Идеальный брак по версии Волкова (СИ) - Рымарь Диана (бесплатные полные книги .txt) 📗
Громов кивнул.
— Понимаю и поддерживаю, мне тоже не нужна огласка…
Оба брата Габарашвили тут же закивали, изобразили полнейшее понимание.
— Тогда давайте к делу, — продолжил Демьян, — какую из дочерей вы мне предлагаете и что попросите взамен?
Авзураг взял со стола клочок бумаги, быстро написал на нем цифру с таким множеством нулей, что любому банкиру поплохело бы. Передал записку Демьяну.
«Мда… Волков со своими тремя миллионами еще легко отделался…» — усмехнулся он про себя. Сумма в четыре раза превышала ту, что пришлось заплатить Игнату. Хотя, наверное, можно было и поторговаться.
Демьян долго и по-картинному серьезно рассматривал клочок бумаги, то и дело перевил взгляд на братьев Габарашвили. Те аж дыхание затаили, ожидая ответа.
Убедившись, что изображение на листке несколько раз попало в камеру, Громов вернул его Авзурагу. Тот достал зажигалку, поджег край записки и положил догорать на блюдце. В комнате резко запахло жженой бумагой.
— За такую сумму, — могильным тоном начал Демьян, — вы должны мне привести ангела в женском обличии!
Авзураг снова улыбнулся от уха до уха и кивнул.
— Есть!
Демьяну показали фото девушки. И правда ангелок: вьющиеся белые волосы обрамляют кукольное личико. Губки сочно-красные, глаза — васильки.
«Э нет, так просто ты не отделаешься!»
— Что мне твое фото! — резко перешел на ты Демьян. Вмиг стянул с лица маску вежливости. — Если собираешься стрясти с меня такую сумму, ты мне девку вживую покажи! Со всех сторон передо мной покрути, пощупать дай! А то может, ты меня тут развести пытаешься! Я тебе сейчас денег переведу, а ты мне через год швабру криворукую! Гарантии какие?!
Братья Габарашвили тут же встали в оборону.
— Заплатишь заранее, получишь расписку! — заверил его Улдан.
Громов мысленно захлопал в ладоши: «Расписка — это хорошо, это уже вещественное доказательство. Только один косячок, нет у меня в запасе никаких миллионов!»
Точнее миллионы были, но далеко не так много, как требовалось, и пойти они должны были никак не в карман Габарашвили. Демьян их для своих дочерей приберег.
«У Волкова тоже вряд ли столько найдется… Придется обойтись без расписки», — подметил он про себя.
— А если девка мне не понравится, что тогда? — продолжил давить на Габарашвили Демьян.
— Выбрать дадим! — развел руками Авзураг.
— Вот и пошли выбирать, — уже более мирно ответил Громов.
Его попросили обождать в ресторане с полчаса. Улдан пришел за ним лично и повел по лабиринту коридоров, пока они не оказались перед дверью в большую прямоугольную комнату.
Помещение больше всего смахивало на казарму или какой-то дешевый хостел. По стенке вряд стояли кровати, возле них простые деревянные тумбочки.
Девчонки выстроились у противоположной стены. Все как одна в длинных коричневых юбках и просторных розовых блузах. Волосы заплетены в тугие косы.
— Всего у нас на воспитании сейчас девятнадцать девочек…
— Почему здесь только десять? — перебил его Громов.
— За остальных уже внесен калым, так что только эти… — уточнил Авзураг. — Прогуляйся, присмотрись!
Демьян кивнул, сцепил руки сзади и шагнул к девушкам.
Те при его приближении даже не шелохнулись. Стояли ровно, ноги на ширине плеч, головы слегка опущены вниз, глаза в пол.
— Пусть они смотрят прямо! — пробасил Демьян.
— Девочки, делайте, как он велит! — тут же последовал приказ от Авзурага.
И тут Демьян вспомнил сцену из старого фильма «Я, робот», когда множество людей-машин разом подняли головы и уставились в пространство перед собой. Сейчас произошло ровно то же самое. Девочки смотрели не на него, не друг на друга, а в стену.
— Прям всё сделают, что велю? — спросил Громов у Габарашвили.
Дождавшись кивка, приказал:
— Покрутитесь!
Каждая по очереди сделала круг на месте.
После того, как они замерли, Громов отдал новый приказ!
— Снимите блузки и юбки!
