Обнаженный рыбак (ЛП) - Энн Джуэл Э. (книги бесплатно без .txt, .fb2) 📗
Оттолкнувшись ухом от двери, я прижала к ней обе ладони и опустилась на корточки, прижавшись к ней лбом, закрыв глаза и моля Бога стереть из них прошедший месяц.
Забери меня обратно в Техас.
И никогда больше не позволяй мне думать о Фишере Мэнне.
Глава 22
Это была одна ночь. Я должна была устроить себе пир, набить живот и уснуть в пищевой коме. Вместо этого я пропустила ужин и отправилась на пробежку. Потом час занималась йогой.
Душ.
Кроссворды.
Библия.
Молитва.
Еще молитва.
Прислушиваюсь к двери наверху, не появится ли Фишер.
Еще молитва.
Я полностью ушла в себя, прося прощения за свои мысли и за то, что взяла в рот пенис Фишера. Много ли Бог получает молитв о пенисе? Это казалось маловероятным. Может быть, парни с венерическими заболеваниями молятся о скорейшем выздоровлении и обещают вернуться к безбрачию.
Я не обещала безбрачия, потому что технически я все еще была безбрачной. Так я себе говорила.
Чуть раньше часа ночи я вышла на веранду, одетая в майку и белые трусики. В руках — одеяло.
Потянувшись к выключателю, я случайно задела другой выключатель, и крыльцо осветилось нитями лампочек-шаров. Я не знала, что они там есть. Как же я их пропустила?
Это было… очаровательно.
Я усмехнулась. Впервые с тех пор, как Фишер бросил меня ради Тиффани и джазовой музыки. Свернувшись калачиком в углу секционного кресла во внутреннем дворике, я глубоко вдохнула прохладный ночной воздух и закрыла глаза. Этого хватило, чтобы мои мысли успокоились и сон нашел меня.
В какой-то момент я открыла глаза, почувствовав странное ощущение, что рядом кто-то есть.
Фишер…
Он стоял рядом со мной и смотрел, как я сплю.
— Который час? — Я прищурила глаза.
— Два.
— Где Рори? — Я потерла один глаз.
— Она осталась у Роуз, чтобы протрезветь.
Я кивнула и зевнула.
— Почему ты спишь здесь? — спросил он.
— Потому что я не могу спать в доме.
— Почему? — Он снял кроссовки.
— Я… — Я пожала плечом, чувствуя неловкость за свои ужасные мысли. — Я не знаю.
Он сел на край дивана, вытянул ноги, проглотив всю длину.
— Иди сюда, — прошептал он.
Я выдержала паузу, прежде чем подползти к нему, укрыв одеялом. Устроившись между его ног и на его груди, я уткнулась лицом в его шею.
Он все еще пах сосной и мылом. Но не ею.
Я так отчаянно хотела спросить его, делал ли он что-нибудь с ней. Держал ее за руку. Целовал ее. Пообещал ей еще одно свидание. Но я не стала этого делать, потому что оказалась в его объятиях посреди ночи под светом нескольких десятков лампочек, и это было просто прекрасно.
Через несколько минут Фишер приподнялся, увлекая меня за собой и удобней располагая на своей груди. На его лице было самое созерцательное выражение. Я хотела разгадать его, как одну из своих головоломок, ища подсказки в его глазах, части его губ или в его руке, убирающей волосы с моего лица, а затем поглаживающей костяшками пальцев мою шею.
Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом, тем, как он заставил меня почувствовать, что я лечу. Свободной от всего, что мешало мне найти себя, свой голос, свое место в мире.
Когда я открыла глаза, он провел другой рукой по моей щеке, а его большой палец обвел мою нижнюю губу. Ночной воздух не шел ни в какое сравнение с тем, как прикосновение Фишера вызывало бесконечное количество мурашек по моей коже.
— Что ты делаешь? — прошептала я.
Его взгляд проследил за следом его руки на моей коже, после чего он посмотрел на меня своими напряженными глазами.
— Я извиняюсь.
С начала той недели…
Автосалон. Парк. Его вопрос о выборе.
Прощение ничего не значило, если такое прикосновение было его способом извиниться. Моя душа чувствовала это.
— Фишер? — прошептала я.
Он, казалось, был заворожен моими губами — его большой палец скользил по ним, а глаза перебегали с моих на его большой палец.
— Ты собираешься меня поцеловать?
