Тёмные фантазии (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" (библиотека книг .txt) 📗
Я слышала его голос, но с трудом понимала, что он говорил. Завороженно смотрела на его алые губы с четко очерченными верхними уголками. И так хотелось прикоснуться к ним, прижаться, вспоминая ласку, что они мне дарили. Но двери лифта разошлись, и миг притяжения лопнул. Я опустила голову, встряхнула волосами, закрываясь ими как завесой. Да когда уже эта фаза закончится? Вот и как мне быть? Видимо, без звонка дедушке не обойтись.
— Не трогай Лапушку, он мне нужен, — сухо отозвалась, не глядя на альбиноса, развернулась и собралась покинуть лифт, но Демис прижал меня к себе.
— Это не наш уровень.
— Да? — удивилась, рассматривая земную расцветку коридора. Никто в лифт не собирался заходить, и по испуганным лицам толпившихся землян понятна причина. Все же страх перед модифицированными в них не искоренить и за десятки лет.
Двери закрылись, и кабина лифта тронулась вверх.
— Зачем тебе нонарец? Он слабый, не умеет вести себя с женщиной.
Я усмехнулась: фраза прозвучала немного ревниво. Демис, Демис, он даже не скрывал своих чувств, а ведь не любил меня, как в принципе и я его. Но тянуло меня к нему с космической силой. Надо что-то с этим делать, и опять же ответы я смогу найти у дедушки Ясина. Но истинную причину я, конечно же, Демису не скажу, ему открою другую правду, заодно проверю с какой целью он вокруг меня крутится. Во внезапные чувства не верю, да и не вижу подтверждения.
— Он открывает школу для полукровок. Мы тоже в скором времени откроем такую же на Шиянаре, но только для своих полукровок, манаукских.
— Вы хотите его поддержать, но для этого необязательно делать его своим подопечным.
— Я ему покровительствую.
Демис неожиданно ярко просиял победной улыбочкой, напугав меня до икоты. Чего это он? Еще и подался ко мне, нависнув, поймал своими ручищами, прижал к себе.
— Вот ты и попалась, малышка. Он просто твой подопечный. И поверь, я свое не уступаю. Я твой фаворит, я…
И в подтверждении своих слов поцеловал, я замычала протестующе, но как же он мастерски целуется. Вот только отталкивала его от себя, а уже висну на шее, отдаваясь процессу с головой. И пусть весь мир подождет, а точнее, лифт, прямо так, с открытыми дверцами, мерно тренькая колокольчиком.
— Кхе-кхе, — недовольный старческий голос прервал волшебство.
Я чуть натурально не зарычала от злости, оглянулась на… старушку-землянку, которая выглядела несколько нелепо в молодежных брендах десятилетней давности: в яркой пышной неоновой юбочке, в ядрено-зеленого цвета лосинах и черной стильной кожаной курточке, усыпанной по плечам стразами. Голову старушки венчали пышные седые кудри. Сколько ей лет? Семьдесят? И что она делала на манаукском уровне? Не жена же она одного из манаукцев, если только теща к кому- то в гости пожаловала.
— Что вы за нелюди такие, вечно в лифтах зажимаетесь! Что, других мест нет? Манаукская дурная кровь! To одни, то другие! Вам в лифте медом намазано? Идите в номера и творите там что хотите, а не хвастайтесь, вызывая у других зависть. Марш, марш отсюда.
Бабушка разошлась не на шутку, стала размахивать руками, подгоняя нас. Я уже собралась поставить ее на место, но Демис не дал, с почтением поклонился и вывел меня за руку из лифта.
— Ладно хоть эти непотребства не учиняют. А то помню я одну, профурсетка, минетч…
Концовку фразы я не расслышала, лифт отрезал от нас старую ворчунью, но я, кажется, догадалась, что там за слово такое земное неприличное. Надо же — зависть вызвали у старой перечницы, наверное, в клуб поковыляла в таком наряде. Ой, кому-то сегодня не повезет эту даму обслуживать.
— Нет, ты слышал эту ворчунью? Целоваться в лифтах, оказывается, нельзя! — возмутилась я, а затем спохватилась, грозно выставила указательный палец, потыкала им в грудь Демиса. — Так что понял? Нельзя целоваться в лифтах. И я уже тебе говорила, что запрещаю тебе меня целовать
— Как же я могу, моя сладкая покровительница, если ты сама от этого получаешь высшее наслаждение.
— А вот и нет!
