Сексуальная жизнь Катрин М. (сборник романов) (ЛП) - Элли Роберт (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
В тот момент, когда он вежливо приветствовал Северину, из расположенной в глубине зала небольшой двери выкатилось окутанное запахами чеснока и пряностей некое подобие колобка в ночной кофточке и нижней юбке, которое как раз и оказалось хозяйкой ресторана.
– И не стыдно вам, бандиты! – вскричала она, пылко целуя двух друзей. – За четыре дня ни разу не заскочить к Мари!
Ее голос, ее южный говорок трогали своей теплотой, молодостью, и Северина улыбнулась, когда женщина посмотрела на нее, – настолько добрыми были ее восхитительные глаза, огромные, несмотря на заплывшее от жира и оттого слишком рано деформировавшееся лицо.
– Здравствуй, милашка, – сказала ей Мари. – Ты с кем из них?
– Подожди, я представлю, – степенно промолвил Ипполит. – Господин Морис, друг (это был мужчина за стойкой). Госпожа Морис (это была Мари).
Кивнув на Северину, он сказал:
– Госпожа Марсель.
– Так я и думала, – по-матерински сказала Мари. – Уж этот Марсель.
Она стала серьезной и доверительно спросила:
– Что будете есть, детки? Мою фаршированную капусту, разумеется? А потом?
Ипполит уставился в меню. Морис предложил аперитив.
Марсель прижал к себе Северину, которая почти нежно подалась к нему, потому что в этом зале была какая-то сильная, мужская атмосфера с оттенком чего-то запретного.
Мужчины входили, обменивались рукопожатиями с Морисом, Ипполитом, Марселем и приветствовали Северину. Некоторые из них были с женщинами. Женщины не задерживались у стойки, а шли к столику, на который им взглядом или отрывистым словом указывал спутник, и скромно присаживались. У всех мужчин, как бы сильно ни отличались они друг от друга сложением, одеждой или говором, был некий не поддающийся определению общий признак, делавший их всех людьми досуга. Праздность присутствовала в их жестах, словах, в манере держать голову, в их проворных и одновременно ленивых взглядах. Их разговоры в основном сводились к скачкам и к каким-то делам, упоминавшимся лишь полунамеками.
В плохо проветриваемом помещении становилось жарко. Обильная, сытная, не в меру сдобренная специями пища и крепкие вина поднимали температуру, изрядно добавляя внутреннего огня. И хотя обстановка за всеми столами была, как любил выражаться Ипполит, “в норме”, грубоватые манеры сотрапезников, их напряженные плечи и склоненные затылки вызывали у Северины ощущение, что она присутствует на какой-то подпольной, опасной пирушке. Она ни на кого не смотрела и не прислушивалась ни к медлительным речам за соседними столами, ни к разговорам Ипполита с Марселем. Северина пребывала в каком-то смутном, не лишенном чувственного уюта ожидании – совокупность этих незнакомых, подозрительных, блатных (она, наконец, поняла это часто произносимое Марселем слово) жизней действовала на нее, как сильное приворотное зелье.
Никто из присутствовавших не уходил, за исключением женщин, одна за другой покидавших ресторан.
“Трудиться? На каком поприще?” – мысленно спрашивала себя Северина, сладко вздрагивая от наплыва неясных образов, в своем жалком сладострастии намного превосходивших те образы, которыми переполняла ее сознание улица Вирен.
– Пора, – сказал вдруг Ипполит. – Последний стаканчик опрокинем в другом месте.
Марсель поколебался немного, потом шепнул ему на ухо:
– Я не могу… Дневная Красавица.
– Скажи-ка, Морис, – спросил Ипполит, повышая голос, – если бы тебе в каком-нибудь месте угрожала неприятность, ты бы взял с собой свою жену?
– Она бы сама попросилась.
Ипполит встал. За ним встали Марсель и Северина. На улице Ипполит снисходительно подставил Дневной Красавице свою руку.
– А ты все-таки молодец, – сказал он. Затем, пожав плечами, обратился к Марселю:
– Так, ну а теперь о неприятном.
Смертельный страх вселился в сердце Северины, и возник он не столько из-за неизвестной угрозы, сколько из-за какой-то безумной и все усиливающейся близости с людьми из чуждого ей мира. Однако странным образом близость Ипполита и своеобразный характер той среды, которую она только что покинула, не позволяли этому страху вылиться наружу.
