Пара для Лазаря (СИ) - Хартнеди Шарлин (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Я буду прямо за дверью, если понадоблюсь, — его взгляд был устремлен на неё.
— Она, блядь, не нуждается в тебе, — его голос был низким и грубым.
— Думаю, самка сама в состоянии это решить, — Титан поднял брови. Он перевёл взгляд с неё на Лазаря и обратно.
— Александра — моя самка. Моя! — он взревел во второй раз. — Убирайся отсюда!
— А я был назначен её защитником. Не заставляй меня вызывать остальных. У тебя не будет шансов против пятерых.
— Вызови остальных… — пробормотал Лазарь. — Чёртова киска. — Его грудь вздымалась. — Не можешь сам сражаться в своих битвах.
Алекс шагнула вперёд:
— Нет необходимости воевать. Титан…
Лазарь зарычал, когда она произнесла имя другого парня, и если бы она не знала лучше, Алекс могла бы подумать, что он ревнует. Девушка прочистила горло:
— Не мог бы ты дать нам минутку? Всё будет хорошо.
Титан удерживал её взгляд в течение нескольких секунд, прежде чем кивнуть. Он вышел из её квартиры, закрыв за собой дверь.
Внезапно они остались одни, и Алекс не знала, что делать или говорить. Они оба заговорили одновременно.
Лазарь засунул руки в карманы, а она замолчала.
— Ты первая, — его тёмные глаза встретились с её. Они всё ещё были затуманены обидой и болью, но уже не казались такими несчастными, как раньше.
— Не пытайся уговорить меня вернуться с тобой. Я не могу, — она покачала головой, стараясь не заплакать.
— Я здесь, чтобы поговорить. Я готов выслушать тебя. Раньше это было невыносимо. Я был слишком обижен, слишком зол, чтобы слушать, — он переместил свой вес на другую ногу. — Теперь я весь во внимании.
Дерьмо! Он давал ей шанс. Что, чёрт возьми, она должна сказать? Как она заставит его понять?
— Давай присядем, — он указал на диван в гостиной.
Алекс села с одного края, а Лазарь расположился на другом. Он был одет в кожаные штаны и безрукавку. Всё его оружие было прикреплено к нему. Его запах ударил ей в нос. Безошибочно, он — альфа-самец. Необузданная агрессия, приправленная здоровой дозой пряного аромата. От этого у неё потекли слюнки.
Лазарь подарил ей лёгкую улыбку, а потом снова стал серьёзным. Его взгляд стал острым:
— Тебе что-нибудь нужно выпить?
Она покачала головой:
— Я не хочу.
— Я же сказал больше не лгать мне. Если ты это сделаешь, я уйду. Второго шанса не будет.
Он намекал, что может просто простить её. Почему? Что изменилось?
Осознание накрыло её, и это причинило боль.
— Тебе надо выпить, Александра. Всего несколько глотков, и мы сможем поговорить.
Просто услышав, как он произносит «глотков», она захотела наброситься на него, впиться клыками и никогда не отпускать. Она ненавидела эту тягу.
— Я не врала. Я не хочу пить, но мне надо. Для меня это всё ново, и это пугает. Не уверена, что мне это нравится.
Лазарь кивнул:
— Я понимаю, — его ноздри расширились, когда он передвинулся на середину дивана. — Я рад, что ты не пила из кого-то другого.
Определённо ревнует. Чего ей не хватало? Он снял оружие, положил его на кофейный столик, затем снял безрукавку, обнажив всю свою мускулатуру. Алекс завелась ещё больше и потеряла ход своих мыслей.
Лазарь раскрыл свои объятия:
— Садись ко мне на колени, — грубо прорычал он. Когда девушка заколебалась, его челюсть напряглась. — Я не потеряю контроль, как вчера, обещаю.
Алекс кивнула и забралась к нему на колени. Лазарь обхватил её за талию и откинул голову в сторону в явном приглашении.
Александра положила руки ему на грудь и сосредоточилась на приглушённом стуке пульса на шее. Её клыки ощущались острыми и болезненными, и у неё пересохло во рту.
— Всё в порядке. Не торопись. Если ты внимательно посмотришь, то увидишь мой пульс. Ты будешь его слышать. Это место, куда нужно укусить. Ты не причинишь мне вреда.
— Ты будешь… — о, Боже! Она не могла спросить его об этом.
— Спроси меня.
— Нет, это…
— Спрашивай, — приказал вампир. Его голос был глубоким и насыщенным.
Она выдохнула:
— Это глупо… — пробормотала Алекс, чувствуя, как он напрягается под ней. — Ты будешь возбужден? Тебе не обязательно отвечать. Это просто глупость.
