Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия (читать книги полностью .txt) 📗
…психические и неврологические заболевания, заболевания сердечно-сосудистой системы, травмы…
…прием контрацептивов или других лекарственных препаратов, вызывающих побочные эффекты…
…приводит к отсутствию овуляции и задержке месячных…
…не всегда удается выяснить основную причину…
— She doesn’t have any of all that, (Но у нее нет ничего этого,) — утверждает фон Вейганд, будто самолично исключил вышеупомянутые пункты.
— It may be stress, (Возможен стресс,) — выдвигает теорию доктор.
И прилагает весомые аргументы.
О гипоталамусе, пролактине, регуляции менструального цикла.
Длительные эмоциональные перегрузки не проходят даром, ведут к последствиям разной степени тяжести, неминуемо сказываются на здоровье. Наезды бандитов, бойфренд с наклонностями прирожденного садиста, мимикрия под условия террариума… все это не вносит особой гармонии в распорядок дня.
Врач выдерживает небольшую паузу и добавляет, что велика вероятность развития ложной беременности. Патологического состояния, при котором возникают вполне настоящие симптомы: токсикоз, тяга к странным вкусовым сочетаниям, увеличение груди и живота, даже мнимое шевеление плода.
Трехочковый, попали по всем статьям.
Если раньше фон Вейганд только подозревал, что у меня проблемы с мозгами, то теперь получил вещественные доказательства. Много и сразу, практически не отходя от кассы.
— It will come back to normal, (Все придет в норму,) — ласково убеждает медик.
Нечто такое уже обещал мой воображаемый психиатр.
— We need the results of a blood test to be sure. (Необходимы результаты анализа крови, чтобы убедиться.) Though as far as I can see, your period will resume very soon. (Хотя насколько вижу, ваш менструальный цикл очень скоро возобновится.)
Пожалуй, опущу экскурс в анатомию. Чего-то там назрело, перезрело, лопнуло и сдохло, поэтому скоро благополучно вытечет, а большего для счастья и не требуется.
— So I am not pregnant? (Значит, я не беременна?) — робко подаю голос, закашлявшись после долгого молчания, замечаю гадкую сухость во рту.
С аппаратом УЗИ не поспоришь. Матка в девственном порядке, никакого эмбрионального развития на горизонте.
Врач тактично удаляется, увлекая за собой медсестру.
— А я не понимал, как это произошло, — со смешком говорит фон Вейганд. — Когда ты успела, и если не с этим Стасом, то с кем? Ты же постоянно под наблюдением.
Обнимает меня, целует в макушку, скользит пальцами по волосам.
— Никакой измены, — будто пощечина, режет по живому, лезвием проникает под кожу, прорисовывает уродливый узор.
Какие измены? Какой Стас? Хорошо, что не связал с Гаем Мортоном! Вдруг негодяй обрюхатил поцелуем в поясницу.
Значит, изначально сомневался в отцовстве. Более того, не допускал ни единого шанса.
— Почему ты не веришь, что это может быть твой ребенок? — бросаю устало, недовольно отстраняюсь, стараясь освободиться от ненавистных и одновременно желанных объятий.
На его губах играет улыбка, но в глубине темных глаз таится грусть, печальной поволокой окутывает взгляд испепеляющий дотла.
— Наверное, потому что у меня не может быть детей, — просто признается фон Вейганд.
— Как?! — восклицаю ошарашенно. — Не может быть, потому что не хочешь или…
— Бесплодие, — ровно произносит он. — Хочу, но ничего не получится.
Нервно сглатываю, тщетно пробую разложить взбесившиеся мысли по полкам.
— Стоп, сейчас все лечат, — бормочу сбивчиво. — С твоими деньгами вылечат даже такое, что еще не лечат.
— Собралась изучить мою медкарту? — заявляет с искренним весельем.
Утвердительно киваю.
— Видишь ли, Лора, есть вещи, которые нельзя купить, — осторожно, едва касаясь, проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. — На самом деле, их довольно много.
Глава 9.2
Рокировка неизбежна. Охрана пакуется в одно авто, мы в другое, садимся назад, отдаем бразды правления водителю. Отправляемся в путешествие по завораживающим дорогам ночного Лондона.
