Рай тебя не спасёт (СИ) - Жнец Анна (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Будь происходящее сюжетом диснеевского мультфильма, в этот момент челюсть главного героя от изумления отвисла бы до самого пола.
— Они случайно утопили экскаватор за 450 тысяч долларов в болоте! — не отрываясь от экрана смартфона, внезапно изрёк отец. — Вы можете себе это представить? Бардак!
За стеной в детской раздался грохот выбрасываемых из комода вещей.
— Я ношу 46 размер, — прошептала Ева, не зная то ли расхохотаться, то ли последовать примеру сестры и, негодуя, начать швыряться посудой.
— И это много для твоего роста, — Марта нетерпеливо вздохнула.
Грохот за стеной нарастал. В ход пошла тяжёлая артиллерия: одна из музыкальных игрушек врезалась в пол, словно рухнувший с небес «Боинг», и теперь потрясённое молчание за столом заполнял визг сирены.
— Кира, выключи свою тарахтелку! — заорал отец. — Кто-нибудь пойдите и заставьте эту адову ревущую машину заткнуться!
Марта успокаивающе погладила мужа по плечу и снова перевела взгляд на дочь:
— И волосы…
— Что — волосы? — Еву начал разбирать истерический смех.
Кира всё-таки выключила «адову ревущую машину», и на один благословенный миг стало тихо, но продлилось это недолго. Кира принялась носиться из комнаты в комнату, сжимая в руках игрушечного хомяка, механическим эхом повторявшего всё, что ему говорили. В данный момент он вторил самозабвенному оглушительному воплю своей хозяйки, которая, судя по всему, получала от этого хорового крика ни с чем не сравнимое удовольствие.
Марта поморщилась.
— Твои волосы тусклые и секутся, — сказала она так, словно это было величайшее преступление. — И цвет… Сейчас, конечно, говорят, будто русый в моде: натуральность, естественность, всё такое, — но кому вообще идёт эта мышиная серость?
— Мне, например?
— С твоим цветотипом? Не смеши. Послушай, — мать окинула Еву снисходительным взглядом, — я тоже когда-то была бледной молью. Ты не представляешь, какие чудеса способны сотворить с внешностью тушь и румяна. Давай, я покажу, как пользоваться косметикой?
— Нет, спасибо.
— Хотя бы помадой?
Отчаянная надежда в глазах матери заставила взглянуть на её настойчивость под другим углом, понять: Марта просто пытается наладить отношения, пусть и в свойственной ей бесцеремонной манере. Вероятно, считает: ничто так не сближает мать с дочерью, как совместное увлечение всякими девчачьими штучками. Неужели Марта полагает, будто, поделившись бесценным опытом, превратит их с Евой в подружек, которые примутся шушукаться и секретничать? На какой-то миг Еве стало её жалко, но не настолько, чтобы подыграть. Сухо улыбнувшись, она покачала головой:
— Нет.
— Но похудеть тебе надо. И, прошу, смени свои ужасные кеды на нормальную обувь. В том магазинчике за углом я видела просто шикарные туфли на каблуках. По бешеной скидке!
Марта поправила домашнее платье, привлекая внимание к собственной идеальной фигуре, которую трепетно поддерживала диетой и йогой. С каменным выражением она поставила перед дочерью миску салата. Ева поднялась из-за стола, открыла холодильник и, чмокнув мать в щёку, унесла в комнату тарелку блинов.
Ева мучительно уговаривала себя вернуться к учёбе, когда дверь снова открылась, и на пороге возникло пятилетнее чудовище с хомяком и книжкой в руках.
— Сказку пелед сном, — потребовало оно, потрясая перед лицом сестры потрёпанной обложкой. Всё, что сказала девочка, хомяк повторил слово в слово, дребезжа и кивая плюшевой головой. — Почитай! Почитай!
— Одну, и ты от меня отстанешь.
Отмахнувшись от острого картонного края, нацеленного ей в глаз, Ева усадила сестру на диван. Обняла за плечи, устроив раскрытую книгу у себя на коленях. Сколько бы она не ворчала, общение с Кирой доставляло ей удовольствие. Она всегда чувствовала себя ближе к сестре, нежели к родителям. Так привязываются к кому-то столь же одинокому и заброшенному, но более беззащитному. Обе дочери до поры до времени ощущали себя ненужными, нелюбимыми. Возможно, поэтому Ева долгие годы стеснялась выражать свои чувства, не умела быть нежной. Благодарный поцелуй в щёку, ободряющее прикосновение казались чем-то запретным, противоестественным. Ласковая от природы Кира растопила этот лёд, приучила сестру к объятиям. Непосредственная, как все дети, она тянулась к Еве так трогательно, доверчиво, что нельзя было не проникнуться ответной любовью.
