Третий - не лишний! Книга 2 (СИ) - Славачевская Юлия (электронные книги без регистрации .txt) 📗
- Козел! - яростно выдохнула я, ощутив, как этот извращенец ласково оглаживает покалеченное нм тело. И заработала по губам.
- Я могу - быть с тобой помягче, красавица, - нагнулся ко мне дож. - Только сделай то, что я приказываю!
Снисходительный какой! Чем рожать тебе таких же ублюдков, да лучше я сдохну!
- Отвали, - растянула я разбитые губы в усмешке. Не повезло мудаку. Нельзя отдать то, чего не имеешь.
- Покажи! - нахмурился он, кивая палачу. Тот поклонился и притащил жаровню. - Или будет еще больнее!
- Ничего, - сжалась я от ужаса. - Хоть какое-то разнообразие!
- Последний раз приказываю, - встал он надо мной с раскаленным прутом в руке. - Покажи свою силу, и все закончится.
- Все закончится так или иначе, - зажмурилась я.
Меня все-таки припечатали в бок раскаленным прутом, я завизжала - и от ужаса, и от обжигающей дикой боли:
- А-А-А-А-А!
Яркий кроваво-черный миг боли сменился потерей сознания.
И снова ледяная вода. И железо. Вода. Железо. Камень, ножницы, бумага.
Я выиграла.
- Ты такая же, как все остальные, - разочарованно отшатнулся от меня безумец.
- На этом месте, - с трудом прошептала я. - Должен раздаться зловещий смех злодея.
- Я не злодей, - дружелюбно заверил меня дож. - Я патриот своей страны и своего народа. Нам не нужны боги, чтобы делать детей.
- Ты не злодей, - с трудом открыла я глаза. - Поэтому ты не умеешь смеяться. Ты безумец и садист. И для того, чтобы делать детей, нужно быть не богом, а мужчиной. Настоящим. Как твой сын...
- Сука! - отшатнулся от меня дож.
- И горжусь этим! - заверила его я, балансируя на грани между явью и навью.
- В одиночку ее! - приказал садист. Прошипел разъяренной гадюкой: - В кандалы! Завтра на рассвете казнь! На костер!
- Благодетель! - прошептала я. - Что сгорит, то не сгниет!
В камеру ввалилась стража и застыла.
- Дож, - позвала я. - Иди, скажу чего-то.
Мужчина ухмыльнулся и подошел.
Я с удовольствием плюнула в такую довольную физиономию кровью и прохрипела:
- Мне лишь завтра в ад, а ты там уже давно живешь!
- Унести эту падаль! - заорал дож, выходя из себя и брезгливо стирая кровавый сгусток с руки.
Палач и подмастерье засуетились, отстегивая оковы. Стражник низко поклонился господину - и осторожно поднял меня на руки, вынося за дверь. Последнее, что увидела - это перекошенная от злости физиономия свекра.
«День прожит не зря!» - удовлетворенно подумалось мне, прежде чем провалиться в черную, бескрайнюю, но такую гостеприимную пустоту.
- Осторожно! - зашипели надо мной. На ожоги и раны наносилась заживляющая мазь легкими движениями.
- Больно, - простонала я.
- Потерпи, девочка, - пробормотал стражник. - Еще чуть-чуть осталось. У кого-то есть рубаха?
- Спасибо, - еле шевельнула губами.
- Да не эта, - возмутился громила, отталкивая предложенное. - Мягкая, нательная!
Наверно, мне нужно было покрыться позором и сгореть от стыда, разлеживаясь голой перед когортой мужиков. Но я была покрыта кровоподтеками и сгорала от ожогов. Так что особо не заморачивалась своим внешним видом, вряд ли он мог порадовать чей-то взыскательный взор.
Кто-то из парней все же стянул с себя нательную рубашку, и мое измученное тело завернули в мягкую, теплую ткань.
- Прости, - повинился громила. - Но мы подчиняемся приказам.
- Делайте, что должно, - отпустила я нм оптом все прошлые и будущие грехи. Мне сейчас все можно и дозволено. Я готовилась к встрече с Богом.
Меня осторожно опустили на набитый свежим сеном матрас около стены и защелкнули на руках и ногах тяжелые оковы, аккуратно подоткнув под спину - какую-то тряпку, чтобы защитить от холода камня.
- Ты полежи, - тихо сказал мне стражник. - Я позднее приду. Поесть и попить тебе принесу.
