Три дня до любви (СИ) - БрусниГина Ольга (бесплатные версии книг TXT) 📗
Ника конкретно переклинило, размылись все барьеры, даже те, которые хоть капельку значили для него. Усевшись сверху, подбирая под себя руки Госпожи, уступающей ему в силе, он со всей силы сжал ее горло.
Теряя сознание, последнее, что отразилось в безжизненных глазах Алевтины — горящее ненавистью, перекошенное лицо, покорного когда-то раба.
Когда Ник пришел в себя, он ужаснулся содеянному. Перед ним, распластавшись во всю длину шикарного ложа, возлегала женщина его мечты. Обнимая бесчувственное тело, он завыл в голос. Мир вокруг окрасился в серый цвет, потерялись запахи, звуки.
Наскоро расстегнув верхние пуговицы шелковой блузы Алевтины, Ник припал ухом к левой половине, где располагалось сердце. Откуда-то из самой глубины он услышал едва заметное: «Тук, тук…»
— Жива! — вслух прокричал он, намереваясь произвести реанимацию.
Непрямой массаж сердца и искусственное дыхание — этим непременным навыкам первой помощи пострадавшим обучала когда-то медсестра Клара. Кто бы мог подумать, что пригодится! «Одно вдувание воздуха в легкие через рот пострадавшего чередуется с пятнадцатью резкими нажатиями на грудную клетку» — вспомнил Ник.
Немного закинув голову Алевтины, он выдвинул вперед ее нижнюю челюсть. Набрав побольше воздуха в легкие, он вдохнул его в приоткрытый рот, после чего, положив одну ладонь на другую, с силой надавил на грудную клетку. «Один, два, три…» — вел он отсчет нажатиям. Еще вдох, еще серия непрямого массажа.
Лицо Алевтины, заметно побледнело, скулы сделались угловато — графичными, подчеркиваясь посиневшими губами. На шее проявились следы от вдавления — синяки от пальцев.
Ник продолжая восстанавливать ее к жизни, не подозревал, что серьезные внутренние повреждения: перелом гортани, подъязычной кости, множественные кровоизлияния в трахею, делали его старания напрасными.
Улавливая последний вздох любимой Госпожи, Ник остановился. Внезапное беспамятство мощной волной накрыло его и превратило в робота.
Еще раз, окинув взором, прекрасное и так и не доставшееся ему тело, он подошел к письменному столу, открыл верхний ящик. Там, под папкой с бумагами хранился пистолет. Однажды, он мельком видел, как Алевтина прячет его туда. Достал, взвесил в руке, следуя привычке, выработанной до автоматизма. Оружие — вторая страсть в его жизни. Та радость, которую испытывал от власти, им дающим, несравнимое ни с чем удовольствие, право казнить или миловать. Всегда возносясь до небес после меткого выстрела, Нику хотелось повторения.
Холодная сталь приятно щекотала кожу ладоней. Резким движением, Ник поднял руку к голове, направляя ее дулом пистолета в висок.
Здание казармы вздрогнуло, отозвалось звоном стекол в окнах, отражая от стен громкий звук выстрела.
В луже собственной крови, стремительно вытекающей из раны, закончил свою жизнь еще один боец команды за номером шесть.
Глава 39
— Карин, идем с нами!
— Тин, ты же знаешь, что я должна вернуться к Кириллу. Ну, или хотя бы попробовать…
Тут, вмешался, наблюдающий за их диалогом Михаил:
— Подожди, пока кипеж уляжется, потом вернешься обратно к своему гению. Сейчас бродить по городу — самоубийство. С годик проживем в деревне, куда вряд ли пожалуют незваные гости. Только представь: кругом ни души, свежий воздух без примесей. Хочешь по лесу гуляй, хочешь — в речке купайся. Огородик разобьем: морковка, капустка. Молоко козье с утра вместо завтрака. Сядем вечерочком у костерка, чайку со смородинкой заварим. М-м-м-! Сказка!
Михаил мечтательно закатил глаза.
— Я остаюсь, — кусая губы, решительно ответила Карина. Все же в упертости ей равных нет.
Тинка кинулась к ней с обнимашками.
— Ты хоть, понимаешь, что мы больше никогда не увидимся? Михаил предупредил, что до поры никаких сотовых. Это все равно, что носить маячок в кармане.