Мельком глянул на Авзурага, как бы спрашивая, не перешел ли грань. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Возможно, другие женихи просили снять больше.
Краем глаза заметил, сколько довольства появилось в лице Улдана. Вот уж кто явно не возражал против стриптиза. Дело семьи Габарашвили с самого начала нашло отклик в душе Громова. Недаром полжизни сражался с такими же моральными уродами. Но в тот момент, когда увидел, насколько доволен его приказом дядя девочек, решил, что костьми ляжет, но этих осетин накажет так, что свету белому не обрадуются.
Демьян еле заставил себя снова повернуться к девчонкам. По лицам страдалиц понял, никакие они не роботы. Очень даже живые, стеснительные люди. Все как одна покраснели, словно раки, захлопали ресницами, поджали губы, но противиться не решились. Медленно, словно минутная задержка сможет спасти их от неизбежного, расстегивать блузки, потихонечку их стягивать, спускали с худых ног юбки.
Очень хотелось отвернуться от них, ведь камера и так всё запишет. Но нельзя… И остановить девчонок нельзя. Ему нужны такие кадры, после которых у друзей в полиции проснется острое желание калечить и убивать. Здесь одними диалогами с продавцами не обойдешься, клубничка нужна.
«Простите, девчонки! Но для вашего же блага…» — мысленно обратился он к ним. И тут заметил кое-что особенное. Злость забурлила в нем, поднялась по пищеводу, во рту даже появился вкус горечи. Кулаки сжались сами собой, и разжать их стоило невероятных усилий.
Чуть поодаль стояла, ссутулив плечи, крохотная рыжая девчонка. Мелкие светло-коричневые веснушки покрывали ее нос, верхнюю часть щек, немного россыпи было заметно и на груди. Точь-в-точь, как у его жены, Леры, преданно ждавшей Демьяна дома. Цвет ее волос можно было сравнить с оттенком, какой приобретает солнце на закате. Яркий оранжевый, практически морковный. К рыженьким у Громова была страсть особая.
Будь он падок на малолеток, эта ему несомненно понравилась бы. Всё в ней было правильное, идеально симметричное. Бедра, талия, вот-вот готовая округлиться грудь. Однако Громова кроме жены никто не привлекал в принципе, уж тем более это было не под силу малолетней девчушке. Совсем не ее юная прелесть так зацепила его внимание.
Он заметил у нее на руках и ногах уже пожелтевшие, почти незаметные, но все-таки синяки. Похоже, били ремнем и много били.
— Как тебя зовут? — обратился он к девушке.
— Мира… — тихо пропищала та.
— Мне нравится эта! — пробасил он.
— Ей шестнадцать… — возразил было Авзураг.
— Это важно? — Громов обернулся к Габарашвили.
Тот только хмыкнул:
— Нет, если ты готов ждать полтора года…
— Но ты же сказал, я смогу ее навещать… — ответил Демьян, не отрывая взгляда от окончательно раскрасневшейся Миры. — Я хочу остаться с ней наедине!
Авзураг помялся немного, но потом всё же кивнул:
— Можно.
После этого приказал всем идти за ним. Девушки вышли вслед за Авзурагом. Улдан немного задержался, подошел к Громову и шепнул на ухо:
— До уплаты калыма без проникновений! В остальном ограничений нет…
С этими словами он вышел вон, оставив Громова наедине с Мирой.
Та стояла ровно на том же месте, что и раньше. Даже не шелохнулась.
— Да оживи ты уже! — воскликнул Демьян.
— Можно мне одеться? — тихо попросила она.
— Скажешь, откуда синяки, разрешу!
Девушка посмотрела на него своими огромными зелеными глазищами и, смущаясь, ответила:
— Наказали.
Вот так просто взяли и наказали.
Демьян снова заскрежетал зубами, несколько раз тяжело вздохнул, призывая на помощь свой хваленый самоконтроль. За время работы в полиции, а потом в частном розыске он успел навидаться всякого. Однако синяки на юной коже оставили сильное впечатление.
— Ладно, одевайся, — прохрипел он. — Давай тихонько посидим, поговорим о том, как ты здесь живешь. А главное, за что у вас так наказывают.
Девушка захлопала ресницами, но спорить, конечно же, не стала. Села рядом с Демьяном на кровать и принялась отвечать на вопросы. А вопросов к ней у Громова было великое множество.
