На предельных скоростях (СИ) - Кокорева Мария "Муффта" (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗

— Слишком поздно сказала.

— Прости. Попробую по-другому.

А дальше, происходит нечто невероятное.

Руки Михаль скользят поверх моих, останавливаясь чуть ниже предплечий, пытаясь как можно точнее повторить позу, стать со мной единым целым.

Она больше не говорит когда необходимо повернуть в следующий раз. Конфетка будто становится продолжением меня самого. Направляет, ведет, группируясь и перестраиваясь, наклоняется влево или вправо, увлекая меня за собой. Действует как опытный гонщик, который отлично чувствует мотоцикл, да и дорогу к тому же. Мы безупречно вписываемся в следующий вираж, идеально заложив траекторию, причем «мы» тут не просто слово. Мы действительно делаем это вместе, все трое: Конфетка, я и мотоцикл, работая как одна команда. Миха не просто превратилась в штурмана — этого мало для того, кто не видит дороги — она стала моими глазами. Да что уж глазами — заменила все органы чувств, направляя и подсказывая.

Чувствую, как страх отступает. До конца не верю, что эта маленькая девчонка проявила сегодня столько силы и уверенности, не испугавшись даже гонок вслепую.

Направила меня, указав путь и траекторию движения, и я сейчас не только о гонке говорю.

Да уж, готов признать, что чертовски недооценивал свою Конфетку.

Помню, как она утверждала, что я понравился ей именно своим напором, умением идти вперед, несмотря ни на что. Но, видимо, это была не вся правда, ведь она не бросила меня и после, когда я, потеряв надежду, сдался. Именно она придала мне силы, напомнив, а позже и показав на собственном примере, как нужно бороться.

Не знаю, чем я заслужил такую женщину рядом, но больше не отпущу ее от себя ни за что. Естественно, если закончу эту чертову гонку!

— Раш, мы почти у финиша, — смеется Миха, будто прочитав мои мысли. Но я не спешу радоваться, готовясь выдохнуть только после того, как заглушу двигатель, ведь по опыту знаю, что последний отрезок трассы бывает порой самым опасным.

И, словно подтверждая мои мысли, Конфетка кричит:

— Осторожно уходи впра… — продолжить она не успевает, ведь я, мгновенно среагировав, начинаю закладывать вираж. На такой скорости поворот получается слишком крутой, мотоцикл уходит в занос, теряя сцепление с дорогой, и, не смотря на все мои усилия, заваливается вправо. То, чего я едва избежал в самом начале гонки, все же произошло.

Стягиваю шлем, едва только отхожу от жесткой посадки.

После стольких минут темноты даже тусклый свет фонарей кажется нестерпимо ярким, но я не обращаю на это никакого внимания, ища глазами Миху. Осматриваюсь, понимая, что нам чертовски повезло. Я не гнал на предельных, опасаясь за безопасность Конфетки, и поэтому даже неудачно заложенный в повороте вираж, пусть и завалил мотоцикл, но лишь теранул нас об асфальт.

Да, не самое приятное приземление, но и не авария, как таковая.

Обернувшись, вижу Михаль, она уже на ногах, рядом Лера и Макс, которые, судя по всему, и помогли ей подняться. Подбегаю, снимая с нее шлем, осматривая взволнованным взглядом, ища и, слава Богу, не находя серьезных повреждений.

— Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?! — не узнаю в этом сиплом крике свой голос, каждое слово дается с большим трудом, будто в горло засыпали битое стекло.

— Ничего не болит, — ошарашено бормочет Миха, но я не верю ей, продолжая осматривать и проверять, зная, что первое время после аварии адреналин в крови заглушает любую боль. Пара ссадин и ушибов да порванная куртка — вот, кажется, и все, чем она отделалась после своей первой аварии. Судя по боли в плече, весь основной удар я принял на себя, а Миху просто выкинуло с мотоцикла, протащив по асфальту силой инерции.

Вот это повезло, так повезло, даже представить боюсь, как все могло бы закончиться…

Зарекаюсь катать Конфетку на мотоцикле!

После сегодняшней ночи ей вообще будет запрещено даже близко подходить к ним!

Не хочу еще хоть раз пережить то, что произошло.