— Я отыщу вас, — пообещала Карина, — не смей никому уступать место крестной для твоей малышки.
— Пора, — подхватывая на руку внушительную сумку, торопил Михаил.
— Подожди, ты не заметил, когда Динка пропала? — на всякий случай поинтересовалась Карина.
— Сбежала сразу же, как увидела Ника и Алевтину без признаков жизни.
— Что ж, значит, я остаюсь совсем одна.
— Одна.
— А охрана? Я так и не поняла, куда все подевались. Где же те солдатики, которых Алевтина в случае чего эксплуатировала в качестве подручных?
— Так, это вахтовики. Они в стройбате поблизости служили по контракту, а заодно и всю территорию охраняли. Теперь они на новый объект переехали. По слухам за двести километров южнее отсюда.
— То есть, они даже не в курсе кого охраняли?
— Почему же? Для них своя легенда. Что-то вроде лагеря для трудных подростков, состоящих на учете в полиции. Алевтина — воспитатель, я физрук. Все, как и положено: учителя приходили, физподготовка, соревнования.
— А Клара?
— Скажем так: она здесь человек не постоянный.
— Сплошные загадки, чем дальше, тем интереснее.
— Ее из Центра присылали по особой надобности. Для контроля и порядка. Она исчезала и появлялась, когда ей заблагорассудится.
— Сколько у меня времени?
— До пятницы всего день, — напомнил Михаил, — а дальше, беги, как можно дальше. Перекрась волосы, смени внешность. Вот, на всякий случай.
Он протянул Карине новый паспорт.
— Кириллова Арина Викторовна.
— Издеваешься?
— Игра слов, чтобы развлечь тебя. Да, и так запомнить новое имя будет гораздо проще, привыкай! Прощайтесь, — кивком головы скомандовал он подружкам.
Проводив глазами машину, увозящую единственных друзей, Карина вернулась обратно в казарму.
Поражаясь абсолютной тишине, она зевнула. Сказывалась бессонная ночь. Вдвоем с Михаилом пришлось заворачивать тела в черные полиэтиленовые мешки, обвязывать веревками, в то время пока Тинка лезла с советами.
— Ты чума! — заорал он на Карину, — вся измазалась!
И то верно! Пальцы, густо выпачканные кровью, оставили отпечатки на ее светлом костюме.
— И на лице тоже, — указал он.
Некогда было озираться и соблюдать аккуратность. Виной длинная челка, все время выбивающаяся из прически.
— Умойся, переоденься. Поедешь, со мной, — приказал Михаил Карине.
Та согласно кивнула.
— А я? — не унималась беременная подружка.
— А ты остаешься здесь, приберешься. В медчасти найди перекись водорода, чем больше, тем лучше.
— Зачем?
— Смочи тряпку, и ототри все пятна крови. Потом возьми спирт и обработай все поверхности: дверные ручки, подлокотники кресел, ну и все, за что можно споткнуться.
— Отпечатки пальцев, — догадалась Тинка.
— Умница моя! На лету схватываешь!
— А с этим что делать?
Тинка двумя пальчиками брезгливо взяла пистолет.
— Выбросим в речку по дороге. Он свое уже отстрелял!
Завернув пистолет в шелковый шарф хозяйки, Михаил засунул его за пазуху. После подогнал фургон под самое крыльцо, куда надрываясь, что есть силы, закатили длинные свертки, бывшие когда-то Алевтиной и Ником.
— Надеюсь, на пути не встретится ни одна собака, — вместо напутствия пожелала Тинка.
— Ночью все собаки спят, — поддержал ее Михаил, прыгая за руль.
Отъехав от базы на приличное расстояние, они свернули на грунтовую дорогу и «поскакали» по незнакомой местности, пока не оказались в глухом безлюдном месте. Вдали виднелись полуразрушенные избенки заброшенной деревушки, заросшей ивняком и высокой травой.
- Что ты задумал? — со страхом в глазах произнесла Карина.
— Так, костерок соорудить. А ты что против?
— Не хотела бы я, чтобы меня хоронили подобным образом.
Отвернув крышку канистры с бензином, Михаил плеснул в самую гущу пламени.
— Обидно, конечно, что без почестей и красивых слов, но поверь, по этим двоим никто не станет слезы лить.
