцы вверх по бархатной коже, от предплечья до локтя… плеча, наслаждаясь шелковым телом. Чуть касаясь, исследовал пальцами шею, ключицы. Дыхание моей птички участилось, грудь поднималась выше, чаще… Одним из условий продажи безродной являлась ее девственность. Так что девочка, однозначно, раньше не знала мужчин. Моя… Она всегда будет только моей! Всё, больше не могу терпеть! Резким движением подхватил малышку на руки, та от неожиданности даже ахнула, но не дернулась, покорно поддавшись моим действиям. Направился в сторону своей спальни.
— Канарейка, я хочу тебя. — проконстатировал очевидный факт, на что куколка отреагировала вполне естественно, для девственницы, но необычно, для безродной. Уставилась на меня широко распахнутыми глазами, задрожала всем телом. Можно подумать, что моё очевидное желание для неё новость. И не самая радостная! Ведь девочки из приюта даже перед толстым, вонючим боровом должны изображать восторг, если тот за нее заплатил. А здесь… открыто выражать страх…Затем, всё же, опустила взгляд, будто смерившись со своей участью. Странно… Их ведь морально готовят к этому с детства!
— Канарейка, ты имеешь что-то против?
Какую-то секунду она молчала, вроде обдумывала ответ.
— Нет, Господин…
Вот и славно! Дошли до спальни мы довольно быстро, но и это время казалось мне вечностью. Опустил девочку на пол, а сам зашёл в ванную и включил воду.
— Для начала, я хочу искупаться с тобой. Аромат этого парфюма на тебе мне не нравится. Он не подходит нежной, сладкоголосой Канарейке… Хочу чувствовать твой личный запах. Пока готовится ванна, покажи мне свое тело, милая.
О, да. Определенно, я желаю смотреть на нее, обнаженную. Мне просто жизненно это необходимо! Та буря эмоций, которую она во мне вызывает, в предвкушении будущей ночи, перерастает во всепоглощающее цунами! Ну вот, снова она мнётся, дрожит, пряча в пол глаза… Тем самым продлевая бесконечные моменты моего ожидания…
— Детка, не заставляй меня, пожалуйста, ждать…
— Простите, Господин… — нерешительно касается тоненькими пальчиками ткани, сковавшую декольте, потихоньку опускает её вниз, обнажая шикарную, упругую грудь. Маленькие, аккуратные сосочки тут же вздернулись, обрушив на меня новую волну неистового желания. В штанах так тесно, что жесткая ткань классических брюк начинает сказываться дискомфортом.
— Да, детка… Ты прекрасна! Просто сногсшибательна! — но она не спешит радоваться комплименту. Чем ниже спускается платье, тем больше в её глазах безысходности, страха, отчаяния. Ну… Это в мои планы не входило! Я не насильник, не извращенец. Наслаждение для меня должно быть обоюдным. Я жажду слышать стоны удовольствия, а не всхлипы слёз, которые, кажется, вот-вот выступят с дивных глаз.
— Девочка… — поднялся с кровати, на которой расположился ранее, подошёл к ней в упор. — Ты что, меня боишься?
— Нет, что вы… Я просто… — снова этот трепетный, виноватый голос.
— Послушай, я не хочу каждый раз слушать твои извинения. Просто, не переживай. Я не причиню тебе вреда. Наоборот… Надеюсь доставить тебе удовольствие. Обещаю быть с тобой нежным, только, не нужно так нервничать. Договорились?
— Конечно. — больше не стал отходить от неё. Коснулся мягко, без напора к её высоким, сочным полушариям, задел чувствительные, светло-коричневые бугорки, и с удовольствием смотрел, как пылкие, алые губки моей девочки приоткрылись, учащенно впуская в себя потоки воздуха. Вот, так-то лучше. Провел ладонью вниз, погладил плоский, сексуальный животик. Боже… Может, отложить ванную? Желание взять её прямо сейчас, кажется, выходит на первый план! Платье, наконец, соскальзывает вниз, и Канарейка стоит передо мной абсолютно нагая… Провожу по её волосам рукой, затем сжимаю их и зарываюсь в густые кудри носом. Вдыхаю запах… Да, парфюм явно не для неё, но даже он не скрывает флюиды, исходящие от моей сладкой куколки… Отстраняюсь на секунду.
— Малышка, покрутить для меня! — и снова на неё накатывает паника. Снова непрошеная дрожь и растерянный взгляд. Запрокидывает растрепанную мной шевелюру на спину и медленно разворачивается. Опять подхожу впритык.
— У тебя великолепные волосы, девочка, но сейчас я хочу видеть то, что под ними! — сжалась, как побитый котенок, перед тем, как я отбросил волосы со спины на плечо. И так и стояла, пока я рассматривал шрамы, пересекающие кожу между лопаток…
Так, это неожиданный поворот… Теперь понятно, откуда такие нервы! Безродных с увечьями продавали только в качестве слуг и рабочей силы. Стоят они копейки. И, тот факт, что я купил её за двадцать миллионов… Меня это, конечно, не смущает. Я бы отдал за нее эти деньги, даже зная о шрамах заранее. Но то, что хозяин приюта утаил этот факт… Вот же, меркантильный ублюдок. Будь на моём месте кто-то другой, девочку и убить бы могли за обман!
— Канарейка, откуда шрамы? — задал прямой вопрос, отчётливым твёрдым голосом. Видимо, она поняла его не так, как я хотел. Обернулась ко мне, с глаз ручьями хлынули слёзы, разнося за собой тушь. Буквально зашлась в истерике, рухнула на колени.