Намек на ухмылку тронул его рот.
— Я думал об этом.
Моя рука обвилась вокруг его запястья, отводя его руку от моего рта, я наклонилась на несколько сантиметров и усмехнулась, проведя губами по его губам.
— Ты слишком много думаешь.
Мы поцеловались.
Мы позволили нашим рукам исследовать тела друг друга.
Мы целовались… впервые я действительно целовалась с парнем.
Без секса.
Никаких оргазмов.
Просто много поцелуев и прикосновений.
В конце концов, наши руки замерли, тела переплелись, а губы разомкнулись, и мы уснули.
Утром я проснулась первой, подняв голову с его груди. Одна его рука лежала поверх моей, прижатой к его груди рядом с моей головой. Другая его рука… она лежала на моей попе… под моими трусиками. Я не знаю точно, когда она заняла это место, но мне это даже нравилось.
Это была ложь.
Мне это чертовски нравилось.
Если я попаду в ад, то хочу, чтобы там меня ждали руки Фишера, его губы на моих губах и его грязные слова в моем ухе.
— Доброе утро, Эд. — Голос Рори поверг меня в состояние паники, когда она поприветствовала соседку, направляясь в подвал. К нам!
— О боже! — шепотом вскрикнул я. — Вставай! — Я дернула Фишера за руку.
Он прищурился, не совсем проснувшись.
— Рори идет! ВСТАВАЙ! — Если бы я прошептала громче, она бы меня услышала.
Фишер, спотыкаясь, поднялся. Я со всей силы толкнула его к двери.
— Уходи! Быстрее!
— Господи, женщина… Я уже ухожу. — Он шел как пьяный, рубашка расстегнута и свисает с одного плеча, волосы спутаны сзади.
Как только он дошел до лестницы, я бросилась обратно на крыльцо.
— Смотрите, кто рано встал, — сказала Рори веселым голосом, когда я схватила одеяло и пнула кроссовки Фишера под диван.
— Да, я… спала здесь прошлой ночью. Когда я обнаружила лампочки, то не смогла удержаться.
Она открыла дверь на крыльцо, вместо того чтобы войти через главную дверь.
— О, да. Я должна была тебе рассказать о них. Наверное, я решила, что, увидев их, ты будешь искать выключатель.
Я обернула одеяло вокруг своих плеч.
— Ну как… тебе было весело? — Я села обратно на диван, а она устроилась в кресле-качалке.
— Мы отлично провели время. Когда ты подрастешь, мы обязательно сходим во все клубы. Здесь есть несколько очень хороших клубов. Если… — Она сморщила нос. Она иногда забывала, что предыдущие три года я провела с бабушкой и дедушкой в очень консервативном доме и школе. — Если тебя это устраивает или ты хочешь. — Ее страдальческое выражение лица смягчилось, и она превратилась в ту маму, которую я когда-то знала, — в лицо безусловной любви.
Лицо абсолютного комфорта. Она была моим безопасным местом. Я никогда не была папиной дочкой, несмотря на мой интерес к его работе и хобби. Я боготворила свою маму, и мне казалось, что она никогда об этом не догадывалась.
— Я хочу, чтобы ты была такой, какой тебе нужно быть, чтобы чувствовать себя комфортно в своей шкуре. Я хочу, чтобы ты никогда не чувствовала необходимости соответствовать или следовать за другими, если это не то, кем ты являешься. Хорошо?
Вот так. Это была моя мама.
Поджав губы, я медленно кивнула. И я почти, почти сказала ей, что мой путь пересекся с путем Фишера.
Столкнулись.
И я не была уверена, что когда-нибудь снова найду свой собственный путь, потому что я любила его. Более того… несмотря на мое избитое и уязвленное самолюбие… мне нравилось быть с ним, даже если это не имело смысла. Даже если я никогда не скажу ему об этом.
Должна ли любовь иметь смысл?
— Значит, в клубе было весело?
Она кивнула.
— Да. Играл один из наших любимчиков.
— А Тиффани и Фишер… они поладили?
— Да, я думаю, что да. У них много общего. Они болтали во время перерывов и в баре, куда мы пошли после джаз-клуба. Она определенно заинтересована в нем, но у меня пока не было возможности поговорить с ним. Мне бы хотелось, чтобы он нашел себе кого-нибудь. Я знаю, что у него вечное сердце холостяка, но Фишер заслуживает большего.