Место, куда Ипполит привел их, оказалось маленьким ночным баром напротив овощного рынка. Вот тут действительно попахивало вертепом. Перепачканные столы, отбросы на скользких плитах пола, абсолютно пустой зал и какое-то необычное освещение, тусклое и в то же время режущее глаза, действовали на нервы. За окном лоснящиеся лошади медленно тянули груженные неведомо какой добычей повозки, на которых дремали возницы в больших сапогах и с огромными кнутами в руках. Что-то варварское витало в воздухе.
Ипполит и Марсель пили водку и, казалось, совсем потеряли интерес ко всему остальному. Заметив на пороге бара группу людей, Северина вдруг ухватилась за рукав своего любовника, который показался ей в эту минуту единственной защитой против какой-то неведомой, но жуткой опасности.
– Спокойно, – процедил сквозь зубы Марсель… Я хорошо сделал, что пришел. Их трое.
Люди мирно присели к их столику, и один из них, самый маленький, с изрытым оспой лицом, бросил быстрый взгляд в сторону Северины.
– Ты можешь говорить, – сказал Ипполит, – это женщина Марселя.
Голова у Северины была пустая и тяжелая, но, даже если бы мысли ее были ясными, она все равно ничего бы не поняла из начавшегося разговора, из каких-то отрывистых и загадочных фраз. Она сидела между Ипполитом и рябым. Друзья двух собеседников поддерживали каждую из сторон своим присутствием и своим молчанием. Вдруг Северина услышала, как маленький пробормотал:
– Вор.
Потом она увидела, как Марсель поднес руку к карману пиджака и три его противника сделали то же самое. Но на руку Марселя опустилась ладонь Ипполита.
– Только без историй, малыш, – ласково сказал он ему. – Это жулье того не стоит.
Он слегка отодвинул от себя стол, схватил рябого за запястье и извлек его руку из кармана. Пальцы рябого судорожно сжимали револьвер. Ипполит приставил оружие к своему животу и сказал:
– Ну что, стреляй.
Казалось, что рябой вот-вот выстрелит. Потом взгляд его дрогнул, не выдержав взгляда Ипполита. Тогда гигант приказал ему:
– Ладно, давай. У тебя с собой, я знаю.
Словно загипнотизированный, рябой вытащил из другого кармана пакет и отдал его Ипполиту.
– Вес подходящий, – сказал Ипполит. Мы вас больше не задерживаем.
Троица направилась к выходу. Марсель крикнул им вслед:
– А что касается «вора», как ты выразился, то я не буду действовать исподтишка. Мы с тобой еще встретимся.
– Горячий он у тебя, этот твой мужчина, – с гордостью сказал Ипполит Дневной Красавице.
У Северины немного закружилась голова и в глазах появился ослепительный свет, но не от страха. Ее расширившиеся глаза стали красивее и смотрели теперь в глаза Марселя. Он понял, что она не осталась равнодушной к его храбрости, к тому, что он первый был готов начать смертельную драку.
– Ничего, он еще получит от меня то, что заслужил, этот рябой, даже если мне придется искать его в Вильпараизо, как того…
Ипполит резко прервал его:
– Тебе что, не терпится покрасоваться, будешь сейчас рассказывать про свои подвиги? Давайте идите-ка лучше спать. У меня еще есть дела.
Он повернулся к Северине.
– Ты хорошо держалась, – сказал он. – Хочешь немного?
Она не поняла, что он ей предлагает, но на всякий случай отказалась.
– И правильно делаешь, – сказал Ипполит. – Это нужно только чокнутым.
Оставшись наедине с Марселем, Северина спросила:
– Что это такое он мне предлагал?
– Кокаин, – с явным отвращением ответил ее любовник. – Взял полфунта у рябого, ты сама видела. Теперь он его пристроит, так что в этом месяце будем при деньгах.
Северина не захотела идти ни к Марселю домой, ни даже выходить за пределы квартала. Ей казалось, что квартал, включающий улицу Вирен, винный магазин, ресторан Мари и бар, откуда они только что вышли, был единственным подходящим для ее беспутств местом. Однако, перевозбудившись от всего того, что ей только что пришлось пережить, она испытывала к Марселю острое желание и позволила ему отвести себя в расположенную по соседству какую-то подозрительную гостиницу и там, в гнусном номере, испытала самое чудесное в своей жизни наслаждение.