— Господин, простите… бывший Хозяин запретил говорить об увечьях до завершения сделки! А потом… Потом я не смогла признаться! Сама не знаю, почему… Конечно, осознавала, что Вы рано или поздно узнаете! И Вы, конечно, в праве вернуть меня обратно в приют, и даже потребовать компенсацию! Но… Через три дня мне исполнится восемнадцать! Если я вернусь… Меня убьют! Прошу, не возвращайте меня назад! Я хочу жить! Ведь раньше меня не продали как раз выжидая момент… Или всё, или ничего.
— Так тебя хотели купить и раньше? — присел возле неё, пытаясь встретиться взглядами и немного её успокоить
— Да, неоднократно… Но, конечно, никто из них не знал о шрамах. Хозяин опасался, что меня вернут обратно, а это плохо для его репутации. Поэтому, именно сейчас… Сначала выступление перед сливками общества, чтобы продать дороже, а затем… если бы меня вернули, он сказал бы, что я утаила от него изъян. Подговорила надсмотрщика, увиливала от проверок… Да что угодно сказал бы! Всё равно, правду я говорю, или нет- а слово Безродной в сравнении с его ничего не стоит! Конечно, в таком случае он лишился бы денег. И тогда бы он отыгрался на мне по полной! Сказал… — только стихшие всхлипы снова начали перерастать в истерические- что усыплением не отделаюсь. Что будет насиловать меня, за все время, что сдерживался, пока не сдохну! Поэтому… Пожалуйста… Я просто хочу жить!!!
Не может быть… Чертов ублюдок! Как же жаль, что я не раздробил его челюсть в "Реверансе"! Господи… Что пережила моя девочка? Насиловать он ее хотел? Нет, ничтожество, тебе это с рук не сойдёт! Но, сейчас, гораздо важнее вернуть Канарейку в нормальное состояние.
— То есть, получается, не будь этих шрамов, тебя купил бы кто-нибудь другой? Знаешь… В таком случае я даже рад, что они есть…
Первый раз
Никита
Канарейка… Почему ты смотришь с таким удивлением? Почему распахнула ресницы, открывая мне горящие огни своих глаз шоколадного цвета с медовым отливом? Почему сводишь с ума мужчину, который много лет не имел возможности наблюдать такую искренность, способность радоваться тем вещам, что для большинства являются обыденными фактами? Если своими словами смог успокоить тебя, то я рад… Действительно счастлив, сам не знаю почему, что твоя дрожь прошла, страх улетучился. А что толкнуло меня в новую бурю всепоглощающих эмоций, так это твой внезапный, раскрепощенный поцелуй, в котором ты выразила свою благодарность… Да, поверить сложно, что девочка, которая секунды назад, словно умалишенная, умоляла оставить ей возможность жить, теперь, после минутного молчания, пристального, растерянного взгляда, осознания, прильнула ко мне сама, нежно, трепетно, самым сладким поцелуем в моей жизни… Маленькой ручкой, тонкими, длинными пальцами, сама схватила меня за плечи и прижалась всем телом к моей груди…
— Господин, спасибо вам…я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы не пожалели о своем решении… — произнесла моя девочка со всей искренностью, что могла таиться в человеческом голосе. А мне в сердце будто что-то кольнуло… Получается, она делает это, чтобы мне угодить? Действительно, а как же иначе? Она ведь здесь не по собственной воле, и для безродной со шрамами, которую выкупили и позволили остаться, желание быть полезной-вполне естественное. Так почему мне стало больно? Теперь я хочу не только тело, не только голос, а и душу? Когда же я успел стать таким ненасытным? "Умей довольствоваться тем, что имеешь, парень"-насмешливо прошипело сознание, и я прислушался. Схватил в охапку копну кудрявых волос, прижал девочку ещё ближе, и ответил на её робкий, неумелый поцелуй своим… Требовательным, настойчивым, жёстким. Просунул язык в милый, маленький ротик, и ласкал ее, долго, томительно, срывая тихие стоны, учащённое дыхание. Так, словно был на это голоден всю жизнь. Как странник, обошедший беспощадную пустыню, и наткнувшийся в самом конце пути на флягу с водой. Вбирал в себя нежные касания, до последней капли, каждое движение, момент. Хотелось касаться её осторожно, бережно, но сил сдерживаться не осталось… Прикосновения были жадными, дикими, почти болезненными. Сжимал каждую часть тела своей Канарейки, пышную сладкую грудь, тонкую, даже хрупкую талию, в своих беспощадных, звериных руках, и не мог насытиться ею. Ласкал бледную, фарфоровую кожу языком, каждый миллиметр желанного тела. Спустился ниже, лизнул вздёрнутый от возбуждения сосок, мой слух ласкали постанывания, один за другим… Немного прикусил чувствительную плоть, вознося учащённое дыхание до гортанного, мелодичного вскрика. Второй бугорок накрыл пальцами, перебирал его, дразнил… Почти дошедшую до предела птичку схватил на руки, и нетерпеливо бросил на кровать. Она лежит, а я любуюсь сияющим, томным взглядом, румянцем, окрасившим щёчки, испариной разгоряченного тела. Неважно, по каким причинам, но она страстная, податливая, нежная именно сейчас, и именно со мной. И я хочу эту девочку, как никого прежде! Ложусь с ней рядом, нежно провожу ладонью от шеи к животу, слежу за её реакцией. Немного нервничает, но пытается не подать вида. Погладил живот, бережно, медленно…и скользнул ниже, накрывая теплую, влажную ложбинку и маленький, возбуждённый клитор. Как же здесь горячо! Нужно выдержать паузу, перед тем, как войти в девственную дырочку до упора. Действовать мягко, чтобы не испугать малышку. Но как же это будет не легко! Еле касаясь, обвёл центр удовольствия птички и с её губ сорвался крик, а руки девочки впились в покрывало, как в последнюю опору, удерживающую в пределах земли.