— И когда ты планировал сообщить? — интересуюсь нарочито невинно.
Давай, оправдывайся, ссылайся на неотложные заботы, падения курса фунтов стерлингов, глобальное потепление, вымирание амурских тигров…
— Никогда, — беззаботно разбивает мечты фон Вейганд.
Вот гад.
— Надеюсь, шутишь, — подсказываю правильный ответ.
— Отнюдь, — звучит правдиво.
Нарывается на неприятности.
— Значит, считал, что раз у тебя точно не будет детей, можно совсем не предохраняться и спокойно молчать дальше. Постоянно молчать, не отвлекаться на глупые мелочи вроде угрызений совести, — начинаю закипать. — Я должна делиться эротическими фантазиями, опытом первой мастурбации, сознаваться в грехах… Меня исследуют под микроскопом, а ты обладаешь неприкосновенностью. Бах! Внук миллиардера. Бах! Знакомься, жена. Бах! Добро пожаловать в камеру пыток…
— Тише, — вкрадчиво советует он, властно притягивает ближе, дразнящим шепотом ласкает мои дрожащие губы: — Не забывайся.
Ему дозволено все.
Мне — ничего.
Тюрьма остается тюрьмой, пусть стены инкрустированы золотом, по периметру красуется дорогая мебель, а гениальные новинки технического прогресса поражают воображение. Неверный шаг, малейшая оплошность приравнивается к незамедлительной экзекуции. График четко расписан, обжалованию не подлежит.
Фон Вейганду плевать.
Плевать на мои слова и признания, плевать на поступки. На результаты собственных изощренных экспериментов — тоже плевать.
О каких чувствах идет речь, если элементарного доверия между нами не существует?..
Тихонько всхлипываю. Слезы расцветают на трепещущих ресницах, грудь сдавливает стальной обруч. Хочется взвыть от безысходности, отключиться, раствориться бесследно, исчезнуть навсегда.
Совсем недавно внутри теплилась жизнь, безраздельно моя частичка любимого мужчины.
Теперь — пусто.
Ребенка нет, нашего ребенка нет и… не было. Попросту не могло быть.
Зачем открывать правду, когда плевать?
Зачем выворачивать душу наизнанку, тратить драгоценные минуты на бесполезные беседы и объяснения?
Церемониться со шлюхой? Даже самый классный трах — не синоним близости.
Затылок наливается свинцом, в ушах шумит, опять становится трудно дышать и тошнота подкатывает к горлу.
Да какого хрена?!
Чаша терпения расколота вдребезги. Ярость захлестывает с головой, ослепляет и срывает тормоза к чертям собачьим. Напряжение достигает критической отметки, чернотой зияет под сердцем, отдает полынной горечью.
Взрываюсь откровенностью.
— Счастья за деньги не купишь. Зато развлечься вполне реально, — вырываюсь из сладкого плена горячих пальцев, сбрасываю оковы одержимости. — Наличность выручает. Зря ты не догадался проконтролировать это.
Достаю скрученные заначки из карманов, методично расплавляю купюры.
— В Лондоне у меня появилось хобби. Выезжаю на шоппинг, подкупаю консультантов, прошу их создать видимость примерки, а потом в гордом одиночестве отправляюсь на прогулку. Иду пешком, иногда беру такси, осматриваю местные достопримечательности, заедаю тоску фаст-фудом. Доказательства?
Нараспев называю магазины и близлежащие исторические памятники, спешно изобретаю замысловатую считалочку.
— Проверь, совпадет, — нервно хихикаю. — Кстати, Андрей докладывал о столкновении с леди Блэквелл? О том, как отобрал ее визитку? Адрес легко запомнить, добраться туда еще легче.
Оглашаю подробную схему проделанного маршрута.
— Музеи надоели, скука смертная. Хотелось пощекотать нервы, побаловаться адреналином. Ты же сто лет не порол меня кнутом и не трахал в задницу, — безрассудно балансирую на острие ножа. — Пришлось идти в гости, рискуя нарваться на лорда Мортона. Впрочем, Каро искренне уверяла, что не позволит этому ублюдку ступить на порог. Думаю, сбрендившей алкоголичке и по совместительству наркоманке стоит поверить.
Протягиваю ему аккуратно сложенные банкноты.