- Спасибо, не надо, - сомкнула я веки, возвращаясь к гостеприимной черноте.
***
Ночью в камеру к двум тяжело избитым, но живым Филлипэ и Эмилио неслышными шагами вошел из потайной двери дож. Посторонился, пропуская слуг, и скомандовал:
- Сына сковать антимагическими наручниками, отмыть, побрить, пролечить и отвести в мой кабинет. Да не забудьте его переодеть... - презрительный прищур. - Сын дожа, одетый в храмовую штору - редкое позорище! - Заглянул в мутные от боли кобальтово-синие глаза и усмехнулся недобро: - Будем беседовать, сынок!
Ровно через час, приведенный в порядок Филлипэ предстал перед суровым отцом.
- А теперь объясни мне, с какой стати ты бегаешь от меня, как заяц, по всей стране?! - напал дож.
- Я же не спрашиваю, папа, зачем ты меня на пару с Эмилио почти год пытаешься убить? - контратаковал наследник.
Дож попытался отрицать, но его сын только покачал головой:
- Я сразу узнал Маурицио и Бонди... и последнего убитого мной из банды браво. Им был твой любимый Рико! Не многовато ли совпадений?
- Ты влез в дело государственной важности, вас нельзя было отпускать! - в запале крикнул правитель и осекся.
Наступила долгая неловкая пауза. Отец сидел на широком кожаном кресле, недовольно поджав губы, и что-то внимательно рассматривал на шкатулке перед собой. Филлипэ сидел напротив, закрыв лицо сильными чуткими пальцами, и заново переживал случившееся за последний год.
- Когда вы с Мило влезли в тот храм и впервые уничтожили магические кристаллы - я не знал, что там был ты, - словно оправдываясь, начал дож. - Просто велел найти и зачистить злоумышленников. Мне жрецы сообщали, что воришки прокляты, что теперь в наказание они не смогут разделяться и по этому признаку их легко будет найти...
Фил сцепил пальцы домиком и положил на них подбородок. Локти его уперлись в стол. Выражение глаз приняло насмешливое выражение.
Рев отца становился все громче:
- Но я и в страшном сне не мог себе представить, что это относится к моему сыну!
Филлипэ поднял голову и уставился на него немигающим взглядом:
- Папа, я не спрашиваю, когда ты понял, кто был один из воров, уничтоживших храмовый кристалл, потому что знаю - ты не меняешь своих решений!
Дож открыл рот, чтобы возразить, и опять закрыл его, неудобно ерзая седалищем по креслу.
Фил продолжал:
- Мне и сейчас это совсем неинтересно.
- А что тебе интересно? - вкрадчиво спросил дож с таким лицом, словно он собрался вонзить себе нож в сердце.
- Я хочу знать, - твердым и ясным голосом спросил наследник. - Кто и когда придумал расставить в храмах кристаллы, которые не дают мужчинам оплодотворять, а женщинам нормально рожать детей?!
Дож побелел:
- Откуда... как ты узнал?
Филлипэ в раздумье постучал пальцами по столешнице и презрительно осклабился:
- Папа, ты забыл - я умею читать! И не только на основных наречиях! В храм мы тогда забрались не столько взять кристалл по просьбе покойного Рыжего, сколько забраться в храмовую библиотеку. И я нашел там... - Он помолчал. - Очень интересные свитки доначального периода. Подобные свитки с сакральными текстами я разыскал и в Храме Света, и в Обители тьмы, и даже внутри ордена.
Дож сидел с каменным лицом, словно приговоренный.
Сын многозначительно продолжил:
- Картина по кусочку складывалась. Недоставало только храма Хаоса.
Венценосный отец скривился, будто съел что-то кислое.
- А уж твое любимое изречение, взятое, как я убедился, из запрещенных свитков, и вовсе расставило все по своим местам! И вот мне интересно, когда и кто начал этот кошмар?!
Дож порывисто вскочил, схватил золотой кубок с вином, одним махом его ополовинил и так же резко упал в кресло. Опять вскочил:
- Ты не в том положении, чтобы чем-то интересоваться, щенок! - Без перехода: - Начал твой прадед, Анастазио Азалемара. Именно, он придумал, как свести воедино силы Света и Тьмы и блокировать силу вездесущего Хаоса. Но эта информация не для всех ушей!
Его сын криво усмехнулся:
- А что мне терять? В живых ты меня по-любому не оставишь, верно?