— Это вовсе не глупость. Да, буду. Чертовски возбужден. Я с этим разберусь, теперь пей, чтобы мы могли поговорить.
— Прекрасно. Не шевелись, — она сосредоточилась на его пульсе. На быстро растущем пульсе: он становился всё быстрее и сильнее, а грудь Лазаря двигалась под её руками при каждом вдохе. Алекс укусила и услышала, как его наполненный похотью стон эхом разносится по её квартире.
Она не могла остановиться, потому что его кровь заполнила её рот. Это было лучше всего, чем она когда-либо наслаждалась. Лучше, чем бельгийский шоколад ручной работы, лучше, чем шампанское, лучше, чем всё, что пробовала и лучше, чем всё, что попробует снова. Она чувствовала, что они созданы друг для друга. Она собиралась всё ему рассказать в надежде, что он поймёт.
Слишком рано, но он отстранился от неё. Его грудь завибрировала, когда он зарычал. Звук был пронизан разочарованием:
— Этого достаточно… пока.
Когда девушка поймала его взгляд, он был полон желания. Радужки его глаз мягко светились. Он был так красив, что Александра не могла ничего произнести в течение нескольких секунд. Горло сжалось, сердце бешено забилось, а его вкус всё ещё был на её губах.
Алекс осознала, что всё ещё находится у него на коленях. Её руки всё ещё были прижаты к его груди.
— Мне нужно немного воды, — пробормотала она, слезая с него. — Тебе принести что-нибудь?
Лазарь покачал головой:
— Я хочу, чтобы ты мне всё объяснила, и молю Бога, чтобы понять тебя, потому что хочу тебя, Александра. Вот и всё.
Она кивнула, садясь рядом с ним, забыв о воде:
— Я говорила тебе, что мой отец умер. Я тогда училась в старших классах. У нас были удивительные отношения. Я так сильно его любила. Он погиб в автокатастрофе, — Алекс сделала паузу, глубоко вздохнув. Его смерть всё ещё причиняла боль. Боль притупилась с годами, но в такие моменты возвращалась. — У грузовика отказали тормоза, и он проехал на красный свет, снося две машины. Мой отец был в одной из них, а в другой — семья из четырёх человек. — Она пожевала губу. — Мне часто хотелось, чтобы я была в машине вместе с ним. Я действительно завидовала семье, потому что, по крайней мере, они погибли все вместе.
Тело Лазаря напряглось, и он зарычал, когда девушка призналась.
— С моей стороны было неправильно так думать. Я рада, что осталась в живых. У меня был переходный возраст, и я осталась жить с мамой. Мама была из обеспеченной семьи. Она никогда в жизни не работала. У меня есть деньги в трастовом фонде, и я никогда их не трогала, — и она никогда не тронет их, как бы ни нуждалась. — Мой отец много работал. Он был лучшим журналистом, получал награды. Я помню, как посетила одну из таких церемоний награждения.
Она сделала паузу.
— Люди смотрели на него, как на какого-то Бога. Я тоже на него так смотрела. Он был особенным. Он смотрел на мир по-другому. Его работы были окном, через которое, на мгновение, все остальные могли видеть вещи так же, как и он. По-особому.
— Ты хотела, чтобы люди видели тебя как какого-то Бога? Дело в этом? — Лазарь нахмурился.
Александра покачала головой:
— Нет. Моя мама никогда не понимала из-за чего вся шумиха. Она ничего так и не поняла. Ты можешь поверить, что она даже пыталась уговорить его отказаться от карьеры, потому что ему не нужно было работать? После аварии она практически не плакала. Вскоре она начала встречаться с другими мужчинами. Со множеством мужчин. Как будто наша входная дверь превратилась во вращающуюся. Меня тошнило от этого. Не думаю, что она когда-либо любила его по-настоящему, — Алекс тяжело сглотнула.
— Мы с ней постоянно ссорились, и я съехала, как только окончила колледж. Я всегда знала, что пойду по его стопам. После того, как отец умер, стремление только укрепилось. Зная, что моей маме всё равно, я ещё больше захотела добиться успеха. Не только для себя, но и ради него. Всё как-то спуталось у меня внутри. Я подумала, что если бы смогла заполучить статью на первой полосе, моё имя стало бы нарицательным, может быть, получила одну или две награды, я бы как-то доказала ему, что кто-то заботится… что я забочусь… Никто больше не помнит Питера Стоуна, — она улыбнулась. — У меня была эта глупая мечта подняться на сцену и принять награду, рассказать миру, что всё это было в честь него, моего отца, моего наставника, моего героя. — Её голос дрогнул.
