(Не)реальный (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
— А вот буду. — Аленка нахмурилась. — У нас с тобой все. Сам сказал. И вообще у меня уже Артем. Вот. Иди на фиг, Ольховский!
Макс покосился на вышеназванного Артема. Тот стоял, рассматривая букет со всех сторон, явно не зная, чем занять глаза, и пытаясь не смотреть, как на его глазах тискают девушку. Ох, Санни, ну видно же, что тут не собираются как-то возмущаться происходящим. Хотя, может, парень просто жить хотел? Ну, там, видел, что Макс его прикопает, и заранее трепещал… Ну, хотя вряд ли, весовая категория была приблизительно одна, хоть Макс и был прокачаннее.
— Ну, раз такое дело… — Макс усмехнулся, — хорошо, Солнечная, давай сообразим на троих. Так и быть. Я виноват, согласен на уступки. Считай, договорились.
Как он и ожидал, офигели оба.
— Так, Ленок, — деловито произнес Артем, осторожно опуская букетик на тумбочку. — Я так понимаю, вышвыривать его не надо?
— Я, может, еще не решила, — недовольно буркнула Солнечная. Не очень-то убедительно.
— Значит, нет, — Артем тоже Солнечной не поверил, вздохнул, посмотрел на часы. — Тогда я пожалуй вам мешать не буду. Поеду на работу, сдам проект. Надеюсь, что после обеда вы уже помиритесь и натрахаетесь. Я, конечно, буду смертельно тосковать от одиночества, но так и быть, как-нибудь переживу разлуку. И чтоб кровать у меня стояла, как стоит, понятно? Она в реестр арендованного имущества входит.
Приятель у Солнечной был отличный. Максу прям понравилась его сообразительность. И ведь свалил же! Свалил, оставив Аленку с Максом наедине. Золото, а не парень. Ладно, с ним дружить можно. Партия одобряет.
Солнечная слегка обиделась на своего друга за его «мужскую солидарность», это было видно. И без него часть боевого запала у неё все-таки пропала. Ушла в кухню, встала у окна, уставившись на дымящие раскатистыми клубами трубы ТЭЦ.
Некоторое время Макс смотрел на хрупкий девичий силуэт на фоне окна. Картинка была прекрасная, хоть прямо сейчас фотографируй. Но картинка это одно, а женщина — явно обиженная, тоскующая — совсем другое.
Обнимать Солнечную — особый вид удовольствия. Макс на самом деле любил это делать. Любил её согревать, и греться самостоятельно, прогреваться до глубины души, пропитываться её теплом. Вот и сейчас — вроде ничего сексуального не было в том, чтобы просто сжать пальцы на локтях девушки, и опустить ей на плечо свой подбородок. А в душе все аж щемило.
Аленка раздраженно дернула плечом.
— Отстань, Ольховский, — тихо буркнула она. — Изыди. Не трави мне душу.
Ну, вот как у неё язык поворачивается говорить такие вещи вообще? Как ему от неё уйти, как отстать? Блин, ну никого же в жизни Макса не было теплее, искреннее, открытее. И никто к нему так не относился, как она. Все больше смотрели как на кошелек на ножках, а Аленка вроде и не в курсе, что вообще есть такой ракурс.
— Ален, прости меня, пожалуйста, — умоляюще произнес Макс. Вот и все… На самом деле — эти слова говорить было не так и сложно. Если знаешь, в каком месте накосячил, признавать свою ошибку легче легкого. Проблема в том, что осознавать-то как раз никто и не любит. Только бы простила, на самом деле. Вот в это верилось гораздо хуже. Даже при том, что он видел, что Аленке очень хочется его простить.
— Ну, прощу, допустим, — болезненно фыркнула Аленка. — Но послезавтра мне вообще-то уезжать. И что мне, по-новой от тебя отдираться? Я не мазохистка. Больше одного раза я такой стресс вряд ли выдержу.
— Сан, я тебя не пущу, — серьезно заметил Макс. — Никуда я тебя не пущу. Вот как хочешь. Но нет.
— Интересно. — Аленка развернулась к нему лицом, чуть отклоняясь, и глядя Максу в лицо. — И как кто я тебе тут останусь? Как девочка для секса и няня на полставки?
— Оставайся как моя любимая женщина. — Макс слегка улыбнулся.