— Ты простонала мне в рот, это было очень эротично и возбуждающе, — наступая на меня, вкрадчиво шептал Демис, еще и в подтверждении своих слов прижал мою руку к своему увеличивающемуся бугру в паху.
О, какой он огромный и горячий, даже через ткань я чувствовала жар мужского тела. И губы все еще кололо от нашего страстного поцелуя. И почему я не могу сопротивляться наглецу?
A его уже вело, я видела по потемневшим глазам: он ждал, что я его остановлю. Но я молчала, позволяя увести себя в наш жилблок, даже раздеть. Молчаливо, резкими движениями он сдирал с меня одежду, которая падала на пол, красиво шелестя, и жадно пожирал взглядом каждый миллиметр моего тела. Демис осторожно приподнял мои волосы и тут же рассыпал по обнаженным плечам. Его черные глаза поглощали меня, как черные дыры, затягивающие в себя свет.
И все равно я хотела его… Даже такого напористого, молчаливого, огромного.
Раздевался он так же изысканно, сексапильно, поражая своей комплекцией и безупречными линиями натренированного тела настоящего бойца. Такой точно свое не отпустит. И я стала его целью, а он моей.
Судорожно вздохнула, когда Демис поднял меня, придерживая под ягодицы. Я обняла его за шею, переплетая руки, обхватывая ногами широкую талию. Мы замерли, глядя друг другу в глаза, каждый переживая свои собственные эмоции, которые были зеркальным отражением. Демис до легкой боли вжался в мою промежность своим пахом, я невольно потерлась, застонав, не выдержав этой пытки. Хочу его… Прямо сейчас. И плевать, что я запрещала ему, потому что прекрасно понимала — сама не сдержусь. Тянет меня к нему как магнитом.
Я первая поцеловала его в губы, нажимая на кнопку, запускающую процесс эротического безумства. Отпустила с поводка настоящего зверя, который, сжимая мои волосы на затылке, впился таким властным поцелуем, словно хотел выпить меня полностью. Это было прекрасно. Хочу почувствовать его в себе, каждой клеткой раствориться в нем, чтобы возродиться обновленной, другой, свободной.
Я разрешила ему себя целовать, везде-везде, где ему хотелось, потому что от его ласк я вся горела и дрожала от возбуждения, как лист на ветру. А Демис был тем самым ветром, горячим, знойным, напористым, он словно стремился сорвать меня и сгубить, чтобы и имя свое забыла, лишь повторяла его в пылу яркой страсти.
Гладкость простыни подо мной и терпкий аромат настоящего шиянарца кружил мою голову все сильнее. Крепкие руки на талии сжались, как пояс верности, как напоминание, кому я сейчас принадлежу. Не дернуться прочь, наказание — тягучее острое проникновение горячей плоти. Я бабочка, которую проткнули иглой и наблюдают за ней, любуются.
— Ты моя. — Одержимый шепот пробирался в подкорку мозга. — Моя.
И чем яростнее был Демис, тем прекраснее я себя чувствовала, уплывая с головой в наслаждение.
Резкий разворот, и вот мы уже сидим на краю кровати, а губы сплетаются в страстном танго. Мои ноги крепко сцеплены за спиной Демиса, который все сильнее вжимал меня в себя, насаживал все глубже.
— Ты чудо, Дарья. Как же мне повезло с тобой. Восхитительная, красивая. Моя сладкая девочка. Моя, слышишь? Только моя!
При дикой скачке сложно говорить, дыхание сбивается. Да и к чему слова, когда язык тела говорит больше. Да, я вся его. Он мне нужен. Я хотела его всего, чтобы наполнил меня собой. Его кусачие поцелуи покрывали мою грудь, и я откидывалась назад, на руку Демиса, чтобы ему было удобнее добраться до сосков. Я задыхалась от удовольствия, ничего не видела перед глазами, стонала в голос, понимая, что еще немного и взорвусь.
— Демис, — звала я, хотела предупредить об этом, — я уже…
— Нет, нет, малышка, еще не все, моя сладкая.
Он замедлился, откинувшись на кровать, заставил меня поработать в позе наездницы. Приподнимал высоко над собой руками, чтобы следующую секунду обрушить на себя, пронзая волной сладострастной дрожи. Его улыбка украшала лицо, преображая. Красивый, желанный, страстный и необузданный. Он хотел свести меня с ума, не позволяя кончить быстрее него, но мне уже нужна была разрядка. Я капризно терлась лобком о его волосатый пах, взрываясь миллиардами ярких маленьких вспышек удовольствия. Внутри меня было так горячо и влажно, так горячо…