Ребята носятся теперь вокруг меня, засыпая вопросами, возгласами, но из общей какофонии звуков я улавливаю лишь «Вы буквально пролетели через финиш!» и выдыхаю, понимая что все-таки привел нас к победе.

— Что ж, поздравляю, — голос Людоеда перекрывает остальные, в одночасье заставляя всех замолчать. Поворачиваюсь, наслаждаюсь недовольным выражением лица этого лысого урода. Он-то уж думал, что закопал меня, предложив участие в слепых гонках. Ничего, мы тоже умеем удивлять, пусть теперь выполняет обещанное.

— Спасибо, — отвечаю без лишней скромности, не сдержав самодовольной улыбки, ведь сегодняшняя гонка была самой сложной в моей жизни и мне действительно есть чему радоваться.

— Как и обещал, возвращаю мастерскую. Ребята, проводите нашего победителя оформить документы, — улыбается Людоед, и двое крепких верзил, совсем не похожих на клерков, тут же хватают меня, заламывая руки за спину. Пытаюсь вырваться. Макс реагирует мгновенно, кидаясь на помощь, отталкивая одного из моих «сопровождающих», но Докер тут же оттаскивает его в сторону. Между ними завязывается потасовка, пока Кейт не разнимает этих двоих, что-то быстро объясняя и взволнованно размахивая руками.

— Так нужно, Макс, — успеваю расслышать одну-единственную фразу, которая, к слову, совсем не приносит ясности.

Меня тем временем заталкивают в машину, и уже там, вдали от посторонних глаз я получаю первый ощутимый удар под дых. Ну а дальше мысли путаются, ведь после пары мощных хуков в челюсть я практически выключаюсь.

Глава 32

Ожидание — худшее из всех зол.

Согласна, не самое философское из существующих утверждений, но сейчас оно актуально как никогда.

Ведь уже четвертый день я слоняюсь по дому, словно тень, нетерпеливо отсчитывая минуты. Кто бы знал, как ожидание может съедать изнутри, отравляя все вокруг.

Хожу, будто в тумане, уговаривая себя, что все хорошо, ведь главное, что Раш жив. Но, если честно, это не особо помогает.

Четвертый день, с тех пор как закончилась эта ужасная гонка вслепую, я не нахожу себе места, пребывая в вечном страхе.

— Привет, — шепчет Макс, просовывая голову в приоткрытую дверь комнаты. — Как он, без изменений?

Качаю головой, глядя на лежащего на постели Раша.

Вид у него, конечно, ужасный.

Даже смотреть больно — обилие кровоподтёков и синяков превратило его тело в одну большую рану. Я до сих пор не могу взять себя в руки — слезы наворачиваются каждый раз, стоит только взглянуть.

Кажется все, что я могу теперь делать, это плакать.

Ведь именно этим я и занимаюсь вот уже несколько дней подряд.

Главное, что он жив.

Жив!

Повторяю, как заведенная, пытаясь успокоить себя во время очередного приступа отчаянья. Нет никаких ножевых или огнестрельных ранений, а так же внутренних кровотечений — и это главное. Так, по крайне мере, мне говорит Макс, но, честно признаюсь, от этого не становится легче.

Да, Раша не пытались убить, но били сильно и профессионально, так, чтобы потом еще долго пришлось восстанавливаться. Это была не просто драка, это был способ проучить, показать, что случается с теми, кто идет против сильных мира сего.

Никогда не смогу понять такой жестокости.

Мне было бы намного легче, находись сейчас Раш в больнице, под присмотром врачей, но даже этого нам не позволили, запретив обращаться в клинику, опасаясь огласки. Поэтому я провожу целые сутки у его постели, следя за состоянием, готовясь в любу минуту вызывать службу спасения. Раз в день к нам приходит врач, знакомый Макса, который утверждает, что пациент идет на поправку, и это единственное, что меня успокаивает. Мы с Лерой поочередно исполняем роль медсестры, помогая накладывать повязки и обрабатывать раны.

Но самое ужасное во всей этой ситуации, что за прошедшие четыре дня Раш толком не приходил в себя. Стонал от боли, разговаривал в бреду, когда первое время его била лихорадка, но в сознание не возвращался, и это чертовски тревожит меня.