На самом деле сказать нужно было другое. Но блин, это «другое» совершенно не стоило говорить хрен пойми где, и хрен пойми как. Точно не на тесной кухонке квартирки в Мытищах. Санни не должна была впоследствии вспоминать этот момент вот так. Ну и опять же… Нужно было сначала вскрыться, еще бы понять, как это сделать так, чтобы Аленка Максу ничего не открутила за его цирк.
Аленка глядела на Макса с пару минут. Молчала, покусывая губу. Отвернулась к окну снова, тяжело вздохнула.
— Ты останешься, Ален?
— Макс, почему я? — внезапно поинтересовалась Аленка. — Ну, вот серьезно, почему я? Я не понимаю.
— А почему не ты, Солнечная?
Вопрос был за гранью, конечно. Вот эта вот дивная, смешная, теплая и запредельно искренняя девица в себе сомневается?
Пожала плечами, не очень-то торопясь отвечать. Ну ладно, придется обходиться без её пояснений.
— Милая моя, — терпеливо повторил Макс, припоминая волшебную фразу о том, что путь к сердцу девушки лежит через уши. — Я люблю тебя. Не знаю уж, почему я должен любить не тебя, но никого другого мне не надо. Так ты меня простишь? Останешься?
И снова промолчала. Затем — тихонько подалась назад, прижимаясь к груди Макса, запрокидывая ему на плечо голову.
— Интересно, в какой вселенной я могу тебе сказать «нет»? — пробормотала она, переплетаясь с Максом пальцами.
Ох, Санни… Ну прекрати. Ну, просто, как тебя после этих заявлений не хотеть и не любить? Как можно не хотеть и не любить свою женщину?
— Слушай, я правильно помню, что в этом доме есть кровать? — вкрадчиво поинтересовался Макс. Хотя, честно говоря, даже если бы он помнил неправильно — кровать, в конце концов, была не обязательна…
Глава 39
Как так вышло? Как так вышло, что виноват был Макс, а наказывали сейчас Аленку? Что это была за странная магия, после совершения которой Аленка оказалась крайней?
Хотя ладно, это не была странная магия, это был просто последний день в Москве.
Завтра Аленка уезжала разбираться с увольнением, решать кучу мелких проблем, доводить маму до кондрашки, отбиваться от санитаров из желтого дома и очень надеялась, что через две недели, когда она вернется — Макс никуда не исчезнет и не передумает. Он-то, по крайней мере, кажется, ужасно хотел, чтобы Аленка передумала. Чтобы вернулась к нему. Он даже отвез Лизку к бабушке, и пообещал Аленке, что сегодняшний день она запомнит надолго.
Наверное, кто-то бы счел, что Аленка Макса простила слишком быстро, но… Честно говоря, она и прочувствовать его потерю особо не успела. Он пришел слишком быстро, практически мгновенно, все, что успела Аленка, так это проплакать один вечер, а ранним утром пятницы Макс и заявился.
Сколько поцелуев было сказано, как самозабвенно они трахались — на подоконнике в кухне Артема, на его столе, в его душе и таки да — на его кровати. Темыч ворчал и возмущался, что столько секса в его квартире прошло мимо него, и что надо было остаться и «хоть посмотреть», а Аленка лишь хохотала, и пила чай из оранжевой кружки, сидя у Макса на коленях. Было очень укуренно сидеть в одних трусах и Максовой клетчатой рубашке на вышеупомянутых коленях Ольховского и — на кухне у Темыча. Ну, а кто виноват, что они не успели тогда сбежать до его прихода. Заняты были. Очень заняты. Впрочем, Артем разглядывал Макса и Аленку с практически братским умилением, правда, в какой-то момент они и выходили на балкон «покурить», хотя не курили оба… Но вышли, в общем-то, удовлетворенные друг другом, без фингалов и прочей хрени.
Сегодня не было никаких лент. Будто грубоватый джут сильнее отражал, как сильно Макс не хочет с Аленкой расставаться. Так, по крайней мере, сказал сам Макс.
Было в процессе обвязки что-то успокаивающее, практически медитативное. Был Макс, спокойный, улыбающийся, и веревка, ложащаяся на тело. Много веревки. Кроме веревки на Аленке ничего и не было.
И, наверное, это должно было беспокоить, но — Аленка вообще простила себе все, что была должна.
Они не разговаривали. Сейчас это было не нужно. Сейчас Аленка и так была в центре мира Макса, а он говорил ей все, что хотел сказать. Глазами, одними лишь своими жадными глазами, которые он от Аленки практически не отводил.
