Звериная любовь (СИ) - Буше Таис (библиотека книг txt) 📗
Поэтому я залюблю свою Ярушку в прямом и душевном смысле. Вот прямо сейчас и начну...
Дверь с грохотом отварилась, и в комнату влетел Степка с Джоем. Швырнул в нас сорванные в саду лепестки распустившихся цветов и радостно прокричал:
— Пусть ваша Луна всегда будет полной, дети мои, — повторил слова волчьих шаманов, что те произносили на брачных ритуалах, а потом запрыгнул в кровать и захохотал, радуясь то ли своей проделке, то ли за своего Наставника и его Пару.
Я даже не рыкнул, улыбнувшись доброй выходке, и помог Яре снять с волос лепестки.
— Я надеюсь, ты не все кусты общипал, мелкий троглодит? И стучать я тебя не учил? Ты у меня дикий лесной бродяжка, а не стайный волк?
Степка насупился и молча принялся помогать собирать им же и брошенные лепестки.
— А какого они цвета? — вдруг спросила Яра, держа в пальцах один такой снятый с волос.
— Белые, конечно, — деловито ответил Степа. — За розовые кусты меня бы выдрали, а эти можно. Ай, не бей по голове. Дурачком стану!
— Уже, видимо, долупил до твоей дурости, — пробасил я. — Чтобы стучал, прежде чем войти. А теперь марш отсюда. И Джоя оставь.
Степка насупился, но в дверях посмотрел на меня и хулигански поиграл бровями. Я ему показал звериный оскал, и мальчонку сдуло в момент. Он будто чувствовал, когда нужно остановиться, не пересекая опасную черту, за которой его Наставник превратится в настоящего вервольфа.
Яра улыбалась, сжимая в одной руке лепесток, а другой поглаживая Джоя, который ластился к хозяйке.
— Кстати о Джое, — спросил я. — А почему он у тебя так плохо обучен? Спокойно свою хозяйку бросает, играется с тобой, как со зрячей?
— А он и не поводырь, — ответила Яра, почесывая за ухом ретривера. — Я его забрала к себе из приюта, когда еще видела. Он никого не подпускал, а меня подпустил. Родители против были, но он меня слушался, поэтому долго не противились. Не представляю, что с ним прежние владельцы делали, ведь такую породу семейные пары заводят, но люди очень безответственные. А когда зрение потеряла, так Джой стал единственной опорой.
Я снова сел совсем рядом, положил голову на плечо, слушая спокойный голос любимой. Безответственность — это очень мягкое определение для некоторых...
— Ярушка, а как случилось, что ты зрение потеряла? И что у тебя с образованием? В общем, чем я тебе помочь могу? — посыпал я вопросами, которые давно вертелись на языке. И вроде и не та атмосфера, про ритуал бы лучше рассказал, но я хотел знать о Ярославе все. Хотел помочь всем, чем смоу, а ритуал от нас не убежит в лес. Мне было важно, чтобы она поделилась со мной своими переживаниями. Сухие строчки доклада о ее жизни я так все выучил.
Ярослава переплела наши пальцы и прислонилась ко мне еще ближе.
— В той аварии и потеряла. Выжила только я, родители на месте скончались. Мы тогда ехали на мое выступление. Я же по классу фортепиано в консерватории обучалась, концерты давала, как подающая надежды пианистка. В Лондон должна была лететь в составе нашей музыкальной группы из студентов. И вот...
Она сильно сжала руку, закрывая лицо второй. Я не шевелился, позволяя побыть с собой в тишине. По себе знал, что никто, кроме себя самого, тебя не соберет. Да, склеит только любящий, а вот собирать себя нужно самому.
— Повреждение левой кисти было слишком сильным, теперь играть могу только для домашних вечеров. А про высшее образование даже и не думала больше. Никто со мной про это не говорил.
Я ласково провел носом по виску и поцеловал за ухом, улыбаясь реакции Ярославы.
— Теперь можешь обо всем говорить, а я постараюсь помочь. Хорошо?
— Хорошо, — выдохнула Яра и сама ткнулась губами в лицо Ониксима, нашла губы и поцеловала.
Я сразу же ответил, прижал, но вскоре отпустил с сожалением — не сейчас. После брачного ритуала я со спокойной душой увезу Ярославу в хижину и там дам прочувствовать своего Зверя и его любовь.
