Eden (ЛП) - "obsessmuch" (электронная книга txt) 📗

Он наклоняется и вновь хватает меня за волосы, заставляя посмотреть ему в лицо.

— Так скажи мне, сейчас ты чувствуешь в себе магию? Чувствуешь, как она струится по твоим венам?

Я сосредотачиваюсь, изо всех сил пытаясь почувствовать это. Каждый нерв в моем теле горит от напряжения.

Но если бы я была способна на беспалочковую магию, то, несомненно, использовала ее еще тогда, когда он впервые пытал меня.

Да я даже никогда не задумывалась о возможности использования такой магии.

Ну, теперь ты знаешь, что такое возможно! Подумай, Гермиона! Вспомни всю боль, которую он тебе причинил, и представь, что бы сделала с ним ты, будь у тебя возможность…

Он улыбается.

— Но, конечно же, ты не можешь чувствовать это. Не знаешь, почему? — С издевкой в голосе спрашивает он.

Он хочет, чтобы я произнесла это вслух. Но если он думает, что снова заставит меня сдаться, то пусть катится в ад.

— Это всего лишь значит, что я не могу колдовать без палочки, — стараюсь говорить как можно спокойнее. — И это не имеет никакого отношения к тому, что я магглорожденная. Я была лучше ученицей Хогвартса — и этот факт много говорит о моих магических способностях. Я — ведьма! И вы ничего не можете с этим поделать.

Он смотрит на меня в тишине, и усмешка искривляет черты его лица.

— Даже этот жалкий Уизли способен на беспалочковую магию. Я сам видел как-то раз. Беллатрикс немного… перегнула палку во время допроса, и внезапно она упала, схватившись за живот, хотя к ней и пальцем никто не притронулся. Каково это, грязнокровка? Твой безмозглый дружок способен на большее, чем ты.

— А знаете, почему? — Злобно бросаю я. — Потому что он не безмозглый! Он великолепный волшебник, намного лучше, чем вы, и вам никогда с ним не сравниться.

И я не жалею о своих словах. Даже видя, что его лицо резко бледнеет от ярости, я все равно не жалею.

— Почему ты говоришь это? — Тихо спрашивает он.

— Потому что он хороший, — с гордостью отвечаю я, — и добрый. Вы всегда используете свою силу, чтобы творить зло. Можете относиться к нему с пренебрежением и называть его глупым, но вы и в подметки не годитесь Рону Уизли.

Он ухмыляется, но как-то невесело. Уголки его губ дернулись, будто я сказала что-то, что развеселило его и в то же время привело в бешенство.

А потом он дает мне пощечину.

— Так, — его голос тих и пропитан злобой, — ты думаешь, что я хуже этого жалкого мальчишки, да?

— Так оно и есть! — Яростно шепчу я. — А что еще я могу думать? Он один из лучших. Вы… я ненавижу вас больше всего на свете!

Грустная и пугающая усмешка исчезает, и в мире нет ничего, кроме его твердого взгляда, горящего абсолютной яростью.

Кулак…

И боль.

Чувствую, как все ломается, и начинаю плакать, но он грубо хватает меня за мантию.

— О, поверь мне, грязнокровка, это чувство полностью взаимно, — шипит он.

Во рту стойкий вкус крови.

Запрокидываю голову, глядя прямо на него, потому что я твердо намерена не показывать ублюдку, какую боль он причинил мне.

Какое-то время он все еще держит меня, напряженно вглядываясь в мое лицо.

А потом…

Протягивает руку, мягко проводя пальцами по моему лицу, и усмехается.

— Ты всегда пытаешься быть со мной на равных, — шепчет он. — Но Я — единственный хозяин положения. И ты знаешь это. Я не понимаю, почему ты продолжаешь пытаться убедить меня в обратном.

Не убирая пальцев от моего лица, он пристально смотрит мне в глаза…

И неизвестно, по каким причинам, но я начинаю говорить.

— Почему вы делаете это?

Его взгляд ожесточается, и он опускает руку от моего лица, но все еще держит меня за мантию.

— Что именно я делаю?

Я должна это сказать.

Делаю глубокий вдох.

— Почему вы… дотрагиваетесь до меня? — Мой голос сильно дрожит, но я продолжаю. — Однажды вы сказали, что не хотите дотрагиваться до меня больше, чем того требуют обстоятельства, но теперь… вы делаете это все время. Все время прикасаетесь ко мне, и когда вы так делаете, это похоже на…

Я замолкаю. Он в такой ярости, что это пугает меня до смерти.