«Наверное, мне будет этого не хватать, когда она вырастет», — подумала девушка и поцеловала тёплую, прильнувшую к ней малышку в лоб.
В центре раскрытой книги сидел хомяк, слава телепузикам, выключенный. Кира притихла и слушала сказку, затаив дыхание. Собственный размеренный тон, незатейливые рифмы, сотни раз повторённые, выученные наизусть, усыпляли. Ева поймала себя на мысли, что, читая сестре, испытывает умиротворение, необычайное спокойствие, словно погружается в медитацию.
— Я люблю тебя, — прошептала она светловолосой макушке.
— А я — вас. — Марта вошла так тихо, что никто не заметил её приближения. Глядя с неописуемой нежностью, она опустилась на диван рядом с Евой и обняла обеих дочерей. Этим вечером в её улыбке, движениях не было привычной нервозности — только искренность и тепло, и впервые за много лет Ева не захотела отшатнуться от матери, как чужая. Накрыла лежащую на коленях руку своей, склонила голову на родное плечо и разрешила себе поверить в то, что всё может наладиться.
Глава 6.2
Ева проснулась посреди ночи от громких криков. Из коридора в комнату падал свет. Рядом на диване сидела взъерошенная Кира и смотрела на горящий прямоугольник стекла в двери глазами, полными ужаса. Малышка натянула одеяло на голову, словно прячась от невидимых монстров, дрожала и тихо хныкала. Одной рукой она прижимала к себе любимого хомяка, другой — до боли стискивала плечо Евы. Перепуганная до смерти девушка искренне поблагодарила бога за то, что какое-то время назад сестра проснулась от кошмара и прибежала к ней, а не осталась в детской, откуда сейчас доносился пугающий грохот. Кто-то со злостью топтал игрушки и опрокидывал мебель.
— Ты нам должен, — незнакомых голосов было несколько, сиплых и низких, как у заядлых курильщиков.
— Ты опять играл? — мать плакала. — Ты же обещал больше никогда…
— Я не понимаю. Я ведь не…
— Заткнись! — Раздались глухой удар и стон, утонувший в женских рыданиях.
Кира спрятала лицо в ладонях и, дрожа, прижалась к сестре. От ворвавшихся в дом чужаков их отделяли маленький коридор и закрытая дверь спальни. Ругань бандитов и судорожные всхлипы матери заглушил новый шум: судя по звукам, незнакомцы вырывали из комода шуфлядки, вытряхивали содержимое на ковёр, после чего швыряли пустые ящики в груду выброшенных вещей.
— Где деньги?
Под чужими подошвами хрустел, ломаясь, детский конструктор, разбросанный Кирой по всему полу. Кто-то из грабителей наступил на одного из её пупсов, и к безумной какофонии добавился тонкий кукольный голосок, повторяющий: «Мама, мама».
— Быстро, — прошипела Ева, выпутывая Киру из одеяла. Руки тряслись. Девушка торопливо подняла диванное сидение, чтобы спрятать малышку в бельевой нише. Ей казалось, что они непозволительно медлят, слишком шумят, что каждый шорох способен привлечь внимание бандитов.
— Лежи тихо.
Девочка свернулась в комочек на дне квадратного углубления. Захлёбываясь слезами, она кивнула, к счастью, от шока не в силах издать ни звука. Ева опустила сидение так, чтобы между ним и диванной спинкой остался зазор для воздуха, расправила простынь и кинула сверху смятое одеяло. В тот момент, когда она разогнулась и решила подумать о себе, раздался леденящий душу звук выстрела. А затем ещё один, эхом пронёсшийся по квартире. Ева подскочила на месте, зажав ладонью рот:
«О боже-боже-боже! Нет-нет-нет-нет-нет!»
Давясь рыданиями, она мучительно вслушивалась в наступившую тишину. Молилась, чтобы раздался голос матери или отца, женский плач, болезненный стон — хоть что-нибудь, подтвердившее бы: родители живы. Но вместо этого её настиг грохот приближающихся шагов. Один из убийц шёл по коридору.
