Метаморфозы вампиров-2 - Уилсон Колин Генри (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Хотя не это было главным. Теперь ясно, что подлинная цель этого упражнения — не в преображении окрестности, а в том, чтобы продемонстрировать каждому, что он способен преображать свой собственный внутренний пейзаж. В этом — существенное различие между седьмой и восьмой ступенью. Семикурсники понимают, что обладают силой творения и трансформации. Восьмикурсники же понимают, что именно создается и трансформируется.
Со всей очевидностью открылось, что без уяснения этого все живые существа обречены на прозябание в иллюзии. Они без исключения полагают, что значение лежит вне их, в окружающем мире, и чувствуют себя несправедливо обманутыми, стоит фокусу этого значения сдвинуться или измениться. Восприятие — дремлющий гигант, осознающий свою силу лишь от какого-нибудь внешнего стимулирующего импульса. Вот почему секс извечно приводил людей в состояние обостренного бодрствования: гигант пробуждался, предвкушая вслед за победой удовольствие. То же самое в отношении бессмертной музыки или величественных пейзажей: они тоже про— буждают гиганта, давая ему осознать свою собственную силу. Человек, внемлющий великой музыке, становится музыкой — гигант пробуждается и осознает, что может двигать горы.
Глядя в воцарившейся тишине на зияющий провал, Карлсен поймал себя на том, что больше не испытывает глухого страха; в сравнении с мощью ума он лишь дыра в земле.
Подошел и остановился рядом Крайски.
— Ну?
— Что «ну»? — оторопело уставился Карлсен.
Вопрос словно донесся из какого-то иного мира — тускловатого, приниженного. Такой отчужденности от Крайски он не испытывал еще никогда.
— Скоро в обратный путь, — терпеливо сказал тот. — Ты уже определился?
— Насчет чего?
— Ты знаешь, — Крайски начал выказывать нетерпение.
— Да, это так. Тебе надо прийти к решению, — раздался сзади голос Клубина.
Обернувшись, Карлсен увидел перед собой уже не Люко, а гребиса, до этой поры действительно маскировавшегося под Люко. Хотя в напускной оболочке крылась сила, огромная, как предвечерняя тень, масштаб которой восьмикурсник мог лишь начать постигать.
Перед этой силой, намертво приковывающей к себе взгляд (удивительно еще, что он с таким спокойствием его выдерживал) уклоняться от ответа было невозможно. И Карлсен наконец сказал:
— Я не знаю. Не знаю, как я поступлю… (господи, какие слабые, нерешительные слова, хуже бегающих глаз).
Крайски веско покачал головой.
— Ты что, ничего не усвоил?
Карлсен поспешно кивнул, не только понимая, но отчасти и разделяя его раздражение.
— Почему. Усвоил, как снаму стали толанами, а толаны — уббо-саттла, как из уббо-саттла вышли гребиры. Узнал и о достижениях гребиров, про то, насколько они превзошли людей — не меньше, чем современный человек своего пещерного предка. Но я также научился делать свои собственные моральные выводы, в которых ни перед кем оправдываться не обязан.
— И что это за моральные выводы? — терпеливо спросил Клубин.
«А ну-ка давай, скажи ему», — подала вдруг голос Фарра Крайски.
Ба-а, вот уж кого не ждали. Последнее время она так помалкивала, что о ее присутствии уже и забылось. А ведь надо еще извиниться перед супругом.
— Я восхищаюсь гребирами, — сказал Карлсен вслух, — но не могу принимать груодов. Мне они кажутся немногим лучше преступников (по лицу у Крайски пробежала тень). Я извиняюсь, но мне так кажется. Я обещал по возвращении не выдавать их. Но я не могу обещать им попустительствовать. Разве что делать это я буду изнутри, как дифиллид.
Крайски мелькнул взглядом из-под приспущенных бровей, вслед за чем посмотрел на гребиса.
— Сожалею, но это единственно, что я могу, — произнес Клубин с улыбкой сочувствия. — Это и есть его решение.
Крайски, глубоко вздохнув, пожал плечами.
— Что ж, благодарю, — он перевел взгляд на Карлсена. — Пора в путь.
— Очень хорошо, — Карлсен оглянулся на остальных (все молча слушали) и ощутил острую тоску от предстоящего расставания. После близкого знакомства с толанами привыкать заново к людям будет непросто.
— Прежде чем наш гость отбудет, — подал голос Креб, — пусть бы он нам оставил что-нибудь памятное о своем пребывании.