А сейчас пора завтракать в кругу своей семьи.
Ониксим чмокнул меня в щеку и сказал, что приготовит завтрак, а затем бесшумно исчез. Как самый настоящий хищник. А я так и осталась сидеть на постели. Впервые после аварии мне нестерпимо захотелось увидеть все то, что меня окружало. Все то, что дарило такое спокойствие.
Сейчас мне даже смешно было вспоминать, как я со страха чуть не описалась прямо там, на дорожке, вслушиваясь в этой низкий и грозный баритон. А теперь, как ни пыталась, не могла расслышать и толики опасности в голосе Ониксима.
Все так изменилось!
И Степка... Озорный, упрямый мальчишка, умный не по годам. Как же он меня опекал, по-своему подражая Ониксиму, забавно и мило, но оказывается мне ужасно не хватало заботы. Я словно коркой льда покрылась, заморозила себя в одном мгновении, с одними и теми же мыслями, боялась вздохнуть полной грудью, чтобы люди, окружающие меня, не смогли заметить, что их подопечная ожила.
В жизни бы не подумала, что моя тетя окажется такой змеей. Такой лживой двуличной тварью, способной на все ради денег.
Но теперь все поменяется. Теперь я снова живая и смогу сказать о своей радости. Или боли. Или тревогах, что мучили сердце. Теперь я не одна.
И будто подтверждая мысли в комнату вбежал Степа.
— Ну что сидишь как приклеенная. Пошли умываться, потом завтракать. Черный там уже третий блин сжег, — со смешком поведал Степа и сразу же крепко сжал в своей ладони мою руку. Отвел в ванную, а потом и на кухню вместе дошли.
Я на самом деле уже ориентировалась в пространстве и могла бы сама дойти до ванной на первом этаже и дальше в кухню, но мне я похоже пристрастилась к этой ласковой заботе, и мне совершенно не хотелось разрушать эти приятные каждодневные ритуалы.
После вкусного завтрака (и никто никаких блинов не сжег!) я пила медленными глотками чай с чабрецом и грела пальцы о теплый бок кружки. Хоть за окном было лето, но сегодня похоже намечался дождь, температура упала, и а мои суставы моментально среагировали на изменение погоды. Еще одно напоминание о том, что я хотела бы стереть из памяти.
— Вкусно? — вдруг услышала я тихий голос Ониксима. Судя по звукам, Степа уже ушел, а мы остались одни.
— Очень, — улыбнулась я. Раньше я и представить не могла, что буду ходить перед кем-то без очков, а сейчас о них совсем позабыла. — Где ты научился так готовить?
Ониксим как-то странно хмыкнул, а потом рассмеялся.
— Меня заставила изучить кулинарную книгу Мирослава. Она у нас тут одна из немногочисленных волчиц. Характер хуже, чем у голодного медведя. Я как-то по молодости, глупый был, сказал, что в стае главнее вервольфы — они ведь защитники. А волчицы должны уют дома создавать, еду готовить. Я раньше действительно в это верил. Ну вот Мирослава мне мозги и вправила. Мало того, что победила в поединке, так в качестве награды заставила всю кулинарную книгу выучить и месяц готовить завтраки-обеды-ужины. — Тут Ониксим снова расхохотался. — Полная Луна, как же я плакал, когда занимался луком, чтобы картошку пожарить. И потом в подушку подвывал от своей тупости, что не мог понять, когда эти чертовы макароны надо вытаскивать. В общем, излечился я быстро от собственных предубеждений.
— А к людям? — вдруг спросила я, вместо того, чтобы вместе посмеяться. С этой Мирославой я решила обязательно познакомиться. Боевая девушка. Волчица! Я еще с трудом принимала новую реальность, где оказывается бок-о-бок с нами жили иные создания.
Ониксим замолчал. Я почувствовала на себе его пристальный взгляд, и почти сразу теплые пальцы, что накрыли мои собственные.
— Не буду врать тебе, Ярушка, с людьми у меня все непросто. За прожитые годы как-то не сложилось ни дружбы, ни доверия. Есть только несколько деловых контактов, да в стае те, кто не подводил, но инстинкты перевешивают. Ничего не могу с собой поделать, как в прямом смысле носом чую вранье.