— Похоже на что? — шепчет он, но его губы почти не двигаются.

Я не буду бояться. Я покажу ему, что отлично понимаю его.

— Как будто вы уверены, что имеете надо мной абсолютную власть. — Продолжай в том же духе. — Но на самом деле, вы знаете, что это не так. В одном вы никогда не сможете взять надо мной верх. Вы просто не позволите себе этого. Вы не можете иметь надо мной абсолютную власть, потому что я магглорожденная, и это идет вразрез с вашими предубеждениями.

Я знаю, что должна остановиться, знаю. Потому что теперь он по-настоящему разозлился, и он едва похож на человека сейчас. Бледное, почти белое, лицо, жесткие и напряженные черты, а глаза… глаза сужены, и в них столько льда и ярости.

Но я не останавливаюсь.

— И ненавидите это, — тихо продолжаю я. — Вам претит мысль о том, что есть что-то, в чем вы не можете контролировать меня, и поэтому вы касаетесь меня, как если бы вы действительно имели надо мной безграничную власть. Во всем. Даже в том, в чем вы не можете…

Я заставляю себя заткнуться пока я не зашла слишком далеко, хотя я уже и так много сказала. Его просто трясет от ярости.

Некоторое время он просто смотрит на меня, в его холодных глазах загорается жизнь: необузданная, ничем не замутненная ярость и ненависть.

Боже, что я наделала?

Он отступает от меня и со всей силы впечатывает меня в стену.

Черт! Ай! По телу будто проходит электрический разряд. Ненавижу!

Он грубо хватает меня за плечо, прижимая к холодному камню.

— Значит, я жажду абсолютной власти над тобой, да? — Шипит он. — Над твоим телом… ты это имеешь в виду? — он смеется, но видно, что на самом деле это не доставляет ему веселья. А потом он наотмашь бьет меня тыльной стороной ладони по лицу. — Никчемная, жалкая сучка! Ты серьезно думаешь, что я когда-нибудь даже допускал мысль о тебе в таком ключе?

Он ударяет меня кулаком в живот, и, согнувшись пополам, я падаю на пол.

— Ты — грязь и мерзость! — Его голос полон ярости. — Ты — ничто! И ты не имеешь никакого права говорить мне все это.

Я плачу, плачу перед ним. Снова. Хотя дала себе зарок, что он больше никогда не увидит моих слез. Кричу, когда он вновь и вновь наносит мне удары ногами, а затем он отворачивается от меня и отходит в другой конец комнаты.

ДУМАЙ, Гермиона! Ты должна быть способна сделать хоть что-то!

Он поворачивается и направляет на меня свою палочку.

— Круцио!

О, неееееет! Пожалуйста, я больше не вынесу! Пожалуйста, прекратите! Все тело, будто охвачено огнем.

Когда заклятие отпускает меня, я лежу на полу, дрожа всем телом, и всхлипываю. Но он так просто это не оставляет. Он грубо поднимает меня на ноги и вновь отшвыривает к стене.

Ненавижу. Ненавижу. НЕНАВИЖУ.

Давай! Заставь его остановиться! Ты знаешь, что это возможно — Рон сделал это!

— Никчемная, бесполезная маггла! — Яростно шепчет он мне в лицо. — Ты не способна даже на малейшую защитную реакцию. Что же ты за ведьма тогда? Ты — неудачница, слышишь?

Я пытаюсь дышать, но не могу. Только чувствую. Боль, ненависть, агонию, унижение.

Он сильно бьет меня обратной стороной ладони. Опять.

— Клянусь Богом, я поставлю тебя на место!

НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.

Я падаю на пол, но он еще не закончил.

Мои глаза вновь горят, как тогда, когда они выпытывали у меня сведения о семье Гарри…

Как он мог? Как он мог заставлять меня предавать моего лучшего друга?

Я кричу от боли, прижимая пальцы к глазам, из которых — я знаю! — течет кровь.

В тот день ты выдала Рона, подписав ему тем самым смертный приговор…

— Нет! — кричу я, и заклятие исчезает.

Люциус смеется надо мной.

НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.

— Чего ты хочешь? — злобно бросает он.

— Я хочу, чтобы вы остановились! — Хнычу я, забыв о гордости, забыв обо всем на свете, потому что все это не имеет никакого значения до тех пор, пока он не оставит меня в покое.