— У нас есть время? — Карлсен посмотрел на Крайски.
Тот лишь пожал плечами.
— Делай свой выбор, — предложил Креб, рукой округло обводя пейзаж.
Карлсен долго стоял, не отводя глаз от Буруджи-Роты: хотелось запечатлеть этот образ в памяти. Вместе с тем невозможно было заметить хоть что-то, требующее изменения. Сама идея о перемене пейзажа казалась чем-то пошлым, кощунственным.
Креб, учтиво подождав, обратился к Крайски.
— Может, ты что-нибудь выберешь? Крайски поспешно мотнул головой:
— Не знаю, с чего начать.
— Тебе и не надо. Мы все сделаем; — он снова повернулся к Карлсену. — Прошу тебя, приступай. Когда Карлсен, склонив голову, начал входить во врубад, Креб жестом позвал Крайски:
— Ты тоже.
Тот с тоскливым видом, но, явно не смея возразить, присоединился.
Понятно, почему начать врубад пригласили именно его. Верховодить такой группой значило, что его считают за ровню — честь, удостоиться которой не дано никому из людей.
Ясно и то, отчего гребис заставил примкнуть Крайски: это было разом и заявление преданности груодам, и попытка смягчить предубеждение Карлсена. С расстыковкой и слиянием личности рассеялись и предубеждения. В этом состоянии полной безопасности и единства, сплоченными личностью гребиса, значение придавалось единственно тому, что он дифиллид и будущее свое должен просматривать в соответствующем свете. Крайски, как и гребиры — его брат, достойный понимания, а не осуждения. Людям, для того чтобы разрешить эту проблему, надлежит одно: стать дифиллидами, и тогда пробле— ма разрешится сама собой.
Без всякой прелюдии они уже находились в состоянии билокации. Физически полностью сохранялось сознание того, что они стоят на вершине Броога, ментально они будто на глайдере скользили над Буруджи-Ротой. Впервые удавалось ухватить невероятную разнохарактерность этих гор. Словно тысяча мастеров искусства и горного дела сплотились для создания грандиозного шедевра, где каждая гора обладает неповторимой индивидуальностью. Некоторые имели немую грозность Эвереста, иные — дремливое величие Монблана или Айгера, иные — чистоту и простоту Фудзи— Ямы. Встречались и такие, что сочетали в себе все сразу.
Гребис слегка ослабил давление врубада (в полном единстве переговариваться не получалось): «Выбирай».
«Это невозможно, — ответил Карлсен, мучаясь от невозможности выполнить то, чего от него требуют. — Здесь все, все совершенно по-своему».
В последовавшей тишине он прощупывал пейзаж, изыскивая хоть что— нибудь, требующее ретуши. Проще было бы ткнуть наобум, однако эта мысль вызывала чуть ли не отвращение. Визит на Дреду в таком случае закончился бы на недостойной, фальшивой ноте. Чувствуется, даже Крайски соглашался с ним в этом.
Вмешался Креб:
«Ты хотя бы можешь нам показать свой образ безупречной горы?»
И снова вопрос показался нелепым. Каждая из этих гор была по-своему безупречна. Наконец Карлсен указал на вершину, напоминающую замок великана, с террасами и выступами-башенками.
«Что-то вроде этого».
«Покажи нам».
Карлсен закрыл глаза и создал образ горы с террасами и шпилями в духе ранней готики, изломанные вместе с тем под стать природным объектам.
«Хорошо, — сказал гребис, — мы тебе ее сделаем». С содроганием силы, ввергающей в мучительный экстаз, гребис возобновил врубад, и Карлсен снова слился с остальными.
Вблизи выяснилось, что эта гора в форме замка великана — ранний эксперимент в духе Гор Аннигиляции. Она возвышалась посреди серо-зеленой равнины, а у подножия синело почти круглое озеро, явно предусмотренное под зеркало, отражающее сказочную гротескность. С вершины Броога гора смотрелась до вычурности симметрично, однако вблизи открывалось, что это не так. «Террасы» на поверку оказались естественными пластами породы — из горизонтальных ветер постепенно превратил их чуть ли не в диагональные. Оказывается, сходство с замком тоже было обманчиво: вид сбоку открывал, что гора тянется в длину на милю с лишним, а змеящаяся по южной оконеч— ности линия разлома указывала на то, что породившие гору содрогания чуть не раскололи ее надвое. Разлом этот расширялся на полпути к самому высокому шпилю.
